Ольга Арнольд - Конец ток-шоу

- И что же, это была любовь без взаимности?

- По-моему, Степану достаточно было обожать ее платонически. Этакий синдром Желткова…

- Не ругайся, Агнесса, переведи па человеческий язык…

- Вспомни классику, которую мы проходили в школе. У Куприна есть повесть «Гранатовый браслет», герой которой мелкий почтовый чиновник Желтков обожает издали прекрасную княгиню Веру и ему ничего от нее не надо, это чисто платоническое чувство. Бесплотное - и с точки зрения психиатрии патологическое. Потому что нормально - это когда мужчины и женщины из плоти и крови любят друг друга не только душевно, но и телесно. Но гений Куприна возвел эту патологию до степени высочайшей одухотворенности, доступной человеку - и совершенно зря, по-моему.

- Если отвлечься от высокой литературы, то с твоих слов я могу сделать вывод, что ваш второй режиссер ненормально, то есть душой, а не телом, любил покойницу?

- Примерно.

- Ну так бы и сказала сразу. Но разве такая любовь не может перейти в лютую ненависть?

- Может. Если объект любви вдруг окажется недостоин своего обожателя, разочарует его. Например, заведет любовника… - Чем больше я думала об этом, тем более подозрительным мне казалось поведение нашего второго режиссера. - Послушай, Сережа, давай рассмотрим гипотетический вариант: Степан обожает нашу теледиву, это его недостижимый, как богиня с Олимпа, идеал. Он понимает, что она па десять ступеней выше его, он всего лишь червь у ее ног. И вдруг он обнаруживает, что это вовсе даже не богиня, не непорочная Диана, а очень даже земная женщина: она спит с оператором! Она просто шлюха! И тогда он ее убивает. Что скажешь?

- Что ты насмотрелась фильмов про маньяков-убийц. Впрочем, в твоих рассуждениях есть рациональное зерно. Будем иметь это в виду.

Сергей смотрел мне в глаза своим ясным, зеленовато-серым взором, но при этом даже не притронулся к ручке. Чувствовалось, что он считает все мои предположения полным вздором. Ну что ж, запомним. Вот погоди, если я окажусь права!

- Психи, конечно, убивают, - продолжал он, - убивают из-за каких-то своих, непонятных нам, душевно простым людям, убеждений. Но чаше убивают совершенно нормальные - и из-за денег. Прости меня, Агнесса, но я не верю, что во всем этом не замешаны деньги. Поэтому в ближайшее время сотрудники «Ксанта» займутся проверкой всех денежных взаимоотношений Прикосновения», телеканала «1+1» и Котовой. Мы выясним, кто вкладывал деньги в шоу Котовой и зачем, найдем всех инвесторов, тайных и явных.

И обязательно отыщем таинственного спонсора Котовой. Когда я об этом договаривался с Синяковой - о, том, что она раскроет мне всю бухгалтерию, причем отнюдь не ту, что предназначена для налоговой инспекции, - то она сначала чуть не упала в обморок, но потом согласилась. Мне пришлось намекнуть, что иначе этим займутся с нашей подачи люди с Петровки, и они не будут так деликатны, как мы. Видно, ей есть что скрывать.

Я расхохоталась - я не могла себе представить, что Тамара, полнокровная и подвижная, как десять тонюсеньких девушек в три раза моложе ее, может упасть в обморок. Когда она после шестнадцатичасового съемочного дня говорила, что у нее болит голова, ей не хотелось верить - казалось, она может работать еще столько же. Тамара в моем представлении похожа на тучный сгусток космической энергии, однако в таком случае бухгалтерия - это тот метеорит, который может разнести все в пыль и прах!

- Будете проверять ее книги - выясните заодно, где мой гонорар за февраль, - произнесла я вслух.

- И вот еще что, - наморщил лоб Сергей. - У пас сложности с ее семейством… То есть не с Тамариным, конечно, а с Котовыми. Кстати, они объявили о награде: тот, кто найдет ее убийцу, получит три тысячи долларов. Не слишком много, надо сказать… Так вот, никто из Котовых не желает с нами говорить. Они ведут себя так, как будто убеждены, что это ты убила их возлюбленную Женечку.

Я только вздохнула. В одном из интервью знаменитый режиссер и безутешный отец намекнул, что его дочь погубили бездарные коллеги, люто завидовавшие ее таланту.

«Снова повторилась история Моцарта и Сальери» - таковы были его точные слова.

- На самом деле Котовы, очевидно, так о тебе от нее наслышаны, - продолжал Сергей, - что любой твой родственник для них - исчадие ада, с рогами, хвостиком и копытами. Это затрудняет дело, приходится…

Но я его уже не слушала - диктор объявил, что только что совершил посадку рейс из Копенгагена. Наконец-то! Теперь еще таможня, паспортный контроль… минут двадцать - и я увижу Марка!

Это кому-то может показаться смешным - после стольких лет брака радоваться возвращению мужа из трехнедельной командировки, и у меня действительно зачастило сердце. Можете надо мной смеяться, можете мне завидовать - но я была счастлива в тог момент, когда он наконец показался из-за загородки и, бросив сумку на пол, а кейс - прямо в руки брату, схватил меня в объятия.

- Ты завтра же подашь заявление об уходе! - было первое, что он мне сказал, даже не успев еще поцеловать,

- Хорошо, хорошо, - ответила я задыхающимся голосом уже после поцелуя.

Завтра будет воскресенье, никто не работает, ну а в понедельник… В понедельник мы еще посмотрим.

Конечно же, никуда я с телевидения не ушла. Марк побушевал-побушевал - и успокоился, как я и предполагала.

Я клятвенно пообещала ему свято соблюдать все предписанные им меры безопасности, не ходить одной по коридорам телецентра, даже в туалет, не оставаться в одиночестве в гардеробной и комнате отдыха и т. д. и т. п. Большинство этих мер было, конечно, совершенно бессмысленно - как и его предложение приставить ко мне охранника из «Ксанта». Однако он беспокоился обо мне, как это и пристало любящему мужу, и одно это уже было приятно. Более того, во вторник он даже взял на работе отгул, чтобы сопровождать меня повсюду в мой съемочный день, что вызвало в нашей телекомпании ажиотаж. Честно говоря, я надеялась, что волны зависти, которые подняло само его появление в студии, всколыхнут застойное болото, и я почерпну из них кое-какую полезную информацию.

Трудно было придумать более бесполезную миссию, нежели та, которую взял на себя Марк. С утра, то есть к двенадцати - раньше утро па телевидении начинается редко, разве что у тех, кто работает в прямом эфире, он привез меня в Останкино, а так как еще до отъезда из дома поругался по телефону с Сергеем по поводу каких-то их дел, то настроение у него было самое мрачное: к возмущению от перспективы бездарно потерять день прибавилось еще и раздражение от ссоры с братом. Надо сказать, что с Марком, когда он в дурном расположении духа, почти невозможно иметь дело, но суровое выражение лица прибавляет ему сексапильности. Марк - светлый блондин, невысокий и стройный, и хотя он немного старше меня, но выглядит моложе своих лет; годы над ним, как и надо мной, кажется, не властны. Он правится женщинам, от чего я раньше немного страдала, а теперь приспособилась и горжусь этим.