Лора Тейлор Нейми - Библиотека потерянных вещей

Я подошла к самолету спереди, прямо к носу. Чтобы меня было видно с командирского кресла. Когда я увидела Эшера, меня вдруг будто парализовало от одной мысли: а вдруг уже поздно и я ему больше не нужна? Зато панике я была ох как нужна. Мне кажется, от нее даже легкий дымок вился над взлетной полосой. Эшер приник к большому окну кабины. Выражение лица сквозь стекло было не разобрать. Но тут Эшер быстро встал и буквально через секунду оказался на ступеньках.

Стараясь не опускать голову, я ждала. Остановившись передо мной, Эшер принялся теребить манжеты своего серого свитера, как будто не знал, куда девать руки.

– Урок усвоен: никогда не рассказывай Джейсу, где скрываешься.

Его тон был чуть игривым, и этого оказалось достаточно для того, чтобы я не убежала. Но когда я отвечала, я будто балансировала на проволоке, протянутой через каньон:

– Ты не хотел, чтобы тебя нашли?

– Некоторым можно. Имей в виду, список этих людей на удивление короткий.

Я открыла было рот, но снова его закрыла.

– Ты думал, я не приду?

Он на мгновение опустил голову:

– Был один момент, когда мы пили кофе на прошлой неделе. Ты подняла на меня глаза от своего латте, верхняя губа у тебя была в пенке, но… мне показалось, что ты прямо там перегнешься через стол и поцелуешь меня. Я не думал, что ты не придешь. Надеялся, что значение того взгляда – что бы он там ни значил – не изменилось и ты найдешь меня. Где-нибудь найдешь.

Я сделала шаг вперед, уже почувствовав, что мое настроение изменилось. Теперь оно было более спокойным, острые углы смягчились от желания.

– Я тебя и не теряла. Но мне нужно было время. Нужно было сначала найти себя.

– Ну и как? – Его глаза отливали сталью, будто он украл кусочек неба.

Я перевела взгляд на приоткрытую дверь кабины:

– Ты был прав, там, на тротуаре. Я притворялась, и ты заслушиваешь большего. Прости. Да, и вот я вся здесь. И еще вот это. – Я разжала левую ладонь, на которой лежал его желудь. Потом разжала правую, где был старенький наперсток. Его я вложила ему в руку.

– И что же это значит? – спросил он, улыбаясь тем же словам, что я произнесла в проулке много дней назад.

– Это значит вот что. Я хочу, чтобы ты знал: я здесь не только для того, чтобы ты выполнил свое обещание. Я бы хотела дать тебе и свое собственное. Очень рада, что у Д. М. Барри хватило ума включить в сюжет наперсток, чтобы у меня было с чем прийти. Но я все еще понятия не имею, что делать в следующей главе, – добавила я.

– Как бы ты написала ее, если бы могла?

Я наморщила лоб, не зная, верно ли услышала, что он сказал.

– Написала ее?

– Ты прочитала тысячи историй. Каким бы ты хотела видеть продолжение своей?

– Я…

Эшер взял мою свободную руку – не ту, в которой был серебряный кулон, и, сплетя свои пальцы с моими, сжал ее.

– Ты не выбирала маму, которая забывает про день рождения и покупает столько, что ты почти не в состоянии передвигаться по собственной квартире. Ты не выбирала папу, который опоздал на встречу с тобой на восемнадцать лет. И ты не выбирала меня, который омрачил сияние желудя, заставив тебя почувствовать, пусть на секунду, что я просто перекинулся на новую девушку.

– Да, все так.

Он закусил нижнюю губу:

– Прежде, чем я… один вопрос, хорошо?

Я кивнула.

– Мы много говорили о книгах, но ты ни разу не сказала, читаешь ли ты романы о любви. Готова ли ты на самом деле? Не понарошку и без притворства. По-настоящему?

– Я готова.

Ослепительная улыбка.

– Тогда пиши, Дарси. Пиши… редактируй, как только пожелаешь.

Меня подкупила его задумка. Я поняла, к чему он на самом деле клонил. Что это означало. Эшер делал мне подарок – не серебряный браслет и не кольцо. Не цветы, не открытку и даже не подброшенный в монетницу желудь-кулончик. Мой первый настоящий подарок от мальчика – перо, чтобы писать свою собственную историю любви, но…

– Так нечестно, – возразила я. – Если будет только то, что я хочу и как я хочу, то получится просто еще одна сказка.

– Если сделаешь меня героем своей истории, то мы можем вместе пережить самые разные повороты и самые разные приключения. Вместе будем принимать решения. Впишешь меня в сюжет? – Он придвинулся ко мне, провел мозолистыми ладонями по моим голым рукам. Его прикосновение – все еще невозможно новое, но уже знакомое. Эшер, стоявший передо мной, был мне близок, как чай, книги и испачканная краской одежда.

– Ты уже вписан. Давно. – Я подняла желудь повыше.

Он поднял руку с наперстком и выгнул бровь.

Может, Эшер и любил все быстрое, но мой первый искренний поцелуй таким не был. Эшер расплылся в широкой улыбке, на румяных щеках появились ямочки. Глаза цвета жидкого янтаря широко открылись. Они были как небо, истосковавшееся по летательным аппаратам. Он притянул меня к себе, и я почувствовала прикосновение серой ткани в рубчик и пряный запах далеких стран. Одной рукой Эшер обнимал меня, другой нежно водил по лицу – от брови к подбородку, от подбородка к брови. По лицу в форме сердечка. Потом Эшер прижался лбом к моему лбу, и мы дышали вместе, поднимаясь в воздух, на головокружительную высоту. Доля секунды – и его губы. Его губы легко касались моих, снова и снова, и это было безумно приятно. Я ощутила его тело в парящем движении и позволила ему вести меня за собой. Мы одновременно и падали в пропасть, и взмывали вверх.

Мы не останавливались – не могли остановиться. Целоваться с Эшером – теребить пальцами его темно-каштановые локоны возле шеи, проводить по его твердой, мощной спине – это было как исполнение самых сокровенных желаний. Книги рассказали мне лишь полуправду, от них я так и не узнала, насколько это хорошо.

Я держалась за него, пока он летел между сном и явью. Я парила над трескучим теплом камина, смехом, звеневшим на скрипучих качелях под крышей террасы. Я видела всходившую в окне спальни круглую золотистую луну. Пушистые тапочки, фланель, беготню по нагревшейся на солнце траве в брызгах газонных поливалок. Когда мелькнула последняя картинка, я – могу поклясться – вытирала пыльную обувь о плетеный коврик с надписью «Добро пожаловать», а за дверью был чистый дом, способный стать началом всего. Кем считает его твое сердце? С комом в горле я осознала ответ. У меня всегда была крыша над головой, но с Эшером Флитом я была дома.

Мой настоящий дом, естественно, остался прежним – выкрашенный серой краской снаружи и жутко захламленный внутри. Благоустройство дворика перед домом 316 на Хувер-авеню было наконец завершено. Мощенные плитами дорожки змеились среди кустарника и цветов. Новые почтовые ящики поблескивали в дальней части двора. Был здесь и новый стол. Я остановила на нем взгляд. Белый, современный, а вокруг серые стулья, обтянутые всепогодной эластичной тканью. Это был уже не наш с Марисоль стол. Но сердечки и звездочки, висевшие на шеях и вписанные в родственные души, остались с нами навсегда.