Кира Шарм - Безбашенный

Может, их свадьба была запланирована уже давно, еще до нашей с ней встречи на море? И теперь она тоже не знает, как из всего этого выпутаться?

Я не должен был прощаться, нет!

Нужно все выяснить и сказать ей, что всегда, всю жизнь буду ждать ее, несмотря на этого жениха!

— Эй, мужик, к тебе, вообще-то, обращаюсь — наглый голос становится слышен уже совсем близко. — Ты чего, — глухонемой или страх, на хер, потерял?

Н-да. Похоже, придется помахать руками. Может, оно и к лучшему?

— Шли бы вы своей дорогой, — отзываюсь, не оборачиваясь.

— Это вряд ли, — мне в спину, прямо по позвоночнику прилетает с ноги прежде, чем я таки успеваю развернуться.

Твою ж мать! Ни хера не уличное хулиганье.

Явно тренированные качки, — таких мы не раз видели, обычно так выглядит чья-то охрана. И одинаковые куртки черные. Человек десять, точно не меньше.

— Спутали с кем — то? — оскаливаюсь, становясь в стойку. Давно мы с парнями не зацеплялись с солидными людьми. Да и я, вроде, никуда не влезал, чтоб на такую встречу наработать.

— Ни хера, Антон Дольский, — мне тут же прилетает еще один, уже в челюсть, — так, что кажется сворачивает ее. — Ни хера мы не спутали.

Я верчусь в ускоренном темпе, чувствуя себя героем, блядь, «Матрицы», — но их слишком много, и, непонятно откуда, появляется все больше.

Судя по хрусту и по окровавленным кулакам, я таки успел неслабо раздать, и даже сломал пару ребер и челюстей, — но, блядь, тут просто без шансов.

Итог предсказуем, — меня метелят так, что даже внутренности, кажется, уже превратились в фарш, не говоря уже про лицо.

Я падаю на землю, прямо в грязную жижу пыли и дождя, которая смешивается с моей и с чужой кровью.

Кажется, сейчас тупо забьют насмерть, — блядь, хоть бы знать, по какому поводу вечеринка!

— Хватит.

Прямо передо мной останавливается внедорожник, и чей-то голос изнутри останавливает занесенную над моими ребрами ногу.

Пытаюсь подняться, опираясь рукой на землю, — нужно же достойно встретить того, кто сам ссыканул выяснить со мной какую-то непонятку и нанял для этого хер знает сколько бойцов.

Нога в лакированной туфле тут же опускается на руку, которой я шарю по земле, пытаясь поймать равновесие и удержаться хотя бы в полуприподнятом состоянии, прокручиваясь по пальцам каблуком под аккомпанемент их гулкого хруста.

— Асколов? — мне все-таки удается поднять голову настолько, чтобы разглядеть его лицо. — Решил доплатить за выступление? — ухмыляюсь, чувствуя, как по зубам струится горячая кровь.

— Я, блядь, сейчас с тобой за все расплачусь, сука, — как невменяемый, орет недавний заказчик, херача с ноги прямо по улыбке.

«Мира» — вспышкой проносится в мозгах, — и все. Я больше не чувствую боли. Я уже — ни хера не чувствую. Только одна мысль — что с ней? Как она там?

Судя по совершенно сумасшедшему, как у одержимого, взгляду, он все узнал. И вряд ли отправил ее домой с миром, пока тут разбирается со мной. Очень вряд ли.

— Мира, — выстанываю я, — видимо, как-то неосознанно пробормотав вслух то, о чем думаю, уже не замечая новых ударов, которые летят на меня со всех сторон.

— Да, блядь, — Мира!

Меня уже тупо держат двое, пока Асколов отрывается на мне, как на боксерской груше.

Но лучше, блядь, — так, чем на ней.

— Тупой мудак! — Асколов дергает меня за волосы, заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты что думал, — это любовь у нее большая случилась, да? Ни хера! Знаешь, как она мне досталась, а? Я просто ее купил! Представляешь, — вот так вот просто! Она продажная сучка — и не больше! Которой нравится тупо трахаться со всеми подряд, — даже, оказывается, и бесплатно! А я-то, дурак, столько бабла на нее выбросил! Или ты тоже ей платил, а? Чем, клоун ты, блядь, несчастный?

— Не всем нужно платить девушке, — выплевываю слова вместе с кровью и осколком зуба.

— Ах, даже так? Значит, с тобой она благотворительностью занималась?

Когда на тебя летит град ударов и уже не в первый раз, оказывается, ты просто перестаешь их чувствовать.

— А самому слабо было поговорить со мной по-мужски? — глаза уже заливает кровью, но, блядь, его совершенно сумасшедшее лицо, пока он херачит без разбора по моему телу, реально начинает пугать. Блядь, да он же тупо садист! И Мира сейчас в его руках!

— А по-мужски я с невестой своей говорить сейчас буду, — Асколов красноречиво опускает руку на ширинку. — Только она теперь, конечно, не невеста — так, соска просто. Подумай, блядь. Подумай. Пока ты на четвереньках сейчас до квартиры своей убогой ползти будешь, пока в больничке будешь валяться и на операции себе копить, — она будет бесконечно раздвигать передо мной ноги — во всех позах. Будет скакать на моем члене, ублажать его всеми своими дырками. Отсасывать всю сегодняшнюю ночь напролет. По первому моему, блядь, желанию. Прыгать на моем члене и думать только о том, как его ублажить. Пока мне не надоест и я ее тупо не вышвырну. Подберешь ее потом с помойки, затраханную до смерти? Хотя, — чего уж, подбирай потом за мной. Пусть и тебе отсосет пару раз, если еще член у тебя к тому времени работать будет.

Последний удар будто взрывает голову, — и я просто валюсь на землю.

Пытаюсь приподняться снова, опираясь на руки, но уже не могу, — просто тупо валюсь — снова и снова.

Слышу, как дергается с места машина, как, матерясь, расходятся люди Асколова.

И снова — ослепительно белая вспышка перед глазами, — и темнота…

* * *

— Антон! — по мне настойчиво шарят чьи-то руки.

Пытаюсь отмахнуться, но вот мои — почему-то не слушаются.

На миг выныриваю из блаженной тьмы, — и снова возвращаюсь в сон.

— Антон! — черт, как будильник прям — визгом и на ухо. Ну, — кто там может быть? Я что, дверь не запер, когда вернулся?

— Антон… — какое-то странное скольжение по лицу, по рукам. Вроде поцелуев… Блядь, — да что такое?

— О, Боже, Антон, Антон! Как же так вышло? Господи! Я же не хотела! Не думала! О, Боже! Антон!

Сознание медленно возвращается, потихоньку накрывая меня осознанием произошедшего.

Распахиваю глаза, — но вспышка перед ними тут же заставляет их снова закрыть.

Уже понимаю, — по мне ползает Лена, причитая и ревя.

Тела не чувствую совершенно, — только жжение по всему лицу и ледяной дождь, что по мне лупит. Помогая, впрочем, прийти в себя.

— Я же не знала… — лепечет Лена, не переставая скользить по мне руками. — Я же не представляла, что так будет, что он с тобой такое сделает… Прости меня… Прости меня, Антон! Да я бы в жизни ничего ему не сказала!

Сжимаю челюсти до хруста, — вполне реального, потому что, кажется, у меня раскрошены зубы.

Блядь, — теперь понятно, откуда Асколов узнал про нас с Мирой!

Мира! Блядь, — сколько же я тут валяюсь? Мне же надо ее спасать, а то этот ненормальный еще хрен знает, что с ней сделает!