Кристина Лорен - Дерзкая темная ночь [litres]

Охренеть…

Мне хочется наблюдать, но тут так много всего, чтобы прочувствовать. Скольжение влажного языка, вибрации его стонов, как начинают дрожать мои бедра и живот от наплыва удовольствия. И о-о-о… Как его голова смотрится у меня между ног, как крепко держит меня раскрытой. Длинные линии его спины, отражение его задницы в зеркале напротив. Как он подается бедрами вперед, ублажая меня всем телом, но прикасаясь ко мне только своим…

Усиливающиеся ощущения разметали мои мысли; это как чувствовать себя поглощенной, все происходящее будто не наяву, это больше чем просто хорошо, это все и сразу. Его стоны и дыхание подталкивают удовольствие, которое уже блуждает у поверхности кожи и захватывает меня, пока наконец у меня не остается ни одной связной мысли, и оно ракетой пронзает мое тело.

Я чувствую это.

Это произойдет прямо сейчас.

– Я кончаю! – задыхаясь, вскрикиваю я.

И, господи боже, я кончаю безумно сильно.

Он глухо одобрительно стонет, глядя на меня, когда я кричу это снова и снова, попутно удивляясь, как еще не потеряла голос. Ощущения кажутся нескончаемыми, не теряя накала и не исчезая, а я продолжаю произносить это так много раз, что он с гордостью смеется и держит ритм, давая мне все больше и лучше. Блин, как только у меня находятся силы поражаться происходящему? Ведь это совершенно новый опыт для моего тела, а любой другой оргазм, что у меня был, словно печальный дальний родственник этому, который, кажется, не закончится никогда.

– Ну хорошо, – мне удается произнести, когда он, целуя, поднимается вверх по моему телу. Он так тяжело дышит. – Признаю: ты выиграл этот раунд.

Он смеется и прижимается поцелуем к моим губам:

– Я бы сказал, мы оба его выиграли.

Мы еще не спали, когда начало вставать солнце, освещая комнату Оливера. Простыни валяются на полу, подушки зажаты между изголовьем кровати и матрасом, а я расположилась в центре огромной кровати, заботливо укрытая его обнаженным телом.

– Ты сегодня сможешь работать? – спрашиваю я, пытаясь разглядеть время на часах.

– Куда важнее вопрос – сможешь ли ты ходить? – бормочет он мне в плечо.

Это хороший вопрос. Со смехом я выползаю из-под него, встаю с кровати и, пошатываясь, иду по коридору в ванную. Чувствую себя гиперчувствительной повсюду, и мне так хочется весь день оставаться в кровати, свернувшись калачиком рядом с ним. И не думать вообще ни о чем. Совсем. Хочу, чтобы все вокруг исчезло. Впервые в жизни мне хочется послать свою работу куда подальше.

Оливер присоединяется ко мне в душе. После долгих часов отсутствия сна и дикого секса, думаю, мы оба слишком устали для чего-то, кроме поцелуев. Но тут под горячими упругими струями воды, чувствуя, как его мыльные пальцы скользят по моему телу, спускаются к ягодицам и поглаживают складку между ними, все это заставляет меня просить его о том, чего я никогда раньше не хотела.

Я поднимаю голову:

– Я хочу почувствовать тебя там.

По его лбу стекает вода, а темные и слипшиеся ресницы обрамляют сверкающие голубые глаза, когда он изучает меня взглядом:

– Ты уверена?

– Уверена. – Встав на цыпочки, я провожу зубами по его подбородку.

Оливер разворачивает меня лицом к стене и, целуя в шею, ведет пальцами вниз по спине, пояснице, ягодицам, пока осторожно не погружает скользкий палец внутрь, а затем наружу. Он добавляет еще один, нежно меня растягивая. Постанывая и шепча, как он будет аккуратен и как сильно любит меня, он наконец, сантиметр за сантиметром, входит в меня.

– Ты в порядке?

Я киваю. Я и в порядке, и нет. Ошеломлена и расколота надвое, желая его повсюду и одновременно.

Он без защиты, дрожащими пальцами поглаживает меня спереди; я чувствую его восторг и точно знаю: начав двигаться, он долго не продержится. Это потрясающе – слышать звуки, что он издает, как дрожит всем телом и скользит без какого-то ритма. Слышать эхо его удивленного финального крика. Все это выпускает на свободу страх его потерять, который я так старалась сдерживать. Страх, что все хорошее в моей жизни может исчезнуть, а он уйдет от меня.

Что мы выстроим совместную жизнь, а я ее уничтожу.

Что даже когда все вокруг пойдет наперекосяк, для меня ничего не будет иметь значения, кроме этого. Прямо сейчас он для меня – все.

Оливер моет меня, поглядывая из-под отяжелевших век и благодаря меня каждым поцелуем.

– Как моя девочка?

Я отвечаю на его вопрос, но игнорирую подтекст – а он там огромный, – потому что ментально и эмоционально прямо сейчас я совсем не в порядке. Я тону в своих чувствах к нему. Но физически со мной все хорошо.

– Хорошо.

И его влажный рот жадно набрасывается на мой.

Я понимаю, это ужасная банальность, но во мне все изменилось после этого душа. Не думаю, что я способна любить кого-то, как этого мужчину.

Пока мы одеваемся в молчании, он продолжает наблюдать за мной с незнакомой смесью благоговейного страха и облегчения во взгляде.

– Ты точно в порядке? – снова спрашивает он с другого конца комнаты, доставая одежду из шкафа.

Я молча киваю.

Я люблю его. Люблю больше всего на свете, и это вычеркивает из моей жизни все остальное.

Он подходит ко мне, обхватывает руками мое лицо и пристально вглядывается мне в глаза:

– Сладкая Лола, ты не в порядке. Это из-за меня? Из-за того, что мы сделали?

Его лицо напрягается. Мотая головой, я приподнимаюсь и, обняв его за шею, прижимаюсь губами к его теплой коже. Наклонившись, он крепко стискивает меня в своих объятиях. Все, что я сейчас хочу, – это удерживать остальной мир на расстоянии, а самой просто остаться здесь, с Оливером, пока не придет пора снова отправиться в кровать.

Я ощущаю себя такой заторможенной, будто напилась. Медленно поднимаюсь по лестнице домой, изнуренная, но в самом лучшем смысле слова.

В квартире тихо. Лондон, скорее всего, ушла с доской на пляж. И, сделав себе кофе, я иду в свою комнату начать работать над стремительно пополняющимся списком срочных задач. Я не проверяла почту весь вчерашний день и до сих пор не хочу ее открывать. Мне нравится этот безопасный пузырь.

А еще я практически не спала. Я смотрю на свой компьютер, на так невинно лежащий стилус рядом с графическим планшетом и вспоминаю, как много всего мне нужно сегодня успеть сделать, но также знаю, что немного вздремнуть поможет делу.

Рухнув на кровать, я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на «Майском Жуке», на героине и ее истории. Но вместо этого мой ум отправляет меня к собственному телу и его ноющим частям. В ушах все еще слышен голос Оливера, а губы помнят каждый из его поцелуев.

Я проснулась, когда на улице уже стемнело, а живот заурчал от голода.