Яна Егорова - Призрачный руфер

— Хорошо, что не щиплет. А я думала, больно будет, — Ольга Алексеевна прищурила немного поблекшие из-за возраста медовые глаза. — Ну, раз не больно, побрызгаем еще. Грязи ты на себя собрал много, лишним не будет. И косу свою запачкал. Неужто опять оторвать пытались?

— Пытались.

— Молодец, что не позволил. Ты, Габриэль, сильным мужчиной вырастешь, главное, достойным. Любить маму — не может быть стыдно, ты не слушай никого. Считаешь, что эта коса тебе нужна — носи ее гордо. Это твое достоинство.

— Правда? Бабуль, ты так считаешь?

— Считаю, — кивнув головой с серьезным выражением лица, ответила старшая Лапшина. — Помнишь, я тебе сказки читала? Так вот, во все времена мужчины носили длинные волосы. Конечно, не такие длинные, как у тебя. Покороче стригли.

— У меня самая длинная коса! — мальчик снова гордо задрал подбородок. Он сделал это так резко, что даже подпрыгнул на месте. — Ни у кого такой длинной косы нет и не будет! У меня коса будет такая же, как у моей мамы! Самая красивая и длинная в мире. Самураи ведь тоже косы носили? Да, бабуль? Я буду самураем!

— Самураи, воины, принцы, все носили, — согласилась бабушка, перевязывая ободранную в кровь коленку внука. — И все гордились. Волосы — это достоинство. Это твоя история, твое наследство. Некоторые верили, что если им обрежут косу, то несчастье ляжет не только на них, но и на весь род. Или верили, что удача от них уйдет.

— Не волнуйся, бабуль, — внук положил ручку на плечо бабушке. — Я никому и никогда не позволю отрезать свою косу. Я их всех во! Поколочу! Я им всем задам!

14 лет назад

— Я все-таки отрежу тебе эту косу!!!

— Нет! Нет! Ты не сделаешь этого!!!

Невысокий, худенький мальчишка десяти лет метался по трехкомнатной квартире, убегая от родного отца.

— На этот раз тебе не отвертеться! — кричал грузный Грассо, пытаясь догнать собственного сына.

В руке он держал огромные ножницы, с которыми погнался за Габриэлем.

— Ты перестанешь меня позорить! Сколько уже можно измываться над отцом! Пока матери и твоей бабки, вечной заступницы ущербленных нет, я ее отрежу! Довольно с меня!

Мальчишка отбил ногу об стол в большой комнате, но успел нырнуть под него в последний момент. Сразу за этим, под столом показалось красное, разъяренное лицо отца. Черные глаза метали молнии.

— Сколько можно меня дурить! Вылезай оттуда! Как ты смеешь! Никто из твоих братьев так не делает! Только ты считаешь себя особенным!

— Я не считаю! Не считаю! — пищал Габи, подтянув к груди худые коленки. — Это ты меня не любишь! А их любишь. И придираешься все время к моей косе!

Грассо сжал зубы и с корточек встал не колени, однако он был настолько большим, что залезь он под стол в погоне за сыном, непременно застрял бы там. Габриэль намочил мокрыми волосами стену позади себя. Еще несколько минут назад он мылся в душе. Этот процесс у него обычно занимал много времени. Промыть длинные волосы, как это делала мама, отнимало почти час. Мальчишка как раз смыл шампунь, как вдруг почувствовал, что за ним как будто кто-то наблюдает. В испуге оглянувшись, он заметил тень в проеме оказавшейся незапертой двери. Темная тень и тяжелое дыхание исчезли после того, как мальчик несколько раз моргнул. Он думал — дома никого нет, отец должен был быть на работе, бабушка с мамой уехали, сам же Габи недавно вернулся со школы — это был последний день учебы в этом году, наступили летние каникулы. Через несколько дней ему исполнится одиннадцать.

— Кто там? — негромко спросил он, и к своему ужасу услышал, как кто-то на цыпочках отходит от двери.

Схватив длинную, голубую рубашку отца с вешалки, на которой сохло белье, Габи набросил ее на худенькое тело и выключив воду, выскочил из ванной. Он быстро заглянул в комнаты — там никого не обнаружил. Наконец, мальчик зашел на кухню, посреди которой обнаружил грузную фигуру отца. Тот стоял к нему спиной.

— Папа? Это ты, — с облегчением сказал Габи.

Отец его не жаловал, но все же был родным человеком. Сегодня они на одну ночь должны были остаться вдвоем.

— Я так испугался! Я думал, это воры зашли! А почему… почему ты не крикнул, что это ты? Я так испугался…

Габи стоял в проходе, его ноги чуть ниже колен прикрывала длинная голубая рубашка, волосы были распущены, на миловидном личике нарисован испуг.

Грассо вдруг развернулся. Он встал, как-то очень странно перекрестив ноги. И яростно воззрился на сына, почти сразу стал кричать:

— Ты меня достал! Я отрежу! Отрежу эту твою чертову косу! Сколько можно вводить всех в заблуждение! Все! Все вокруг думают, что ты девчонка!

— Папа, папочка, ты опять меня будешь бить? — мальчик не дрогнул.

К побоям он уже привык. Но даже с ними, он никогда до этого момента не видел отца настолько разъяренным. Что-то случилось, наверное. Может быть, кто-то из соседей что-то наболтал. Такое тоже уже не раз было. Если раньше все больше просто посмеивались, то теперь, когда Габи начал вытягиваться в росте, шутки стали злее. Часто упоминалось, что скоро этот мальчик совсем станет девочкой. Наденет каблуки и будет краситься. Ведь внешность позволяет. Парни говорили, что у него и между ног ничего нет. Как у девчонки. Что грудь вырастет. Габи стал чаще драться. Его костяшки вечно были сбиты в кровь, на теле красовались синяки, он научился лицо не подставлять. Все свое свободное время он стал тренироваться искусству кунг-фу. Он нашел лазейку на крышу собственного дома и пробирался туда, чтобы побыть в одиночестве. И заниматься, заниматься, заниматься.

— Я тебя не просто буду бить! Ты сегодня останешься без еды и спать будешь на улице! А еще…

Отец огляделся, стреляя глазами-молниями, его дикий взгляд наткнулся на ящик, в котором мама с бабушкой держали ножи и ножницы, открыл его и, покопавшись, вытащил на свет самые большие ножницы. Этими ножницами бабушка отрезала ткань, когда хотела что-то сшить. Огромные, тяжелые, они производили устрашающее впечатление.

Габриэль никогда не убегал от отца, когда тот хотел его наказать. Сейчас мальчишка бросился наутек, спасая свое единственное богатство.

Оказавшись под столом в гостиной, Габи лихорадочно придумывал, куда бежать дальше. На улице тепло, начало июня, он может уйти и так, главное добраться до двери и открыть ее. Его выдали бегающие глаза.

— Сбежать хочешь, — прокричал отец, заметив это, — не выйдет! Я вытащил ключи из замка. Ты никуда не пойдешь, пока я не отрежу твою косу!!! А ну, иди сюда, маленький паршивец!

Огромная лапища схватила Габи за голую коленку и потащила вон из-под стола. Его тащили прямо по полу, рубашка, под которой ничего не было, задралась. Мальчик яростно начал бить ногами. В пылу драки, его голая пятка врезалась в глаз отца.