Оксана Ильина - Прощение для мажора [СИ]

Я коснулась ладонью до горячей батареи, и держала до тех пор, пока не стало невыносимо горячо. Чувствую отдаленно что-то, значит жива. Так почему мой разум ускользает далеко? Туда, где спокойно, и нет боли. Еще раз коснулась пальцами огненного металла, действительно обожглась. Мама не говорила что дали отопление, или же я не слышала. Я возвращалась в реальность ненадолго, и как только осознавала то, что произошло, накрывала невыносимая волна боли. И тогда я трусливо сбегала в мысли в которых все хорошо и мы вместе. Посмотрела в кроватку, пустая, прошлась по квартире нет никого, видимо мама гуляет с Кириллом. Я не хотела вешать на нее все домашние дела и заботу о сыне, но ничего не могла с собой поделать. Приходила в реальность на немного, и снова замыкалась в себе. Понимала что мама ужасно переживает, и сделала бы все, чтобы изменить это, но моя горечь в сотни раз сильнее силы воли. Выглянула в окно, действительно гуляют, только вот не одни. Сразу угадала Максима. Боже, как же он похож на Игната. Как этот негодяй посмел подойти к моей семье, после все что сделал? Воспоминания захлестнули мучительным потоком.

Выбежала из квартиры, даже не одевшись, злость и отчаяние душили своими ледяными руками.

— Мам, — окликнула ее я чуть выйдя из подъезда.

Мама удивленно посмотрел на меня, а Макс тут же помрачнел.

— Женя ну что ж ты раздетая, заболеешь ещё, — возмутилась мама, направляясь с коляской ко мне.

— Ма, идем домой, — строго произнесла я, стараясь не смотреть на брата мужа. Максим хотел помочь поднять коляску по ступенькам, но я одним взглядом прибила его к месту. А потом попросив маму подождать в подъезде подошла к нему, с ненавистью зашипев:

— А тебе говорила держаться от нас подальше! Что было непонятного?

— Я просто хотел узнать, как вы, — ответил спокойно мужчина.

— Не твоего ума дела! — воскликнула не в силах унять раздражение.

— Твоя мама волнуется за тебя, — начал было он, чем еще больше разозлил. Кто ему вообще дал права об этом говорить?

— Игнат тоже переживал за тебя, и где он теперь? — наверное от этих слов больно было только мне, стоило произнести его имя, и снова внутри извергался вулкан, выжигая все живое.

— Я каждую минуту виню себя в этом, что ты еще хочешь услышать от меня? — зарычал Макс сжав кулаки.

— Ничего! Ничего не хочу слышать, не хочу видеть тебя и знать! Не смей, слышишь не смей приближаться к нам! — отрезала я и бросилась к подъезду дрожа всем телом.

Позже дома я лежала на кровати свернувшись в клубок, и глотала беззвучные слёзы. Прижав к сердцу рубашку мужа вдыхала его запах, и выгорала изнутри. Как же хочется чтобы он был рядом, отогнал этот мрак. Каждой клеткой своего тела я дико тосковала по-любимому, это было невыносимо. Сходила с ума, от необходимости видеть Игната, вся жизнь без него потеряла смысл. Понимала что у меня сын и нужно полностью посвятить себя ему, но сейчас моя боль сильнее всего. Нужно подождать время лечит, так говорят, а что в действительности? Сколько ещё ждать чтобы время вылечило обливающуюся кровью душу, и разбитое сердце? Да и эта боль часть меня, жестокое напоминание о том кого я потеряла, хотя и напоминать мне не нужно, я никогда его не забуду.

Постепенно этот ад отступает на второй план, а родной запах отдаляется, и вот меня уже здесь нет. Я далеко в глубине своего разума, с мужем и с сыном, мы счастливы.

— Почему ты так долго! — отругала я Игната, теряясь в его руках.

— Прости задержался на работе, — отвечает он нежно целуя в висок, и по моему телу пробегает волна блаженства.

— Я очень соскучилась.

— А я еще больше. Прижал к себе ища мои губы, а я расслабилась, ожидая долгожданный поцелуй.

Донесся плач Кирилла и муж отстранился посмотрев на меня, а я ответила спокойно:

— Все хорошо, с ним мама.

Он сделал утром мне кофе, как я люблю, и разбудил поцелуями. Кирилл ещё мирно сопел в колыбели. Муж подошел к кроватке, наклонился и коснулся губами щеки сына, а моё сердце наполнилось трепетом умиления.

— Я провожу тебя, — поднялась с кровати наслаждаясь ароматом крепкого кофе.

— Не нужно, отдыхай, — отмахнулся Игнат.

Но я все равно встала, и прошла на кухню. Долгий поцелуй в прихожей, и мне до жути не хочется его отпускать. Отчего-то в душе нарастает болезненная пустота, от которой жутко щемит под ребрами.

— Женечка…

— Да любимый, — смотрю как муж открывает дверь.

— Женя… Женя… Женя. — Ну что такое, Игнат, — взволновано спросила я, не понимая зачем он повторяет моё имя.

— Женя, Кирилл плачет не успокаивается, займись им, — и вправду донесется плач сына, и Игнат отчего говорит голосом мамы.

Открываю глаза, и вправду меня трясет мама. Зажмурилась, не хочу вставать.

— Ма, а Игнат уже ушел на работу? — спрашиваю я уверенно.

А она в ужасе смотрит на меня, не зная что ответить.

— Женя, Кирилл плачет, я не могу его успокоить.

— Давай его мне, — поднялась и прижала к груди сына, осыпая мокрое личико поцелуями, и тихо прошептала ему на ушко: — Не плачь моя жизнь, папа скоро придет.

Макс не особо разбирался в бизнесе, но пришлось вникать, потому что отец попросил его заняться делами. В то время как сам находится постоянно с мамой, она плохо себя чувствовала, несколько раз на дню вызвали скорую помощь. И работа в компании отца, помогала ему немного отвлечься, но все же Максим волновался за Женю. Ее мать сказала что девушка в плохом состояние, она замкнулась в себе, и редко выходит из этого состояния. И он хотел бы помочь, только не знал как. Жена брата ясно дала понять чтобы он не приближался к ним, и естественно не примет его помощь. Но и смотреть как девушка загоняет себя тоже не мог, мужчина должен что-то сделать ради брата, ради племянника. Да еще кому как не ему знать, что такое замыкаться в себе, в таком состоянии да еще под давлением обстоятельств, человек способен на все. Макс когда-то сел так нанаркоту, хотя у него была совсем другая ситуация. Может стоит посоветоваться с профессионалами, возможно есть какие-то антидепрессанты или что-то подобное, что поможет Жене. Только вот как уговорить на это её?

Холодный осенний ветер хлестал меня по лицу, шла преодолевая этот не унимающийся шквал. Я пробыла на могиле мужа допоздна и не заметила что уже смеркается. В какие-то моменты мне стало казаться что у меня не осталось больше слез, лишь острая боль внутри. Но стоило посмотреть на фотографию Игната, которую недавно установили на крест, как меня вывернуло наизнанку. С нее он смотрел на меня, а я захлебывалась от рыданий, не в силах смириться с тем, что его больше нет. Остановилась на мосту и посмотрела на реку под ним, темная вода отражала в себе несколько появившихся на небе звезд. Когда-то отсюда я любовалась осенней природой, любовалась деревьями переливающимися на солнце желто-красными отливами. Обожала слушать как листва в парке шуршит под ногами, с трепетом вдыхала влажный воздух. А теперь все стало настолько безразлично, что просто не хочется жить.