Катрин Корр - До самой неизвестности

Я возвращаюсь в прихожую и пытаюсь закрыть глянцевую упаковку, которая отказывается поддаваться. В конечном итоге, я просто протягиваю кучку цветного картона Кириллу и молча пожимаю плечами: не могу я вернуть этой «обменной вещице» первозданный вид.

« Скажи ему что-нибудь. Скажи, что не хочешь, чтобы он уходил. Скажи, что он – целый мир для тебя!»

Кирилл поспешно набрасывает широкий ремешок рюкзака на плечо, потом делает ко мне шаг и заключает в объятия: такие короткие, комнатной температуры, без поцелуя, без глубокого вдоха запаха на моей шее. Он отворачивается и молча открывает входную дверь. Я иду следом. Не потому, что мне надо закрыть за ним общую дверь, а потому, что как полнейшая дура, хочу смотреть на его затылок как можно дольше. Ведь, когда дверь закроется – я больше не увижу его.

– Спишемся, – говорит он мне тихо-тихо. А может, вовсе и не это он сказал.

Дверь между нами захлопывается. Несколько секунд я стою в этом небольшом коридорчике и бессмысленно таращусь на дверную ручку. Мой взгляд не влияет на её движение, которого я по-настоящему жду. Никто с той стороны не хочет возвращаться, никто не хочет с силой опустить её и ворваться в эти четыре стены.

Попятившись назад, я тихонько закрываю дверь квартиры, проворачиваю замок и бреду к журнальному столику. В моем бокале осталось вино. Тот, из которого пил Кирилл, стоит на обеденном столе, посреди больших коробок с роллами. Мы ко всему этому едва-едва притронулись.

«Я хочу воспитать сына. Почему-то уверен, что это у меня хорошо получится. Тренировать его, продвигать. И хочу сделать всё возможное, чтобы мои родные и близкие ни в чем не нуждались», – вспоминаю я его слова, что он говорил мне глубокой ночью.

Опускаю глаза на пустую бутылку вина и перед глазами мельком проносится фотография его жены, что установлена на телефоне. Я случайно заметила это.

«Между нами теплые отношения. Да, я отчеканенный в какой-то мере, знаю, что не надо делать, что не надо говорить, и это нормально. Да, я многого не позволяю себе потому, что она меня просто не поймет. Но я не думаю, что это плохо, ведь она для меня близкий человек. До нее у меня была веселая жизнь, с приключениями. Я был футболистом, у меня было столько всего, что просто вау. Безусловно, сейчас всё не так. Но я сам пришел к этому, изменил себя, принял решение, которое в тот момент времени посчитал нужным и правильным. И конечно, твое появление в моей жизни это… Неописуемо. Я знаю, я чувствую, что это не просто так. Все это не просто так».

Я поднимаюсь наверх. За мной волочится тяжелый мешок одиночества в компании с разжиревшей на глазах безнадежностью. Когда моя голова касается подушки, я закрываю глаза. В нос неутомимо проникает воздух, пропитанный особым для меня запахом. Таким легким, но вместе с тем болезненным, что мои пальцы невольно сжимают простыни. Вот бы сейчас его руки обняли меня. Прямо здесь, в постели. Чтобы я уснула пусть и с глупой, но, мать его, все же надеждой, что когда проснусь – голубые глаза будут рядом. Они будут смотреть на меня, смеяться, сверкать. Я буду любоваться этими вертикальными полосами по обе стороны лица, что возникают только, когда он улыбается.

Нет. Просыпаться не надо вовсе. Можно мне просто уснуть вот так рядышком, как это было еще несколько часов назад, и всё? Навсегда вот так остаться. Чтобы не было этих хреновых невозможностей, чтобы всем этим «нет», «нельзя», «пора» показать средний палец и посыпать их тошнотворной кокосовой крошкой, которую я так ненавижу.

Вот так бы я хотела, если по другому нельзя.

Надеюсь, эта Катя знает, что с ней хороший человек. Что он не просто парень с руками и ногами, а необычайно, непомерно, невообразимо глубокий… Что он может читать стихи; аудиозапись, что он отправлял мне осенью, бережно хранится в моем телефоне. Кирилл с трудом, но всё же, может поделиться мыслями и чувствами… Это ведь всё так глубоко спрятано, но вполне реально вытащить наружу. Да, мне безгранично жаль, что я испортила его, и гореть мне за это в аду. Но я летала…

Что там говорят: в раю спокойно, но в аду компания интереснее? Полагаю, для меня уже туда есть билет.

Катя – раз.

Катя – два.

Катя – я.

Может, хватит уже? Никакого разнообразия. Ленам будут встречаться Лены. Наташам – Наташи. Ольгам – Ольги… Видимо, как-то притягиваемся все мы друг к другу.

Что такое любовь?

Может, прикосновение?

Да. Оно самое. Когда хочешь касаться человека. Вот так: пальцами, губами… Не боишься нарушить его зону комфорта, просто протягиваешь к нему руку и только регулируешь силу этого касания. Оно может быть легким, едва ощутимым, а может заключаться в настолько крепкой хватке, что после себя обязательно оставит болезненный след.

Любовь – это уважение, искренность, доверие, благодарность и ответственность…

Да чепуха это все! Слышите? ЧЕ-ПУ-ХА!

Можно жениться или выйти замуж за человека, которому вы благодарны, которому вы доверяете, уважаете, чувствуете свою ответственность, но это ничто, когда вы не хотите касаться его! Это не та любовь, о которой каждый-каждый-каждый грезит в самых глубоких и самых потаенных своих мечтах. Это не то чувство, когда хочешь растворяться. Когда хочешь падать в пропасть и успеть схватить того самого , с кем этот полет можно разделить.

Отбросьте все эти благодарности и уважения, что – да! – важны, как колеса автомобилю. Без них он естественно не поедет. Но, послушайте! Ведь можно как в том мультике про семейку Флинстоунов! Просто проделать дыру в днище, просунуть ноги и вместе «топать» в самом охрененном автомобиле, которым владеют немногие. Вот это и есть любовь . Когда без этих чертовых колес, которые всем так нужны, ваш автомобиль едет. Когда все эти правильности в шоке переминаются с ноги на ногу, а вы просто касаетесь друг друга и понимаете, что без этих прикосновений вас разломает на части. Нет, это не похоть. Не сиюминутное желание, которое следует немедленно удовлетворить. Это все аккуратно и бережно. К кончику носа, к краешкам глаз… Именно так и на целую вечность.

27 декабря, 13:11

«Я не спросила кое-что во время разговора. Забылось как-то, а сейчас вдруг вспомнила. Почему ты называешь меня так? «Моя», «хорошая моя», «девочка моя», «моя…» – зачем? Безусловно, это не передать как приятно. Я себя как будто действительно чьей-то чувствую и это фантастично. Но зачем? Если до вчерашнего разговора у меня были пробелы относительно некоторых вещей и тебя самого, в частности, то сейчас, когда ты доходчиво объяснил свои желания, мысли, предпочтения и цели – я, честно, не знаю, как к этому относится. К «моей».