Настя Ильина - Невеста по найму [СИ]

— Не надо, Ксюша! — произнес он и нахмурился. — Я просил, чтобы тебя не пускали, — бросил он так, словно ему действительно было противно мое присутствие. — Видимо, нужно заплатить чуточку больше, чтобы пожелания пациента исполняли безоговорочно.

Я не понимала, почему он так резко поменял мнение, ведь еще несколько дней назад сидел около меня и нашей дочери и лелеял нас, окутывал своей любовью и заботой.

— Дима, — прошептала я, приближаясь к нему. — Я понимаю, что заслужила этот шквал негатива к себе, но, пожалуйста, позволь быть рядом сейчас, когда тебе плохо. Потом, если захочешь, я уйду.

Он повернулся и посмотрел на меня, заставляя прочувствовать его боль. Ему было плохо. Он испытывал отвращение не ко мне, а к самому себе. И от этого было еще тяжелее.

— Я прикован к постели, Ксюша! Вам нужен не такой мужчина. Миле нужен полноценный отец. Я разговаривал с Игорем, он готов забрать вас. Я буду помогать со стороны и делать все, что от меня зависит, лишь бы вы были счастливы.

Диме тяжело давались эти слова. Я видела, с каким трудом он произносит каждое, как отрывает частичку себя во благо нам. Это было так благородно. Это был его стиль поведения. Только Дмитрий Звонарев мог пожертвовать собой во благо любимых. И я влюблялась в него все сильнее. В этот момент я поняла, что как бы он ни пытался прогнать от себя, я буду рядом. Я помогу ему.

— Мне не нужен Игорь… Мне никто, кроме тебя, не нужен. Я знаю, вчера ты не слышал меня, но я сказала, что…

— Стоп! — Дмитрий перебил меня, не дав сказать самого главного. — Не надо жалеть меня. Я не хочу, чтобы ты была вместе со мной из жалости. Все кончено, Ксюша. Как бы больно мне ни было говорить это.

Для человека, перенесшего такую сложную операцию, Дмитрий выглядел более, чем живым, хоть я и понимала, что дается ему это упрямство нелегко.

— Я тебя не жалею, я хочу быть рядом с любимым человеком, — мускулы на лице Димы дрогнули.

Я присела на край кровати и коснулась его руки, из которой торчали капельницы. Больно было видеть его таким. Я даже не представляла, что подобное может произойти. Когда Игорь появилась в моей жизни снова, я просто не думала о том, что могу потерять самое ценное — настоящую любовь.

— Дим, я еще в роддоме до последнего надеялась, что ты останешься со мной и Милкой. Я боялась подпускать тебя близко, потому что после случившегося… После измены я не знала, сможем ли мы вернуть прежние отношения. Сможешь ли ты доверять мне. Выйдет ли у меня доказать свою любовь и преданность. Я не верила, что это возможно. Да и сейчас не знаю, простишь ли ты меня когда-то и сможешь ли забыть, но я прошу тебя, не отталкивай меня. А если уж решил оттолкнуть, то не следует звонить своему брату. Я не люблю Игоря и никогда не любила. Только вот я слишком поздно поняла, что путала это восхитительное чувство с пожирающей страстью.

Уголки губ Димы тронула улыбка. Айсберг в его сердце тронулся, и мне безумно хотелось верить, что он оттает. Я желала больше всего на свете вернуть те отношения, что связывали нас поначалу.

— Я не смогу ходить, Ксюша. Буду прикован к инвалидному креслу. Я хирург, и я знаю, что такие травмы неизлечимы. Сказки в жизни не бывает. Я никогда не встану на ноги. Зачем Миле такой отец, который даже не сможет вывести ее на прогулку, поиграть в догонялки, научить пинать мяч?

— Потому что ты ее отец, — я сжала его руку и посмотрела прямо в глаза. — Ты ей нужен. И ты нужен мне.

Дима на несколько секунд зажмурился, а когда открыл глаза, я заметила, что сосуды покраснели. Он испытал прилив эмоций. Он простил меня. И был готов дать второй шанс.

— Я не хочу становиться для тебя обузой.

— Не станешь… любимый человек никогда не станет обузой! Ты лучшее, что было в моей жизни, и никакая инвалидность не изменит этот факт. Если ты готов, то после твоей выписки я хочу стать твоей женой. Наша дочка будет расти в полноценной семье с любящими ее и друг друга родителями.

Я даже не сомневалась, что Дима любит меня. Он доказал это в очередной раз, позвонив своему брату и предложив забрать нас с Милкой. Дима думал, что делает лучше для меня и дочери, но он заблуждался. Счастливыми мы будем только с ним.

— Спасибо, — произнес Дима, сжимая мою ладонь, и улыбнулся.

Я заметила, как по его щеке скользнула слеза и тут же испарилась. Мужчины не плачут? Так говорят слабаки, которые боятся проявить свои эмоции, но Дима не боялся этого, он неоднократно доказал свою преданность и любовь, и теперь дело оставалось за мной. Я должна была заставить его чувствовать себя счастливым, даже если он действительно больше никогда не сможет подняться на ноги. Все это было неважно. Однако глубоко в душе я все-таки надеялась, что мы прошли достаточно испытаний, и Господь смилуется над Димой, дав ему возможность снова ходить.

— Извини, я пришла ненадолго. Лизке на учебу сегодня нужно, мама репетиторством занимается, а Милу оставить не с кем…

— Мама сообщила, что ты рассказала ей о нашей девочке… Спасибо. Однако помочь она не сможет, потому что уезжает за границу.

У меня чуть было не слетело с губ возмущение: какого черта? Мать бросает сына в таком бедственном положении и уезжает за границу? Это было выше всякого понимания, однако, после измены я не бралась судить кого-то, потому что сама совершила грубейшую в своей жизни ошибку.

— У нее какой-то просвет в личной жизни, поэтому я одобрил то, что она решила перебраться туда. Если ты захочешь, то можете с Милой перебраться в дом…

— Нет! — резко оборвала я, стараясь унять испуганное сердце.

Я не хотела переезжать в тот дом, потому что боялась, что Евгения Александровна в один прекрасный день вернется и снова начнет вмешиваться в нашу жизнь. Конечно, я не поступлю больше с Димой так, как поступила, но и повторять пройденное не хотелось.

— Прости, но в квартире гораздо лучше, и если мы когда-то поселимся в доме, то приобретем его вместе… Ладно?

Дмитрий улыбнулся и кивнул. Я наклонилась к его потрескавшимся губам и невесомо поцеловала, опасаясь причинить боль.

— Я люблю тебя, — прошептала, глядя в глаза своего мужчины.

— И я тебя люблю! — услышала от него в ответ.

Идеалов не бывает, мы создаем их сами, но я поняла, что любим мы людей не за то, кем они могут стать, а за то, кем уже являются. И я любила Дмитрия всеми фибрами своей души. Как жаль, что не поняла этого раньше и причинила такую боль родному человеку.

Диму продержали в больнице чуть больше трех недель. Это был большой срок, но нас с Милой пускали к нему, и я приезжала почти каждый день, устраивая свидания папе и дочери. Мой мужчина сиял от счастья, прижимая малышку к себе, а я… А я боялась дышать, глядя на этих двоих, чтобы не испортить ту семейную идиллию, что начала образовываться на нашем разрушенном счастье, которое мы пытались теперь собрать по кусочкам.