Джиллиан Додд - Тот самый парень

Филипп не отвечает.

Поэтому я продолжаю:

– А знаешь что? Я сдаюсь. Ты только и делаешь, что заставляешь меня чувствовать себя плохо, потому что я не такая идеальная, как ты. С меня хватит, и я не уверена, что хочу быть твоим другом. Отвези меня домой. – И, хмыкнув, я сердито скрещиваю руки на груди.

– Мне казалось, что ты не хочешь домой? – говорит Филипп голосом маленького нахального мальчика.

У меня нет времени ответчать этому придурку, потому что у него звонит телефон.

Может, это Дэнни?

Он вздыхает, смотрит на телефон, видит номер на экране и шепчет:

– Это папа, – а потом нажимает «Ответить». – Привет, пап.

Я слышу лишь его реплики.

– Да, так. Она сейчас со мной в машине. – Он сердито смотрит на меня. – Я собирался отвезти ее домой.

Он снова смотрит на меня как наглый мальчишка, а затем выражение его лица меняется, и он бледнеет. Я смотрю, как его глаза вываливаются, словно он услышал о вторжении инопланетян или о чем-то таком же невероятном.

– Эм-м-м… Ладно.

Он смотрит на меня искоса и вздыхает.

– Мы приедем как можно быстрее, папа.

Я спрашиваю:

– Что? Что случилось? – Я волнуюсь, ведь что бы там его папа ни сказал, это не было похоже на хорошие новости. Вдруг это террористическая атака или нечто настолько же ужасное?

Филипп глубоко вздыхает, словно ему нужно сказать мне что-то очень плохое.

– Твои родители попали в серьезную аварию, – выдыхает он. – За их жизнь борются в университетской больнице. Мои родители ехали за ними следом, когда это произошло. Они встретятся с нами там.

– Что?!

Филипп вылетает из машины и выдергивает заправочный шланг. Мы быстро выезжаем с заправки. Он несется на огромной скорости по виадуку, ведущему из города.

Я смотрю на спидометр и затем на Филиппа, словно спрашивая: «Что ты творишь?»

Филипп никогда не гонит.

Читая мои мысли, он отвечает:

– Знаю, что мы едем слишком быстро, но папа велел торопиться.

Это не хорошо, да? Кажется, словно мир выскальзывает из-под ног, к тому же Филипп на меня злится. Это нормально. Я тоже злюсь на него. Но в то же время я рада, что он рядом. Меня это пугает.

Потому что за их жизнь борются?

Все плохо, да?

Когда мы въезжаем на холм и на скорости проезжаем мимо школы, позади нас начинают сверкать огни полицейской мигалки.

– Черт! У нас нет на это времени!

– Что ты имеешь в виду, Филипп? Насколько все плохо? Филипп?

Он останавливается у обочины и опускает стекло. Потом поворачивается ко мне:

– Плохо. Очень плохо.

– Плохо типа сломанные кости? Они разбились? Паралич, кома? – Я замолкаю и думаю, о боже, нет. – Или типа умирают?

– Не знаю.

Полицейский подходит к окну и светит нам в глаза фонариком.

– Джей-Джей? – спрашивает он. Я держу руку перед глазами, щурясь, и пытаюсь разглядеть лицо говорящего. Голос знакомый.

Филипп спрашивает офицера:

– Вы знакомы с Джей-Джей?

– Конечно, ходил в старшую школу с ее отцом. Вместе играли в вифл-бол.

Филипп поднимает взгляд на крышу машины и бормочет:

– Спасибо.

Потом деловым тоном он говорит офицеру:

– Мистер и миссис Рейнольдс попали в серьезную аварию, их на вертолете доставили в больницу. Мне велели отвезти туда и Джей-Джей. Время не ждет.

– Не та ли это авария, из-за которой закрыли федеральную трассу?

– Эм, – Филипп сглатывает. – Да.

– Черт, оставьте машину здесь, и поехали со мной, – предлагает Филиппу офицер Майерс. – Я отвезу вас туда.

– Пойдем, – говорит Филипп, вытаскивая меня из машины и пересаживая в полицейскую рядом с ним.

– Ты мне чего-то не договариваешь?

Филипп говорит, что все будет хорошо, но язык его тела посылает совсем другое сообщение. Он слишком напряжен. Я вижу, что он крепко сжимает челюсти. Не могу понять, потому ли это, что авария была серьезной, или оттого, что он так злится на меня и не может со мной говорить.

– Давай просто доберемся туда, – замечает он, не отвечая на мой вопрос.

Офицер Майерс, которого теперь, когда он не светит мне фонариком в лицо, я узнаю, и правда играет в вифл-бол с моим папой. Кажется, его имя начинается на «Дж», как Джон или Джеймс, но все зовут его Печенькой. Не знаю, как они придумывают такие прозвища. Все жители маленьких городов, а особенно парни, которые играют в вифл-бол по субботам, имеют прозвища. Кажется, я помню, что слышала, как они называли его Печенькой, потому что в пятом классе он украл у соседской девочки-скаута коробку печенья и съел все содержимое.

Не знаю, почему думаю об этом сейчас. Я чувствую себя странно. Во мне пульсируют тонны адреналина. Какой-то части меня кажется, что я могла бы запрыгнуть на самое высокое здание и быстрее добежать до медицинского центра, но вторая моя часть онемела. Кажется, что я не могу двигаться. Меня словно парализовало.

Полицейская машина едет все быстрее, мигая, гремят сирены. Обычно я ненавижу звук сирен. Они всегда пугали меня, но по какой-то причине, может, потому что они не замолкают, их звук кажется почти убаюкивающим.

Я молюсь весь путь до больницы.

Пожалуйста, пусть с ними все будет хорошо. Уиу-уиу-уиу. Пожалуйста, пусть с ними все будет хорошо. Уиу-уиу-уиу. Пожалуйста, пусть с ними все будет хорошо.

Кажется, словно у сирен и моей молитвы есть ритм.

Я закрываю глаза. Возможно, мне снится дурной сон. Может, вся эта жуткая ночь – просто кошмарное сновидение?

Я пытаюсь заставить себя проснуться. Медленно открываю глаза и вижу, что Филипп смотрит из окна полицейской машины. На его лице оцепенение и испуг.

Так это все наяву…

Ладно. Мне нужно мысленно подготовить себя. Вести себя рационально. Что бы ни случилось, я справлюсь. Они явно сильно пострадали, раз их перевозили по воздуху. Но многие люди поправляются после серьезных аварий. Об этом все время говорят по телевизору. Сломанные кости срастаются, шрамы затягиваются…

С ними все будет в порядке. Все будет в порядке.

Впереди я вижу больницу. Мы почти добрались. Я чувствую руку на своем плече, поэтому склоняю к ней голову и прикасаюсь щекой. Я делаю долгий медленный вздох и заставляю себя расслабиться. Она меня успокаивает. Когда мы подъезжаем ко входу в отделение неотложной помощи, я поднимаю руку к моему плечу в поисках поддержки, но она касается только пушистого свитера.

Это странно. На мгновение мне показалось, что это рука мамы. Она всегда так держала меня за плечо. Но я качаю головой при этой мысли, потому что ее явно тут нет.

Я слышу, как Филипп благодарит Печеньку:

– Спасибо, что подвезли.

Черт. Ну вот.

Мы выбираемся из машины и проходим через двери отделения скорой помощи. Я сразу же замечаю папу Филиппа. Он ходит туда-сюда, ожидая нас, и выглядит не очень хорошо. Честно говоря, мужчина выглядит ужасно, словно только что плакал. Его грязная рубашка не заправлена, а волосы в беспорядке. И, боже, это не грязь. Вся его кофта забрызгана кровью.