Мона Кастен - Спаси нас

– Я знаю эту улицу, – сказала я, когда Рэн отступил, пропуская меня в дом. Он тоже взял одну из коробок и, не закрывая дверь, пошел на верхний этаж. Белая деревянная лестница скрипела под ногами, когда я шла за ним. Ступеньки были очень узкие, и приходилось следить, как бы не оступиться, а это нелегко с коробкой в руках.

– Вот здесь, – произнес Рэн, когда мы вошли в первую комнату по правую сторону. – Просто поставь ее на пол.

Комната была примерно такой же, как и моя. Стены пожелтевшие и голые, в штукатурке местами виднелись трещины, которые с годами станут больше. Дощатый пол скрипел даже громче, чем ступеньки на лестнице. Если сделать здесь шаг, его определенно будет слышно во всем доме.

– Это… – начал Рэн, и я сперва подумала, что он сделал паузу, чтобы подобрать подходящие слова, но потом он сдался и лишь пожал плечами.

– Мне кажется, тут мило. Из этого определенно можно сделать что-нибудь крутое. Я же здесь для этого, не так ли? Я специально надела вещи для ремонта. – Я указала на серые треники и свободную черную футболку с открытыми плечами, на которой до сих пор были видны капли лака с Рождества, когда мы с Руби готовили папе в подарок полочку для специй. Волосы я собрала в высокий хвост, кончик которого щекотал мои лопатки.

– Мне бы хоть каплю твоего оптимизма, – сказал Рэн и еще раз демонстративно оглядел комнату. Каркас кровати был готов, как и письменный стол у стены. Он стоял под окном, и я сделала пару шагов, чтобы выглянуть на улицу.

– Отсюда прекрасный вид на соседские сады. – Я улыбнулась Рену через плечо. – Ты сможешь шпионить за ними. Если тебе вдруг станет скучно.

– Мне бы на ум пришло несколько других дел, – услышала я в ответ.

Улыбка исчезла с моего лица, когда я задумалась, что он мог иметь в виду под «другими делами». Перед глазами возникли картины, совершенно неуместные в данный момент.

Ко всему прочему я заметила, что покраснела.

– Я принесла все, что смогла найти дома, – сказала я быстро и скинула сумку с плеча на стол. Я достала оттуда малярный скотч, защитную пленку и флизелиновый холст. – Ты купил краску?

– Да, – ответил Рэн и указал на два ведра, стоящие у двери. Затем подошел ко мне и взял в руки малярный скотч.

Я незаметно наблюдала за ним со стороны.

Хотя мы и знали друг друга не так давно и он никогда не говорил об этом, я заметила, как ему неприятен этот переезд.

Сначала наше общение ограничивалось комментариями под моими постами. Рэн сдержал обещание, данное на благотворительном вечере, и посмотрел мой блог. У меня каждый день стало появляться минимум по новому комментарию, Рэн написал что-то даже под самыми первыми записями. Иногда это было несколько лаконичных строк, а иной раз он писал целые сочинения о том, что раньше не задумывался о восприятии толстых людей и не понимал, что мнением общества главным образом управляют средства массовой информации. Некоторые его комментарии становились началом обсуждений сперва в моем блоге, потом в директе Инстаграма. Когда мы наконец обменялись номерами, то стали общаться на всевозможные темы, а не только о Bellbird . Он рассказал мне о ситуации у него дома, об отце, который так винил себя, что не мог смотреть в глаза ни Рэну, ни его матери, и о своем страхе не получить стипендию и не попасть в Оксфорд. Я рассказала, как мне бывает тяжело вставать по утрам – не потому, что я устала, а потому, что у меня нет сил, чтобы принять вызовы нового дня – и как ни странно, именно в эти дни я сочиняю наиболее вдохновенные и оптимистичные посты для блога.

Поразительно, как легко можно найти общий язык с некоторыми людьми, пусть даже с самыми сложными. Особенно ночью, когда весь остальной мир спокойно спит.

– Я бы для начала заклеила розетки, – предложила я после паузы и указала на малярный скотч в руках Рэна.

Он лишь буркнул в ответ.

Я толкнула его плечом. Он вопросительно посмотрел на меня.

– Не огорчайся так. Это весело.

– Если бы ты видела мою старую комнату, то поняла бы, почему мне здесь не нравится.

– Начинай заклеивать розетки, – сказала я, не обращая внимания на замечание. Я взяла флизелиновый холст и расстелила у продольной стороны комнаты. На нем остались брызги светло-зеленой и серой краски с нашего прошлого ремонта, и я вспомнила смеющуюся на лестнице маму и Руби, которая направила на меня как оружие кисточку, пропитанную краской.

Я осмелилась взглянуть на Рэна, который как раз заклеивал скотчем нижнюю часть розетки.

– Понимаю, как, должно быть, паршиво потерять свой дом, Рэн, – произнесла я. Он на секунду замер, но затем снова продолжил свое занятие как ни в чем не бывало. – Но ты должен посмотреть на все с другого ракурса. Иначе поседеешь, если будешь злиться.

Теперь он бросил на меня кокетливый взгляд:

– Люди седеют оттого, что злятся?

Я кивнула и встала, чтобы взять со стола защитную пленку.

– Разве тебе охота быть единственным поседевшим восемнадцатилетним парнем на три сотни миль вокруг? Думаю, нет.

– А я думал, это сейчас в тренде. Не в твоем ли блоге я читал про «Granny-look»?

Я улыбнулась. Он и под этой записью оставлял комментарий. Я тогда отдыхала с родителями в Лондоне и увидела на улице девушку, чей стиль мне жутко понравился. На ней была юбка с цветочным принтом и завязанная на животе джинсовая рубашка, но больше всего мне понравилась ее прическа – две высоко заплетенные косы серебристо-седого цвета и прямая, растрепанная челка. Не раздумывая, я спросила, не хочет ли она засветиться в моем блоге в качестве гостя – и после этого около часа расспрашивала ее об этой прическе.

– «Granny-look» – это когда ты специально красишь волосы в седой цвет. Кроме того, нужно соответствовать этому стилю, это не шутки. К тому же у тебя отличная комната, – сказала я и обвела комнату широким жестом. – Нам нужно только немного поработать.

Рэн какое-то время смотрел на меня. Наконец он кивнул.

– Ты права. Прости.

– Тебе не за что извиняться. Лучше скорее заканчивай с остальными розетками.

Уголок его рта немного приподнялся в улыбке, он кивнул и пошел к следующей розетке. А я в это время закрыла батарею отопления, которая видала и лучшие времена.

Я как раз гуглила, можно ли красить батарею обычной краской для стен, когда половицы комнаты Рэна заскрипели.

Я повернулась к двери, там стояла высокая женщина – по всей видимости, мама Рэна. У нее была темная кожа, такие же глаза, как у Рэна, и короткие черные волосы. Увидев меня, она тепло улыбнулась.

– Ты, должно быть, Эмбер, – сказала она, подходя ближе. Казалось, она искренне рада меня видеть, поэтому я ее обняла.

– Рада с вами познакомиться, миссис Фицджеральд, – вежливо ответила я.

– Я тоже очень рада. И, пожалуйста, называй меня Кристин. – Она с любопытством огляделась. Ее взгляд упал на пленку, лежащую на полу возле меня. – Вижу, вы все в работе.