Кристина Лорен - Дважды в жизни (ЛП)

— Внизу вид лучше.

Я вздрогнула, пригнулась, как при обстреле, и посмотрела в сторону голоса. Сэм растянулся на подстриженном газоне, руки лежали за головой, ноги – скрещены в лодыжках.

Он снова был в зеленых кедах. Я впервые заметила мелкую дыру на колене джинсов, и там виднелась кожа. Полоску живота было видно у задранного края футболки.

Я прижала ладонь к груди, откуда пыталось вырваться сердце.

— Что ты делаешь на земле?

Его голос был тихим и медленным и напоминал теплый сироп.

— Отдыхаю.

— Разве обычно этим не в кровати занимаются?

Уголки его рта приподнялись.

— В моем номере нет звезд, — объяснил он и кивнул на небо. Он посмотрел на меня, улыбка стала шире. – И сейчас всего девять, а Лютер уже храпит.

От этого я рассмеялась.

— Как и моя бабушка.

Сэм похлопал по траве рядом с ногой и указал наверх.

— Присоединяйся. Ты хоть раз видела звезды?

— Вообще-то в Калифорнии тоже есть звезды.

Он весело рассмеялся, и я насторожилась.

— Но ты видела их из этой точки планеты?

Тут он меня поймал.

— Нет.

— Тогда иди сюда, — тихо и требовательно позвал он.

Я знала, что каждый подросток влюбляется с первого взгляда хотя бы раз десять до восемнадцати лет, за исключением видимо меня. Я не верила в такую химию. Но рядом с Сэмом я ощущала что-то типа влечения с первого взгляда. Не будем перегибать. Я видела его всего три раза, но каждая незначительная реакция – столкновение атомов, происходящее незримо меж двух тел – становилась все сильнее. Я задерживала дыхание, и воздух кружил мне голову, сдавливая горло.

Но указания бабушки – высказанные и нет – звенели в ушах: «Не покидай отель. Будь осторожна. Ни с кем не разговаривай».

Я оглядела вокруг нас высокие ухоженные деревья.

— Этот сад подходит для наблюдения за звездами, лежа на траве? Он кажется немного… — я указала на идеальные скульптуры из самшита и четкие края между газоном и камнем — чопорным.

Сэм посмотрел на меня.

— Что плохого может произойти? Кто-нибудь попросит нас подняться с травы?

Меня потряхивало изнутри, пока я опускалась рядом с ним. Земля была влажной и прохладной под спиной, и холод проникал в мелкие дырки свитера. Я натянула рукава на дрожащие ладони и прижала их к животу.

— Вот так. А теперь посмотри наверх, — он указал на небо, и от этого его плечо задело мое. – Лондон – один из самых загрязненных городов в мире, но посмотри на это. Орион. А там? Юпитер.

— Не вижу.

— Знаю, — прошептал он. – Потому что твои глаза все еще внутри, смотрят из окна. Вытаскивай их сюда, где темно. Тут кусты закрывают свет отеля, фонарей… даже «Лондонского глаза».

От Сэма исходило тепло и надежность, и невозможно было думать о чем-то, помимо него. Такая близость мне напомнила детские ощущения, когда круизный лайнер входил в бухту в Сан-Диего. Тогда мне казалось ненормальным то, как большой корабль мог вообще так легко передвигаться.

— Что ты читаешь? – спросил он, указав на позабытую мной книгу, оставленную на траве.

— О, это… просто биография, — я накрыла книгу рукой, притворившись, что стряхиваю пыль, но на самом деле я прятала обложку.

— Да? Чья?

— Риты Хейворс? – я не знала, почему ответила вопросительно. Сэм не казался мне тем, кто осудил бы мой выбор книги или одержимость всем, что было связано с Голливудом, но биография была такой яркой, что я невольно ощущала свое излишнее любопытство.

И даже немного лицемерие, если честно.

Рита Хейворс была не так интересна для Сэма, поэтому он сменил тему.

— Твоя бабушка – нечто.

Я удивленно повернула голову и посмотрела на него, но, встретившись с Сэмом взглядами, я поняла, как близко мы были, и отвернулась.

— Ага. Она немного, кхм, напряжена, когда мы далеко от дома.

Он не ответил, и мне захотелось заступиться за бабушку.

— Я о том, что обычно она не такая.

— Правда? – спросил он разочарованно, и я ощущала на себе его взгляд. Так близко. Я никогда не была так близко к мужчине, который определенно был заинтересован мной, как женщиной. Мой бывший парень Джесс казался нескладным подростком, даже когда обнимал меня, даже когда его губы прижимались к моей шее и опускались ниже. – Она мне нравится такой, — проговорил он, и я, покраснев, вернула внимание к разговору.

— Сварливой?

— Нет. Честной. Она знает, что хочет, да?

Я рассмеялась.

— Это точно. И она не боится об этом сказать.

— Напоминает Роберту, — он притих, улыбаясь небу.

— Роберту?

— Мою бабушку.

Я глянула на отель.

— Жену Лютера?

— Ага.

— Она с вами?

Он хмыкнул, что звучало, как «нет».

— На ферме. Она не путешествует.

— Никогда?

— Ну, да, — он пожал плечами.

— Моя мама такая же, — слова вырвались раньше, чем я осознала это, и вспышка паники ожила под ребрами.

— Да?

Я хмыкнула, и он снова посмотрел в небо.

— Да, думаю, у Роберты в Вермонте есть все необходимое, — сказал он.

Я попыталась повернуть разговор на безопасную тему.

— Тогда почему вы с Лютером приехали в Лондон?

— Лютер всегда хотел путешествовать.

— Понятно теперь, почему он в таком восторге.

Теперь хмыкнул Сэм, и стало тихо. Сэм был прав. Чем дольше я смотрела, тем больше звезд видела. Немного ностальгируя, я вспомнила, как лежала в кровати, папа читал мне «Питера Пена», и мы выбирали любимую иллюстрацию. Моей была — Питер Пен, заглядывающий в окно, за которым обнималась семья Дарлингов. У папы — Венди и Питер, пролетающие по ночному небу мимо Биг Бена.

Голос Сэма раздался громом в тишине, вызвав во мне дрожь.

— Хочешь услышать кое-что безумное?

Я заинтересованно повернула к нему голову.

— Конечно.

— То есть, — он медленно выдохнул, — действительно безумное.

Я замерла. Последние десять лет я будто в пузыре жила: одни и те же пять человек, окружающие меня небольшой компанией. Девять месяцев в году – все, кроме лета – мы проводили в Хиксвилле, штате Калифорния. Никаких безумных историй мы не слышали – за исключением рассказов о моем отце – но я редко видела и слышала подобное, бабушка внимательно за этим следила.

— Да.

— Думаю, Лютер умирает.

Шок пронесся по мне холодной волной.

— Что?

— Он ничего не говорил, просто… у меня такое ощущение, понимаешь?

Я едва знала Сэма, едва знала Лютера, так почему ощущала боль? И каким было это ощущение? Чувство, когда кто-то близкий тебе умирает?

Из умерших я знала только Билла Супермаркета. Я даже не знала его фамилию, только то, что он все время приходил в кафе, и если не сидел за столиком в углу с бесплатным пирогом, то торчал пьяным возле супермаркета и попрошайничал. Думаю, Билл жил в Герневилле еще до бабушки, казалось, ему было лет сто – все его лицо покрывали морщины и спутанная борода. Туристы обходили его стороной, стараясь быть подальше, когда направлялись к пляжу Джонсона с надувными матрасами и белыми намазанными кремом носами. Билл был самым безвредным в городе, куда безопаснее туристов, которые ходили по округе, напивались и лезли к людям, которые приходили по своим делам в бар «Rainbow Cattle Company» по вечерам пятницы. Ничто не злило меня сильнее, чем то, как они смотрели на Билла, будто он мог напасть на них.