Настя Ильина - Мама для Мамонтенка [СИ]

— Петь, надоест море, если его много будет. Хорошо вот так приехать сюда и отдохнуть… Нам надо о сыне думать. Может, я тоже пойду учиться и на работу устроюсь.

Петр отрицательно покачал головой, из-за чего вдруг удивление на лице появилось.

«Почему он так против?»

— Тебе не о работе нужно думать, а об увеличении семьи Мамонтовых. Я дочку хочу!

На глаза навернулись слезы. Она тоже хотела. Очень сильно хотела дочь. Маленькую принцессу Мамонтову, такую же упрямую, как и ее отец. Или сына… Еще одного Мамонтенка. Ее любви с лихвой хватило бы на всех.

Пробка вылетела из бутылки с присущим грохотом, и шампанское начало переливаться через край, а Аня наблюдала за мужем, который как большой плюшевый медведь, счастливый медведь, хватал фужеры, чтобы сильно не залить покрывало.

— Люблю тебя, — прошептала Аня, делая глоток шампанского.

— А я люблю тебя! — вторил Петя, переплетая пальцы свободной руки с пальцами Ани и глядя на нее с такой нежностью, что сердце щемило.

Уже прошел целый год с того момента, как Петр влюбился в няню своего сына. Она с самой первой встречи зацепила его и не отпускала, как ни старался противиться собственным чувствам. Ревновал свою женщину до ужаса, до замирания сердца, злился чертовски, когда видел ее с другим мужчиной, даже если это был Павел или кто-то из окружения самого Петра. Понимал, конечно, что это глупо — дуть на воду, когда обжегся о молоко, но все равно ничего не мог поделать с собой. Ярость, словно ядовитый расплавленный металл растекалась по венам, бурлила в них и заполняла каждую клеточку, как только хоть какой-то мельчайший повод для ревности появлялся. А поводом этим вполне могла стать даже простая дружелюбная улыбка.

Узнав, что жена встречается тайно с каким-то незнакомым мужчиной, Петр был готов крушить все в доме, куда они не так давно переехали. Ему хотелось Аню прижать к стене и заставить всю правду рассказать, выжать из нее признание — кто такой этот тощий высокий брюнет, с которым она вот уже три раза встречалась. Как раз в эту секунду и приехала с третьей встречи.

— Аня, а где ты была? — нахмурился Петр и вытер мокрые руки о полотенце.

Она подошла со спины, обняла и уткнулась носом — любила Аня так делать и Петр любил, до того момента, пока не стал думать, что она ему изменяет.

— С Ниной встречалась… Знаешь, после того как она с Павлом рассталась, она так поменялась…

«И ты тоже поменялась», — мелькнуло в голове.

Петр убрал руки жены от себя и повернулся к ней лицом.

— Почему Мишу с собой не взяла, раз к Нине ездила? — продолжал давление он.

— Петь, я… — она замерла, наверное, пытаясь подобрать слова оправдания. — Не думаю я, что Миша должен слушать, о чем говорят женщины, особенно если одна из них считает себя брошенной.

Нет. Это было невыносимо больно. Еще раз пережить предательство любимой женщины Петр не смог бы. Он и сейчас места себе не находил, а напрямую задать вопрос боялся, наверное, потому что ответ выжег бы в нем все хорошее, окажись подозрения правдой.

— Ты меня любишь еще? Скажи, Ань!

— Люблю! Конечно, люблю! Почему ты, вообще, задаешь такие вопросы? — она поджала губы и стала смотреть так, словно обиженный котенок.

И захотелось прижать к себе, но ревность не позволила. Петр не знал, как ему выяснить кем является тот парень, не обидев жену своими подозрениями. Можно было бы прижать его к стене и потребовать объясниться, вот только можно было таким образом «сесть в лужу». Черт его знает, кто он, вдруг какой-то Анин родственник дальний или друг детства… или…

Друг детства… Вполне себе может стать любовником. Снова ревность начала ломать, до хруста костей. Фыркнув что-то вроде: «у меня дела», Петр ушел, оставляя Аню одну. У нее такое недоумение на лице было, словно не понимала в чем дело. А ведь сама была виновата, могла не врать и сказать правду — кто этот парень и почему она с ним встречается. А она просто взяла и прикрылась встречей с Ниной…

Прохладный воздух на улице ни капли не помогал взбодриться, только захотелось в теплые объятия жены, а тут сразу же мысли стали лезть в голову — кого еще она обнимать может и согревать своим теплом.

— Черт! — зарычал Петр, пиная розового фламинго, стоящего во дворе.

Долго так продолжаться явно не могло. Следовало взять себя в руки и попытаться делать вид, что все в порядке, словно ничего не изменилось. Ведь на самом деле ничего не случилось, только тайные встречи с каким-то ублюдком, который долго не проживет, если окажется ее любовником. Что сделает с Аней Петр не знал, скорее всего, постарается простить ее, но ублюдка, который посмеет вмешаться в чужую семью, убьет.

— Петя, ты в порядке? — услышал несмелый Анин голос.

Она стояла на пороге и руки на груди скрестила, даже на мгновение показалось словно дрожит. На улице уже стемнело, как раз полтора часа назад Петр сына спать уложил. Стараясь хоть как-то разрешить эту борьбу ревности и желания прижать ее к себе, подошел ближе и впился в губы требовательным поцелуем, прижал к себе и стал терзать ее губы, словно правду мог так вытянуть, а Аня давай льнуть к его телу, бродя своими нежными пальчиками под рубашкой, и крышу снесло окончательно. Подхватив ее на руки, понес в спальню, желая как можно быстрее слиться в одно целое и почувствовать всю ее ласку и нежность, которые она лишь ему одному обещала.

Аня не понимала, что происходит с мужем: в одну секунду он был готов рвать все в клочья, а в другую уже страстно лишал ее одежды и покрывал обнаженное тело поцелуями. Утром, как только начал вибрировать телефон, она выбралась из крепких объятий мужа, надела халат и вышла в коридор.

— Доброе утро, — негромко произнесла, подходя в окну и любуясь птичками, дерущимися за отлетевшее от кормушки зернышко.

— Анна, доброе утро, я тут кое-что интересное придумал, мы бы могли встретиться сегодня еще раз? Я все наглядно покажу.

Аня ощутила спиной дыхание мужа, обернулась и заметила его свирепый взгляд, такое ощущение сложилось, словно его превратили в монстра, даже страшно стало, и внутри все покалывать начало.

— Петя, доброе утро! — выдохнула, прикрывая микрофон рукой.

— Анна, так что насчет встречи? Где увидимся? — снова послышался вопрос из динамиков, и Петр выхватил трубку, чуть подворачивая руку.

В эту секунду Аня боялась его. Сердце было готово выскочить из груди, так сильно билось. Она смотрела на мужа и думала, в чем провинилась перед ним.

— Никогда! Ясно, хахаль недоделанный? Никогда ты ее больше не увидишь, а вот со мной мог бы встретиться! Я тебе пооткручиваю все, чтобы на чужих жен больше не заглядывался.