Яна Егорова - Призрачный руфер

Роберт молниеносно сел и ощутил моментально участившееся сердцебиение. Оно было настолько сильным, что вены пульсировали даже на его висках.

На кровати, на его подушке покоилась голова мирно спавшего Габриэля. Призрачный укрылся его одеялом, которое в это мгновение сползло до самого его пупка, открыв помимо его нежной кожи, еще незажившую рану. Волосы были распущены, они свисали потрясающим водопадом с края подушки до самого пола. Плоская грудь Грассо мерно поднималась и опускалась. Он действительно спал.

— Габриэль, — еле слышно позвал ухнувшим в хрип голосом Горностай.

Ответа не последовало. Темные, густые как щетка ресницы, скрывавшие от него медовые глаза, даже не дрогнули.

Роберт поднялся с раскладушки и, встав на одно колено возле живота Габи, склонился над Призрачным, упер ладони в подушку возле головы спящего парня и припал к розовым, чуть приоткрытым губам. Он подхватил кончиком языка каплю прохладной слюны с этих губ, вкус розовых роз проник в его рот, разбудив в нем ту самую бурю, уже одолевшую однажды полицейского во время одного свидания на крыше. Роберт вцепился в края подушки, костяшки на его пальцах побелели, но молодой мужчина сдержал свою страсть — он мягко проник языком в приоткрытый ротик спящего руфера. Втянул ноздрями воздух, заставив свои мышцы окаменеть. Его сердце дрогнуло, потому что в ответ старший лейтенант почувствовал, как розовые губы распылились в веселой улыбке.

— Ладно, — прошептал ему в ответ Габриэль, темные ресницы взметнулись вверх, выпустив на волю теплое сияние медовых глаз. — У тебя будет второй шанс.

Роберт, нависая над Грассо, выдавил сквозь стену хрипа:

— Спасибо.

И за это получил вторую награду. Габи запустил тонкие пальцы в короткие серебряные волосы на затылке Горностая и ответил на его поцелуй. Юркий, такой же, как и весь он, язычок прорвался в рот полицейского. Он напал на не решавшийся ответить из-за своей необузданной страсти язык старшего лейтенанта и вызвал того на любовный бой. Роберт ответил. Одной ладонью он обнял красивую голову Призрачного и припал к его розовым губам, на этот раз разжег огонь в Габи силой своего желания, но еще больше той силой, которой он это желание сдерживал.

В дверь снова постучали.

— Роберт! Завтракать! Сколько можно тебя ждать?

Ванесса сразу ушла, а Горностай, немного отстранившись прошептал:

— Я сейчас увезу их из города. Останься здесь, прошу тебя. Вернусь уже к обеду. Габриэль… Можешь мне пообещать?

Роберт прислонился лбом ко лбу Грассо. Медовые глаза подавили хитрую искру.

— Посмотрим. Ты же знаешь, я ничего не обещаю. Но…

— Что? Говори. Говори же, Габриэль!

— Если я смогу здесь выспаться, а потом поесть, то вполне вероятно у меня будет стимул не уходить.

— Спи. В холодильнике скорее всего полно еды. Если хочешь что-то особенное — я привезу, только скажи. Ты можешь мне звонить. А еще будет лучше, если дашь свой номер.

Предложив это, Горностай совсем не рассчитывал на положительный ответ, однако случилось иначе. Габи сонно улыбнулся и перевернулся со спины на бок:

— Записывай. Ноль, пять, три… записываешь? — один медовый глаз приоткрылся и посмотрел на застывшего в неподъёмном удивлении Роберта.

— Я запомню, говори, — осторожно прошептал тот.

— Ну, как хочешь. Пять, восемнадцать…

Полицейский взял с полки чистую одежду, бесшумно оделся и покинул собственную спальню. Через несколько часов он уже летел по шоссе в направлении города. У Роберта ушло порядочно сил на то, чтобы уговорить Нессу уехать. С Эдиком было проще — тому он просто велел охранять их единственную сестру. Ванесса же упиралась изо всех сил.

— Как же ты в городе без меня? Кто тебе будет готовить и стирать, когда ты работаешь по несколько суток подряд? А что будет, если… если Габи придет? О нем кто позаботится?!

— Вот, видишь, — Эдик подметил главное во всей ее пламенной речи. — Самое важное — что будет, если придет Габриэль, брат. Но я с ней согласен. В тебе я уверен, ты нигде не пропадешь, а вот Габриэль другое дело. Он один. Послушай…

— Послушай! — перебила его Несса. — А давай мы уедем, но попозже. Пусть Габи придет к нам, мы скажем ему, где будем. А лучше, если он поедет с нами. Ты сможешь продолжать заниматься своей работой, а ему в городе делать нечего! Что он может один, когда у всей полиции справиться не получается?

— На худой конец, пусть переедет к нам! Он может занять мою комнату! Пусть спит в моей постели, скажи ему об этом, — встрял Эдик.

— У тебя жесткий матрас, — оборвала младшего брата блондинка. — Нет, Роберт. Габи лучше занять мою комнату. Там чисто, много подушек, он сможет хорошенько отдохнуть. Вот, отдай ему мои ключи.

Девушка передала полицейскому в руки связку ключей с пушистым розовым помпоном.

— Он тебе что, девчонка? — поморщился Эдик. — Роберт. Отдай ему мои ключи. Пусть пользуется на здоровье! В моей комнате тоже нормальный матрас и обстановка там, по крайней мере мужская, а не девчачья. А некоторым девушкам лучше не заманивать красивых парней в свою постель.

— Ну, хватит, — рыкнул на младших Горностай и помог обоим покинуть квартиру вместе с чемоданами.

Роберт был единственным, кто оглянулся назад. Только он знал, что в этой квартире уже сейчас остается предмет их споров. Габриэль спал в его постели и отныне… отныне он принадлежал только ему. Второй шанс будет оправдан!

Через несколько часов он уже летел по шоссе в направлении города. Он оставил их на даче. Пришлось задержаться, они попали в пробки. Горностай мчался и постоянно поглядывал на свой телефон, лежавший рядом на сиденье. Ближе к городу Роберт набрал заветный номер.

Ноль, пять, три, пять, восемнадцать…

Пошли гудки. Этот номер кому-то принадлежит, хоть его Призрачный назвал сам, это еще не гарант того…

— Да, — сонный голос Призрачного взорвал телефон и сделал руку, удерживавшую его возле уха полицейского свинцовой.

— Я скоро приеду, уже почти в городе, — не нашелся, что поумнее сказать Горностай.

— Угу.

— Разбудил тебя?

— Ну… так.

— Тебе что-то привезти?

Роберт не хотел вешать трубку, хоть и чувствовал, что это лучше сделать. Проклятое чувство и страх потерять связь с Габриэлем никак не оставляло его в покое.

— А! Да! — внезапно ожил руфер. — Конфет! Шоколадных! Пожалуйста!

— Конфет?

— Ага. Только это должны быть конкретные конфеты. Они называются «Буренка».

— Почему именно они? — не удержался от вопроса Роберт.

Конфеты? Да еще и точная марка? Они имеют какое-то особое значение для Габриэля?

Еще до ответа Призрачного, Роберт вспомнил момент из отчета по руферу. Он внимательно изучил каждую деталь его дела и дела по гибели всей семьи Габи. Там было упоминание об этих конфетах. Обертка мелькала на одной из фотографий. Эти конфеты любил кто-то из его родных. Мать? Или бабушка?