Ярослава А. - Партизанка или как достать начальство [СИ]

— Вы тута теленочка не видели? Маленкай такой, курчавенкай.

Я чуть не икнула с испугу и перевела взгляд на Василича. Тот побледнел, глазки его забегали с верзилы на веревку, с веревки на палку.

Петерман решился взять на себя инициативу и ровным тоном выдал скупое «нет».

Поверили нам или нет — история умалчивает. Кавказец тот, что у них видимо за главного окинул всю нашу явно потрепанную компанию изучающим взглядом и медленно протянул:

— У вас тосол подтекает? Сломались?

Я внутренне похолодела и повернулась к Василичу, который словно в рот воды набрал.

— Э-э-э… — единственное, что он смог из себя выдавить.

Ян зло посмотрел на него и ровно ответил:

— Нет. Все нормально.

Но наглый чурка все не унимался. Видно пятой точно чует, кто теленочка его завалил.

— Масло? Может посмотреть…

— Не надо! — не выдержала я.

Кавказец медленно повернул голову в мою сторону. Глазами прошелся по голым ногам, что в тот момент стояли на бампере. Затем ниже, заприметив надломленный пластик, что выглядывал из под бахромы покрывала. Взгляд его потяжелел. Мужики сзади переглянулись. Один покрепче намотал веревку на руку, а второй поудобнее перехватил палку. Ой, мамочки…

— Вы это… э-э-э… — я лихорадочно стала придумывать отмаз. — Езжайте куда ехали.

Легким движением ног поменяла позу на более развратную, капризно надула губы и продолжила:

— Правда, милый? — и бросила «страстный» взгляд на Василича.

Зоотехник, похоже, выпал в астрал от такого заявления и сумел только подтверждающе моргнуть пару раз, словно удивленная барышня. Скосила глаз на чурку. Он впечатлился. Друзья его тоже. Все взгляды мгновенно прилипли к откровенно выставленным на показ прелестям.

— А чего вы тут делаете?

Мысленно застонала от досады. Вот доколебался, придурок. А вслух томно протянула:

— Мы? Сексом занимаемся, — и многозначительно притянула к себе Василича, поскольку он был крайним.

Поудобнее обхватила застывшую, как каменное изваяние фигуру руками и ногами. С удовлетворением заметила, как взлетают брови и шокировано отваливаются челюсти у кавказцев. Главарь несколько секунд тупо рассматривал открывшуюся картину и подозрительно уставился на Петермана, который в нее явно не списывался. Нужно отдать должное блондинчику. Он не растерялся и произнес невозмутимое:

— Втроем.

Браво! На такое да же я бы не решилась. Зато после этого кавказцы с совершенно офигевшими рожами быстренько погрузились в свою тонированную «Беху» и были таковы.

— Фух! — с облегчением выдохнула я. — Думала — они никогда не отвяжутся.

— Да уж, — понимающе поддакнул мне Ян.

Я ловко спрыгнула с капота и улыбнулась ему.

— А вы молодец. Не растерялись.

— Считайте это инстинктом самосохранения, — отмахнулся он. — Зато вы видели их лица?

Мы весело расхохотались и только один Василич наконец отмерев выдал крылатое:

— Ну, вы блин даете!

На улицу опустилась бархатная пелерина ночи. Половинчатая луна, лукаво улыбаясь, освещала сумрачный путь. Я невольно засмотрелась на колдовское сияние звезд. Тихонько вздохнула, пригладила растрепавшиеся волосы и встала плечом к плечу Яна Петермана что бы… продолжить толкать Василичеву тачку. Обломно, да? Ночь, звезды, романтика, а я вместо того что бы нежиться в объятиях любимого мужчины вынуждена толкать эту старую развалину до ближайшего пригорка.

Если бы мне кто-то еще вчера сказал, что я буду бок о бок с немцем толкать машину ни за что бы не поверила. Это нечто из ряда популярной фантастики. А, нет! Вон — пыхтит рядышком, зло, стиснув зубы, но молчит, что само собой уже удивительно.

— Может все же оставим ее здесь? — в который раз предложил блондинчик с шумом выдыхая воздух из легких.

Умаялся бедненький. Так ему и надо. Физическая нагрузка стимулирует мозговое кровообращение. Глядишь, к утру поумнеет. Почему к утру? А раньше мы такими темпами не дотолкаем «Ниву» до села.

Василич оторвался от водительской двери, что скрючившись в три погибели подпирал плечом, с трудом распрямился и покачал головой.

— Ни за что! Я свою ласточку не оставлю.

Петерман скептически посмотрел на зоотехника. Не нужно уметь читать мысли. У него, несмотря на хваленую сдержанность, красочно отобразилось все то, что он думает о его ласточке.

— Да что с ней станется?!

Василич нервно дернулся. Видимо представил, что может произойти с его ласточкой без присмотра.

— Как что?! Колеса снимут! Карбюратор почти новый открутят! А сиденье?! — он распахнул водительскую дверь. — Сиденье-то я перетянул недавно. Только в прошлом году.

Петерман даже не нашелся сказать в ответ. Видимо дар речи отказал. Только и смог беспомощно посмотреть на меня. А я что? Я с Василичем была абсолютно солидарна. Тем более что такое положение вещей очень было кстати.

Зоотехник принял молчание, как знак согласия и, подойдя к багажнику, деловито его открыл, приговаривая:

— Вот видите, а вы говорите — оставить. Своего «Мерина» небось не оставили бы. Вот и я мою ласточку, — он любовно погладил корпус. — Не брошу. Буду до смерти ездить на ней. Все равно Михалыч другой машины не даст. Эта и так почти новая. Всего тринадцать лет отбегала.

Он порылся в багажнике и выудил трехлитровую банку самогона, видимо припрятанную на особый случай.

— Может, подзаправимся, — весело предложил он.

Усталость как рукой махнуло. Я чуть не запрыгала от радости. Василич — мой герой!

— Василич, где ж ты был раньше? Почему раньше не достал. Мы бы уже давно за бугор перевалили, — шутливо пожурила я и искоса посмотрела на немца.

Тот с округлившимися от ужаса глазами взирал на банку. Видимо до него не сразу дошло что это. Я противненько захихикала. В глубине души, конечно же. Наверняка он не пьет. Так мы научим! Так научим, что он завтра маму родную не узнает. Не то, что Виталия Ивановича.

Утро встретило меня диким сушняком. С трудом приоткрыла один глаз. О боже, кто забыл выключить свет? Тихонько заскулив, накрылась одеялом с головой и перевернулась на другой бок, всеми силами стараясь игнорировать сухость во рту.

— Эй, соня-я-я просыпайся-я-я, — пропел мужской голос совсем рядом.

Что? Мужской? Это где же я? Одним молниеносным движением скинула одеяло и резко села, что бы в следующее мгновение треснуться обо что-то твердое. Кто-то рядом тихо рыкнул:

— Черт! Ты опять решила сломать мне нос!

Одной рукой потерла ушибленный лоб, второй — убрала с лица волосы.

— Луганский! Чего так подкрадываешься?! — воскликнула я, узрев Васька. — И вообще! Чего это ты делаешь в моей постели?

Мужчина ощупал переносицу на предмет повреждений и усмехнулся:

— А ничего, что это ты сейчас валяешься в моей?