Кристина Лорен - Дерзкая темная ночь [litres]

Я смотрю на него, на его каштановые взъерошенные волосы и припухшие от поцелуев губы, играющие с моей грудью:

– Это происходит на самом деле?

Оливер кивает и проводит языком по моему соску, будто облизывает мороженое-рожок. А потом всасывает его так глубоко в рот, что мне кажется, он может меня съесть. Моя грудь округло выпирает из его захвата, и он облизывает и кусает всюду, где не держит руками. Это безумие; мое тело ждало несколько дней, и сейчас в нем ни капли терпения.

– Охренеть. – Я пальцами погружаюсь ему в волосы, а он слегка отодвигается и смотрит мне в лицо, пока пальцами поглаживает внутреннюю сторону моих бедер.

Смяв рубашку в кулаках, я стягиваю ее ему через голову и наслаждаюсь ощущением его широких плеч под моими ладонями, пока он целует мои бедра и пупок.

Мне не хочется заниматься этим здесь. Я делаю шаг назад, а затем еще один, и он поднимается и ведет меня спиной по коридору, держа руки у меня на бедрах, целуя и не переставая говорить, какая я офигенно сладкая и как сильно он меня хочет.

Окружающий мир накреняется, и я чувствую его кровать у себя под спиной.

На панно изображен он, не сводящий с нее глаз. Она полностью открыта для него, во всех смыслах. А он смотрит на нее как на лакомый кусочек.

Оливер снимает очки и кладет их на столик у кровати. Обхватывает рукой мое бедро и гуляет взглядом по всему моему телу. Краем глаза я вижу, как поднимается и опускается моя грудь, но не могу оторвать взгляд от его лица.

Я вспоминаю, как он меня так рассмешил, что я чуть не залила колой его футболку с принтом из «Восставших их ада».

Вспоминаю день, когда он влетел ко мне в квартиру с 31 выпуском «Детективных комиксов» [44] Ежемесячный журнал комиксов DC Comics, издаваемый с 1937 года. , который ему кто-то продал.

Вспоминаю, как он сказал «согласен», а я – нет.

Как, опираясь на кухонную стойку и попивая кофе, я наблюдала за ним, спящим у меня на диване.

– Что происходит у тебя в голове?

Я стараюсь не запаниковать, чувствуя, как влюбляюсь слишком быстро и слишком сильно.

– Я чувствую кое-что, – шепотом отвечаю я.

Он наклоняется и, целуя мой живот, спрашивает:

– Что именно?

– Панику.

Я практически чувствую его улыбку.

– Отставь ее в сторонку.

Закрыв глаза, я запускаю руку ему в волосы. Как такое возможно, чтобы счастье так больно кололо изнутри?

– Все будет хорошо, – обещает он, поцелуями спускаясь к моим бедрам. – Я жаждал этого долгие месяцы. И знаю, ты чувствуешь то же самое. Я люблю тебя. И ощущаю, как ты думаешь об этом всякий раз, когда я произношу эти слова, как ты хватаешься за меня, чтобы удержать.

Его пальцы движутся у меня между ног, скользя по клитору и слегка погружаясь внутрь. Это ощущается роскошью – делать это, чувствовать, находиться здесь. И просто роскошно провести всю ночь, в которой нет ничего другого, кроме происходящего между нами. Он поглаживает меня, сначала так мягко и медленно, а когда ускоряется, у меня перехватывает дыхание, и я раздвигаю ноги шире, пока он поцелуями приближается к моему рту и спрашивает, нравится ли мне и насколько хорошо ощущаются его пальцы. Я киваю, выгибаясь на кровати, чтобы быть ближе, желая увидеть его без джинсов, чтобы почувствовать его тяжелую длину сначала в своей ладони, а потом и внутри себя.

Я не знаю, что именно он творит своими пальцами, но это ощущается так скользяще и быстро, что я уже близко, уже почти, все вокруг начинает исчезать и…

На долю секунды его рука оставляет меня, после чего я чувствую там жалящий укус шлепка пальцами.

На панно изображена земля, расколовшаяся надвое.

Захватив губами мой рот, он глубоким поцелуем поглощает мой удивленный вздох и стонет, когда мой жар превращается в лихорадочную потребность, и я еще больше выгибаюсь под ним: « О боже!»

Он выдыхает у моих губ: «Да?» – и нежно поглаживает меня, одновременно с этим медленно целуя, затем быстро и резко шлепает меня еще три раза.

В следующий раз от его нежных круговых поглаживания по клитору я кричу, ощущая наполненность теплом: оно взрывается во мне, скользя по коже и дымкой наполняя кровь. Он настойчиво и с нажимом потирает меня пальцами, широко раскрытыми глазами наблюдая, как я кончаю. Когда я закрываю глаза, ощущая себя расплавленной прямо на кровати, он наклоняется и целует мою шею, рукой скользя по бедру и раскрывая меня еще шире.

– Тебе понравилось, – заключает Оливер, губами поглаживая мою скулу. – Я отшлепал твою киску, и тебе понравилось.

Я издаю стон, и все, о чем могу думать, – это его губы, прижатые к моим.

– Ты совершенно испорченная. – Когда он облизывает мою нижнюю губу, его слова звучат как похвала. – И великолепная.

Я сажусь, притягиваю его ближе, расстегиваю ремень и ширинку и нетерпеливо стаскиваю с него джинсы. Мой рот наполняется слюной от предвкушения, а он, готовый, уже кладет руки мне на плечи. Его член почти чрезмерно огромный, и я чувствую, как Оливер резко сгибается пополам, когда я сдвигаю вниз крайнюю плоть, обвожу языком головку и погружаю ее в рот.

Я не так много минетов делала в своей жизни, но каждый раз это было чем-то вроде целенаправленных усилий, сопровождаемых кучей мыслей:

ему вообще хорошо?

о боже, у меня челюсть болит,

нужно ли проглотить?

А сейчас ничего этого нет; в голове гуляют совсем другие мысли: как глубоко я его могу взять, как плотно его обхватывает мой рот, как я чувствую его отклик, когда провожу по нему влажным языком. Как от сосания из уголка рта сочится слюна, как вбираю его настолько глубоко, насколько могу. Моя рука тянется к его яйцам, будто касалась его там уже не раз. Его тело – мое, я знаю его и могу прикасаться повсюду. Он помогает мне двигаться и найти ритм, подаваясь бедрами мне навстречу и подбадривая хриплыми стонами. Я обожаю, как он становится еще тверже. Сосу его, и он уже близко,

близко,

о черт,

так близко,

и я сама уже не могу ждать!

Хочу, чтобы он кончил в меня и на меня. Его толчки становятся грубее, руки хватают меня за волосы; он предупреждающе громко и с усилившимся акцентом что-то говорит, но я не хочу выпускать его изо рта, хочу его именно таким: когда, чуть согнув колени, он изливается мне в горло, а я проглатываю. Прижавшись губами к моим волосам, Оливер стонет, содрогаясь от финальных спазмов, а у меня ощущение, будто по коже моей головы танцуют миллионы маленьких молний.

Пытаясь отдышаться, он смотрит, как я провожу языком вверх и вниз по члену.

Никогда раньше я не любила делать это, но, мать вашу, теперь я просто фанатка. Падаю на спину и, прикусив губу, широко улыбаюсь.

Оливер подается вперед и наклоняется надо мной, опираясь на кулаки по обе стороны от моего тела.