Елена Веснина - Триумф

— Игорь, редактор, — тихо сказала Диана. — Он еще так странно заторопился, чаю не захотел…

— Это что же получается? Ты думаешь?… Ну почему все сыплется на меня? Я побежал в издательство. Буду оправдываться.

— Перед твоим приходом он приглашал меня в кино. А потом кино так же резко отпало, как и чай. Выходит… Пап, стой. Это еще не все. Папа, ты ведь сменил ориентацию.

— В каком смысле? — испугался Юрий Владимирович.

— Переквалифицировался в оптимиста, — напомнила Диана. — Так вот слушай. Я вспомнила. Ты под копирку печатал. У тебя есть копия.

— Точно! И куда я ее подевал? Неужели он и ее спер? — Юрий Владимирович начал судорожно рыться в ящиках.

— Папа, что за выражения? Твоя профессия должна накладывать отпечаток…

— Вот! Вот она! — Юрий Владимирович схватил листки и выбежал из комнаты.

Василия привели в милицию. На ходу Артем о чем-то шептался с начальником.

— Спасибо тебе, Мудрый. Прости за кипеш.

Тот в ответ сдержанно улыбался:

— Брат брата — брат.

Он сел за стол, Артем и Васька разместились напротив.

— И как это понимать? Вы убедили меня, что поймаем крупную рыбу, Анатолия Тимохина, замешанного в покушении. А мы выловили… Кого? — Он прочитал: — Калашникова Василь Иваныча, которого, сбившись с ног, ищет все прогрессивное человечество. Вы просили милицейское подкрепление — пожалуйста.

Вы просили не сообщать следователю Потапову — яволь. И что в результате?

Артем развел руками:

— Похоже, преступник как-то узнал о засаде и предпочел не разбираться со свидетельницей, а банально дать деру. Это лишь подтверждает мои предположения о Потапове. Никто, кроме Потапова, не знал, что консьержка опознала Тимохина. Тимохин исчез. Значит, Николай Николаич Потапов его предупредил.

— На первых курсах учебных заведений нас обучают непреложному правилу: после того — не значит вследствие того, — поучительно сказал начальник. — Теперь я слушаю вас, гражданин Калашников…

— Протестую против гражданина, — возмутился Васька. — Я не подследственный и не осужденный.

— Чувствуется юридическая подготовка, — хмыкнул начальник. — Итак, Василий Иванович, куда же вы пропали? Мы с собаками по всей области уже искали ваш труп. И почему вы нашлись в нужный момент в нужном месте?

Васька кашлянул:

— А можно вопрос: почему мы здесь втроем?

— Вот мое удостоверение. — Артем показал Ваське документ. — Я член областной коллегии адвокатов. Я защищаю интересы нескольких человек, причастных к делу Никитиной-Калашниковой. Разрешите остаться?

— Разрешаю. Будешь и моим адвокатом, в случае чего. — Васька встал, прошелся и начал тоном профессора, излагающего материал перед студентами: — Когда я в последний раз выступал по телевизору с лекциями о моем методе исцеления недужных… Вышел я, значит, с телевизора, а он мне говорит, какая Ритка? А я ему — не твое дело. А он мне — убью и закопаю.

— Кто закопает? — ошалело смотрел на него начальник.

— Поспешность нужна при ловле блох, и то с намоченной рукой. Вы на работе? И я никуда не спешу. Я, кажется, уже приехал. — Васька вдохновенно продолжал свой рассказ. — Вижу, нужно сматывать удочки. Смотрю — машина… Подруливает, значит, машина, я обрадовался, свой же человек, думаю, надо же, как подфартило… Едем мы, значит, едем, и вижу я, что едем не туда. А он меня не спрашивал, куда надо, вот что характерно. По правде сказать, я порядком струхнул, а тут еще эти зубы золотые… Если бы он изъял их, что б я врачу вернул?

— Не в обиду вашему хваленому красноречию, но мы… половины не понимаем, — вмешался начальник.

— Что значит — не понимаете? Вы ж милиция. Должны все знать и все понимать. Я вам за это налоги плачу! Так вот…

Я как шапку эту увидел, капец, думаю, к тебе, Васенька, подкрался незаметно, на мягких лапах. И знаете, что смешно? Вот о чем человек думает перед смертью. Я стал прикидывать, кому и что оставлю в наследство. Тут меня как подбросило. Я ж, блин, целитель, а не тамада собачьей свадьбы. Я ему и говорю…

— Так кого вы узнали в водителе? — спросил Артем.

— А еще типа адвокат. Вести себя не умеет, перебивает. Перехожу к главному. Загипнотизировал я его. Спрашиваю: куда меня везешь? А он спокойненько так: везу тебя убивать. Мне приказано. Я ему: что ты сделаешь, когда убьешь меня? Закопаю, — говорит. Я ему и скомандовал, тормози, мол, машину, ты меня уже убил и закопал. И надпись написал. А он за мной все слово в слово. Потом я из машины вылез, да и дал деру.

— Вы, Василий Иванович, хотите сказать, что опознали в покушавшемся… — начал начальник, но Ваську не так просто было остановить:

— Я не только хочу сказать, я вам говорю. Я опознал в этом уроде Толяна, водилу из «СуперНики». Он возил Ритку… секрет из этого делать бессмысленно, вся Европа от Бомбея до Аляски знает, что Ритка — моя жена… Так вот, возил на работу мою жену.

— Разрешите уточнить, Толик — это Анатолий Тимохин? — переспросил Артем.

Васька махнул рукой:

— Да какой он Анатолий? У него на морде написано жирными прописными буквами: То-лик, То-лян.

— А чем вы докажете, что все это не художественный вымысел?

Васька покопался в кармане пиджака и вытащил целлофановый кулек. Шлепнул им на стол начальнику:

— Вот. Улика. Это шапка, в которой Толян был. Свистнул я ее на прощание, на долгую память. Вы когда его поймаете, проверьте, подходит размерчик или нет.

— А кто может подтвердить, что вы садились в машину?

— Борька может. И эта, как ее, из телевизора. Приятная бабенка, только чудная, не передавай привет, говорит. А для чего люди в телевизор ходят? Приветы передавать.

— Назовите их фамилии, — попросил Артем.

— Борис, он — Медведев, врач, доктор значит. А бабенку я не знаю. Да включите вы ящик, она всегда там разглагольствует.

— А вы знаете, кто напал на Маргариту Калашникову? — поинтересовался начальник.

— Я знаю человека, который это точно знает. Люба, дежурная из подъезда. Где вы меня того…

— А что вы там делали? — напомнил Артем.

Васька руками всплеснул:

— Каких же у вас тут держат непонятливых, чесслово! Я битый час толкую. Я к Любке как раз и шел, чтобы она мне того гада показала.

Игорь поставил свою подпись под договором. Издатель скрепил бумагу печатью:

— Ну вот. Теперь ты, Игорек, настоящий писатель. Так сказать, писатель в законе. После этого ты можешь называть меня просто Петром. Что называется, дорос. Не было бы этого прекрасного синопсиса, не было бы и договора.

— Я отлично помню о новом пункте договора. Насчет коньяка, который… — начал было Игорь, но издатель погрозил:

— До выполнения этого пункта ты еще не дорос. Принесешь бухгалтерше коробку конфет — и хватит с тебя. Ну иди получай аванс. И не теряй времени. Помни, книга должна быть презентована на ежегодной книжной ярмарке.