Елена Веснина - Тайный враг

— Прошу прощения, это ведь господин Никитин?

Официант кивнул и убежал на кухню. Косарева незаметно пересела за другой столик, чтобы лучше видеть Сергея. Тот рассеянно огляделся, взгляд его на ней не задержался.

Ванда позвонила Юльке:

— Объект вошел в ресторан, а там на двери знак: фотографировать запрещено.

— Ха! Это наша хитрая корпоративная стратегия! — объяснила Юлька. — Сейчас разберемся. Значит, так. Я звоню нашему менеджеру и говорю, что ты ресторанный критик из журнала.

— А вдруг мы пересечемся с настоящим критиком? — напряглась Ванда.

— Мы что, вчера вылупились? Если бы в «Нику» шел критик, я бы первая знала. Представишься реальным именем. Менеджер, Андрюха, классный парень, познакомься, кстати. Он тебя усадит, все покажет, покормит на шару, я ему велю. Только скажи, что ты от Юли из хэд-офиса. Привет передай. И пылкий поцелуй.

Косарева заметила, что Сергей опрокинул несколько рюмок, налил следующую. Она попыталась поймать его взгляд — на этот раз у нее получилось. Надежда томно и загадочно смотрела на Сергея. Он опрокинул еще рюмку и, прихватив бутылку, направился к столику Надежды:

— Можно к вам?

— Я вас не приглашала, — опустила глаза Надежда.

— Но ведь у вас есть сердце, вы не покинете в беде человека? Несчастного, всеми отвергнутого мужчину, но с добрым сердцем и богатой фантазией.

— Вы имеете в виду себя? — улыбнулась Надежда.

— О да, таинственная незнакомка!

Сергей быстро опьянел. Косарева незаметно подливала ему коньяк. Все это снимала Ванда.

Сергей был по-пьяному агрессивен:

— А ну включите мне мою любимую! Медляк Шакиры! Или что-то из Стинга!

— Сергей Анатольевич, вы же знаете, у нас не принято, — уговаривал его официант.

— Для меня все принято. Я здесь — главный. Что стоишь, кому сказал!

Перепуганный официант включил музыку, Сергей, пошатываясь, танцевал с Косаревой, он чуть не падал. Надежда его поддерживала.

— Я буду танцевать! Потому что люблю женщин! — орал Сергей, обнимая Надежду.

Так, в обнимку, они и вышли из ресторана. Сергей попытался что-то сказать заплетающимся языком:

— Поедем ко мне… Разреши доставить тебя в мою скромную городскую крепость…

— С крепостью ты явно переборщил. Так что извини, жизнь мне дорога, поведу я, — сказала Надежда.

— Ты уникальная женщина, а я уникальный мужчина. Мы — идеальная пара уникумов, — проблеял Сергей.

Косарева молча усадила его в машину, сама села за руль и рванула с места.

Дома Сергей решил добавить, что вполне устраивало Надежду. Она всыпала ему в стакан клофелин. Сергей выпил и упал головой на стол. Косарева ждала, рассматривая его и бормоча:

— Красивый парень. Такие мне еще не попадались. Даже жаль немного… что не могу его использовать. Но дело есть дело. Посмотрим, что держат дома владельцы ресторанов.

После недолгих поисков Косарева обнаружила сейф. Нашарив в кармане Сергея ключи, она открыла сейф. Ее взгляд сразу наткнулся на кейс. Косарева взяла его и взвесила в руке:

— Тяжелый. Это хорошо. Хороший улов. А это значит, что ты, Надежда, все делаешь правильно.

Косарева забрала кейс и вышла из квартиры. Сергей не подавал признаков жизни.

— Он такие коленца выписывал, — хохотала Ванда.

— Один был? — спросила Юля.

— С какой-то теткой. Прямо там с ней и познакомился.

— Вот как, Сергей Анатольич, по кабакам баб снимаем? Спасибо, Ванда, ты хорошо поработала, — поблагодарила Юлька.

— Вам тоже спасибо. Я так вкусно поела — думала, это только в вашей рекламе все так вкусно выглядит.

— Веников не вяжем.

— И знаешь что? — вдруг сказала Ванда. — Мне вначале казалось, что я что-то неблаговидное делаю. А теперь чувствую, что, словно борзая, на след напала. За всей этой суетой стоит запутанная история. Может, мы еще жизнь кому-то спасем, если все распутаем.

Юрий Владимирович вернулся домой весьма мрачный.

— Пап, что такое? Неудачное свидание? Ты не был настойчив, и мама не сдалась?

Юрии Владимирович просто взорвался:

— Какое тебе дело!

— Папа, ты что? Я же пошутила. Я не хотела. Ты маму видел? — миролюбиво спросила Диана.

— Занимайся своими делами и не лезь в дела взрослых.

— Вас, взрослых, можно понять только с инструкцией. Если не хочешь со мной общаться, то так ничего и не узнаешь.

— Что еще я должен узнать? — оживился Юрий Владимирович.

— А вот и не узнаешь, что тебе пришло письмо.

— От кого?

— Танцуй, тогда скажу.

— Дочка, неужели ты не видишь — мне не до шуток.

— Ладно, ладно, я вижу, что у твоего чувства юмора сегодня выходной. Вот, пожалуйста, пришло по электронной почте. От твоей любимой Никуши.

Юрий Владимирович прочитал: «Дорогой папа, мне очень стыдно и горько, что я поверила лжи. Прости меня. Сейчас все разъяснилось. Мне Артем сказал, что ты не причастен к афере с гендоверенностью. Это все Сергей. Этс его почерк. Мы пока не увидимся, я хочу сама узнать всю правду о том, что со мной случилось. Если мне понадобится твоя помощь, я дам знать. Свою компанию я просто так не отдам. Найду предателей. Я вернусь обязательно. Я по тебе очень соскучилась. Твоя Ника. Постскриптум. Да, я видела мать Дианы. Она мне понравилась. Доминика».

— Диана… — тихо позвал Юрий Владимирович.

— Папа?

— Накапай мне валокордина.

Доминика уже вовсю торговала, Анжела все еще не появилась. Доминика стала беспокоиться. Она спросила у проходившей мимо продавщицы, где Анжела. Продавщица засмеялась и сообщила, что к Анжеле француз приехал, угром ее можно не ждать. Но тут наконец явилась Анжела.

— Уже обзавидовались! — возмутилась она. — Как на витрине живу. Не удивлюсь, если все себе собак позаводят, чтобы заграничных мужиков на них ловить, как щук на живца.

— А ты, что ж — поймала? — спросила Доминика.

Анжела сладко потянулась:

— Мы, конечно, не Жозефины, но зато ни одна королева ему таких щей не варила.

— Раз дело дошло до щей, то ты бросила в бой резерв главного командования.

— И не говори, — кивнула Анжела. — Он сначала нос воротил, я, говорит, терпеть не могу вареную капусту. А как одну ложку съел… пропал, совсем пропал.

— Ты его что, домой водила?

— Да нет. У меня ж хозяйка зажилась со времен Гражданской войны, когда все комсомольским строем ходили. Он тут ел. Разложился, как человек, на ящичках, платочек на шею завязал и хлебал так, что за ушами трещало.

— М-да, вижу, ему будет, что вспоминать долгими французскими вечерами, — заметила Доминика.

Сергей поднял тяжелую голову, голова болела немилосердно. С трудом преодолевая слабость, встал. Взлохмаченный, опухший. Огляделся. Увидел бутылку, бокал, тарелку, початую бутылку водки. Пошатываясь, пошел к сейфу. Сейф был закрыт. Сергей облегченно вздохнул. Нашел ключи, открыл сейф и обнаружил, что кейс исчез.