К Линн - Истинная красота

Я игнорирую его жестокие слова и слышу, как спустя мгновение он садится в машину и уезжает. Я стою на дрожащих ногах, мое сердце стучит в ушах, а легкие пытаются вдохнуть через сильную боль в груди, когда я пытаюсь понять, что только что произошло.

«Он ушел, Эмили, и он не вернется». Я качаю головой, когда слова отца звучат в голове.

— Нет. Нет, нет, нет, — шепчу я сквозь слезы. — Райдер! — кричу я, отчаянно желая, чтобы он пришел. Он не оставит меня. Он не стал бы брать деньги. Я несколько раз зову его, голос становится хриплым. Когда он не приходит, боль становится невыносимой. Я падаю на землю и чувствую, что Саммер ложится рядом, ее вой смешивается с моими рыданиями.

— Пожалуйста, вернись. Пожалуйста, — умоляю я сквозь мучительные рыдания, которые вырываются из моей груди.

Я понятия не имею, сколько времени проходит, но знаю, что уже поздно, потому что воздух становится все холоднее. Саммер свернулась у моего живота, ее голова у меня на груди, а я лежу на земле, сломленная и умоляющая.

Проходит много времени, и тут я слышу быстрые шаги.

— Эмили, вот ты где, — голос Розы хриплый от слез, когда я слышу, как она устремляется ко мне. Саммер уходит с ее пути, когда она становится на колени рядом со мной и накидывает одеяло на мое холодное тело. — Тебе больно? — с беспокойством спрашивает она.

Подумав минуту над ее вопросом, я киваю, затем хватаюсь за грудь, указывая на мучительную боль в моем сердце.

— О, Эмили, милая, мне очень жаль, — говорит она, прежде чем приподнять меня и прижать к себе. Я вдыхаю ее теплый сладкий запах, но это никак не облегчает мою боль. Душераздирающие рыдания снова начинают срываться с моих губ. Роза раскачивает меня назад-вперед. — Я знаю, что сейчас больно, дорогая, но это действительно к лучшему. Было бы хуже, если бы ты начала войну с отцом из-за этого. — Я качаю головой, потому что из-за своей боли не могу произнести ни слова.

Мое сердце разбито и никогда не будет прежним, потому что одного мальчика, который любил меня за каждый мой изъян и заставлял чувствовать себя прекрасной, заставили бросить меня, и он никогда не вернется. Хоть я и знала это, я все еще месяцами ждала его. Молилась, чтобы он вернулся, но он так и не появился. Между тем я снова потерялась в своем одиноком мире, в котором не хотела жить, и в котором никогда не чувствовала себя своей.

Глава 8

Райдер

Шесть лет спустя

— Джеймсон, шеф хочет тебя видеть, — кричит Кэффри, выходя из кабинета моего босса и выглядя злым, как черт.

Кроули, Хиггинс и Рэмси издают чрезмерно драматичные звуки, ведя себя так, будто я иду на верную гибель. Я закатываю глаза и бросаю свою пустую кофейную чашку в Хиггинса, которую он с усмешкой ловит.

Ни капельки не волнуясь, я направляюсь в кабинет своего босса. Фрэнк Рейнольдс — единственный парень, на которого я равняюсь в этой отрасли. Он был моим самым главным наставником, и я безмерно его уважаю, даже если он может быть ворчливым сукиным сыном.

Дойдя до его кабинета, я вижу Ника Стоуна, другого специального агента, который только что перешел в наше местное отделение. Он сидит в дальней части комнаты.

— Привет, шеф, звали?

— Закрой дверь и присядь, Джеймсон. — Я делаю, как он говорит, и сажусь напротив него. — У меня есть шанс для вас обоих. Если вы справитесь, то повышение вам обеспечено.

Мой интерес возрастает, и я смотрю на Стоуна, который также кажется заинтересованным.

— Слушаю.

— Вчера поздно вечером мне позвонил друг, которому нужно одолжение. Он позвонил мне в конфиденциальном порядке, и молчание требуется потому, что он еще не уверен, кому мы можем доверять. Он сенатор, был избран на должность два года назад. И сообщил, что получил несколько весточек, что в дело вовлечен сенатор-противник.

— Что за обвинения? — вмешивается Стоун, спрашивая то же самое, что интересует и меня.

— Принудительные половые акты с несовершеннолетними, торговля людьми, групповое изнасилование... Всего не перечесть, это основные пункты.

Он подталкивает ко мне через стол коричневую папку. Я хватаю ее, открываю и вижу фотографию молодой девочки-подростка. У нее темные волосы и бледный цвет лица, а яркий макияж заставляет ее выглядеть старше и помотанной жизнью. Но что отталкивает больше всего, так это пустой взгляд ее глаз.

— Это Кэсси Флэнниган, пятнадцатилетняя девочка, которая выдвинула обвинения и теперь пропала.

Я резко поднимаю голову, услышав эту информацию.

— Грязная игра?

Он пожимает плечами.

— Зависит от того, с кем ты говоришь.

— Что это значит?

— По-видимому, она рассказала своему школьному консультанту, что интернат, в котором она жила, отправляет девочек на светские вечеринки, где их покупают на ночь. Она сказала, что их забирают в отдельные комнаты, затем избивают, насилуют, заставляют совершать сексуальные действия с несколькими мужчинами, а иногда даже друг с другом.

— Что за хрень? — бормочет Стоун, озвучивая мои мысли.

— Она назвала имена некоторых достаточно влиятельных людей. Я имею в виду судей, политиков, юристов и так далее. В приюте говорят, что она убежала, но если спросите консультанта, она думает, что с девушкой что-то случилось.

— Предполагаю, все это было доведено до сведения местных властей? — спрашиваю я.

— Да, школьный консультант сразу же отправился в полицию.

— Позвольте угадать, они не нашли ничего, что могло бы подтвердить историю девушки, — говорит Стоун, в его тоне теперь заметен гнев.

— Правильно, и нетрудно подвергнуть сомнению показания, когда единственное заявление получено от неблагополучного подростка из интерната.

— И теперь она пропала, — добавляю я.

Шеф кивает.

— А теперь она пропала.

— Так что насчет вашего друга? Он, очевидно, думает, что там может быть какая-то правда, иначе он не пришел бы к вам, — снова говорит Стоун.

— Он начал сомневаться. Кое-что никак не сходилось, и когда он начал задавать вопросы и захотел посмотреть отчет полиции, ему позвонили и попросили прекратить, и что ему нужно все забыть.

Я ворчу, не то чтобы я с самого начала не верил в эту историю, но если у меня и были какие-то сомнения, сейчас они исчезли.

— Так чего же он хочет от нас? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, куда клонит босс.

— Мы сами немного покопаем, или, лучше сказать, вы двое. — Он толкает нам еще одну папку, и Стоун берет ее первым. — Один будет следить за сенатором, в то время как другой наведет справки в интернате. Но все должно быть сделано деликатно и тихо. Я делаю это для моего друга. Это не наша юрисдикция, но, Джеймсон, тебе это район должен быть знаком, ты там вырос.

Я колеблюсь, не уверенный, что правильно расслышал.