Анна Джейн - Восхитительная ведьма

Тогда я вообще ничего не знала – ни неприятностей, ни печалей, ни странных, порою абсолютно нелепых и смешных ситуаций.

И любви тоже не знала.

Я считала, что такие, как я, не умеют любить. Ведь для ведьм любви не существует (и пусть Ведьма я всего лишь из-за фамилии Ведьмина; меня с детства так называли, а я никогда не была против).

В какой-то момент голос преподавателя окончательно убаюкал меня, и я не заметила, как закрыла глаза и провалилась в зыбкий сон. Мне снилось, что я иду по заснеженной темной дороге, в лицо дует холодный ветер и бьет снег и мне проще повернуть назад, чем идти дальше, однако я иду, иду и иду, точно зная, что в конце этой сложной дороги меня ждет особенный человек. Подняв голову, я вижу его. Он стоит, скрестив на груди руки, высокий, подтянутый, широкоплечий. И изо всех сил бегу к нему, потому что только с ним я смогу согреться. Но, оказавшись рядом с ним, я вздрагиваю от ужаса: у особенного человека лицо того самого престарелого преподавателя, читающего лекцию.

«Иди ко мне, моя любимая студенточка», – сказал он и протянул ко мне руки, чтобы обнять. И я, вздрогнув, проснулась.

Господи, привидится же такое! Любимая студенточка, фу! Как вообще можно встречаться с преподавателем? Не хватает ровесников?

– Обязательно запомните, это важная информация, – задребезжал профессор, не зная, что только что посетил мой сон. – На зачете обязательно буду об этом спрашивать.

Он повторил материал, и я, зевнув, лениво сделала пометку в тетради. Остальные, кажется, вообще ничего не записывали. Хотя лекция и была потоковая, народу собралось совсем мало – человек тридцать от силы, и это при том, что по списку должно было быть в пять раз больше. Я бы и сама с радостью прогуляла эту нудную пару, но приходилось посещать все лекции и то и дело бегать в учебный отдел: именно мне еще на далеком первом курсе выпало сомнительное удовольствие стать старостой, а заодно и совестью нашей группы бакалавров, теперь счастливо обучавшейся на последнем курсе экономического факультета. Кроме того, на меня была возложена великая честь отмечать присутствующих – некоторые преподаватели считали посещаемость крайне важной. Впрочем, другим, в число которых входил и продолжавший что-то бубнить профессор, было все равно.

Я едва не заснула вновь, однако рядом со мной за парту плюхнулась моя лучшая университетская подруга Женька и задорно зашептала, щекоча ухо своим дыханием:

– Эй, Татьяна, я тут такое видела!

– Что видела? – недовольно спросила я и бросила взгляд на наручные часы, тонкий кожаный ремешок которых обхватывал запястье. Еще полчаса. Господи, я не выдержу!

– Ваську видела! – сообщила Женька, кутаясь в куртку. Подруга была вся как огонь: рыжие вьющиеся волосы, румянец на щеках и искры в глазах. Я по-доброму завидовала ее кудряшкам, а она всегда говорила, что завидует моим прямым волосам. Все как обычно у девушек – кудрявые мечтают о прямых волосах, а те, у кого волосы прямые, – о вьющихся.

– Какого еще Ваську? – удивилась я.

Подруга закатила янтарные, с золотыми крапинками глаза.

– Какую, а не какого! – с торжеством выдала она. – Окладникову.

– Василину? – переспросила я.

– Ты совсем отупела, пока меня не было, – выдохнула Женька. – Естественно, ее.

– И что же ты такого увидела? – Я покосилась на преподавателя. Нашего разговора он явно не замечал, продолжая монотонно что-то вещать. Остальные методично били баклуши.

– Ты не поверишь, – пыталась держать интригу Женя, не забывая улыбаться.

– Она тебе голый зад продемонстрировала и убежала? – скептически посмотрела я на подругу. – Мне звонить психологу, чтобы он восстановил твою хрупкую психику?

– Ой, Татьяна, да ну тебя с твоими шуточками. Ты знала, что у Васьки есть парень?

– Парень? – изумилась я. – И кто этот ненормальный?

Василина Окладникова, о которой мы сейчас говорили, была моим старым недругом. Она училась вместе с нами на экономическом факультете, правда на другой специальности. И хоть на лицо казалась симпатичной, да и фигуру, надо сказать, имела неплохую, характером не вышла от слова «совсем». Милая, приветливая, умеющая зажечь – просто душа компании, на самом деле Василина была той еще мерзостью с тонкими ножками и с жалкой шейкой, которую можно было переломить двумя пальцами. Я часто мечтала это сделать. И ласково называла ее Васькой. Как она называла меня, я могу лишь догадываться, но явно не Танечкой. Наша неприязнь была взаимной и глубокой уже много-много лет.

– Я его не знаю, – продолжала Женька, которая теплыми чувствами к Ваське тоже не пылала, – но он ничего: высокий, темненький, мордашка симпатичная. В очках, правда, но ему идет. Так и хочется обратиться к нему «сэмпай».

Я едва не закатила глаза. Евгения была заядлой анимешницей, а недавно увлекалась косплеем и вместе с каким-то местным косбэндом готовилась к фестивалю. Моя любовь к аниме так далеко не заходила, я предпочитала американские комиксы и даже собирала свою коллекцию, а еще обожала фильмы по «Марвел» и «ДС».

– «Сэмпай» и Васька, – хмыкнула я, машинально начав рисовать на полях решеточки. – Отличное название для аниме-сериала. Уже вижу, какими будут серии: «Как я попался на удочку чудовища», «Потерянная свобода, или Романтическое рабство» и «Верните мне лучшие годы жизни!».

– Может быть, он в нее действительно влюблен, – хихикнула Женя. – Я их случайно заметила, они в таком уединенном месте стояли, будто специально, чтобы их никто не увидел. Пошла я в столовую…

– Ты же в туалет хотела, – перебила я подругу.

– …и решила зайти попить купить, – махнула она рукой. – Так вот, захотела я срезать путь и пошла через колодец, в котором ремонт. Иду по второму этажу, смотрю – а внизу, под лестницей, они стоят и целуются. Я аж залюбовалась: такая парочка милая, так страстно друг друга обнимают. Даже сердечко екнуло от умиления. А потом пригляделась – это же Васька с каким-то типом! – громким шепотом рассказывала мне Женька, личность чрезвычайно эмоциональная, шумная, веселая и простая, я бы даже сказала, иногда простая, как табуретка, но с ней было спокойно и не нужно было выглядеть лучше, чем я есть.

– И что, долго ты подсматривала?

– Не-а. Пошла в столовку. Зато когда шла обратно, они уже не целовались. Он говорил ей что-то, а она плакала, – поведала мне подруга, убирая за ухо непослушную огненную прядь.

– От счастья? – хмыкнула я.

– Откуда мне знать? – беспечно пожала Женька плечами.

– Может быть, от его поцелуев девушки сразу улетают на седьмое небо?

– Прости, я не спустилась к ним и не взяла интервью, что он там умеет, а что нет. Но Васька точно не от счастья ревела. Вдруг он в армию уходит, вот она и ноет?