Анна Тодд - Самые яркие звезды

Мы с Сэмми разоделись в пух и прах. На ней было красное блестящее платье с вырезом на спине. А у меня – фиолетовое… подумать только! Деграде: у горловины – розовато-лиловое, а к низу все темнее: подол казался вымоченным в чернилах. Купили мы их в JCPenney, но не стали срезать ярлычки, чтобы можно было на следующий день вернуть.

– Хорошо. Обычный клиент. Понял.

Каэл явно пытался пробить мою оборону, однако я не сдавалась. Он пожал плечами и опять улегся. А я занялась тем, что всегда делала с новыми или случайными клиентами. Для начала положила ему на глаза мягкое полотенце. Потом убавила музыку и подняла его правую руку. Осторожно согнула в локте, тихонько потянула, и мышцы рефлекторно чуть сократились. Я проработала бицепсы. Не такие развитые, как у качков, поглощающих всякие добавки. Под моими пальцами ощущались просто твердые мышцы, какие бывают от тяжелой работы. Солдатской работы.

Прямо под бицепсом у него светлел выпуклый шрам, похожий на недописанную букву «М». Я с трудом удержалась, чтобы не погладить его пальцем. И старалась не думать о том, какую он испытал боль, когда получил эту рану. Шрам, как от зазубренного лезвия. У меня сердце разрывалось от жалости. Я провела пальцами по предплечью – здесь кожа была самая темная. Солдатский загар похож на загар фермера, только более темный, потому что в пустыне солнце печет сильнее. Я нажала большим пальцем у основания ладони и подержала так. Когда кисть расслабилась, повела пальцем дальше по ладони.

Неужели мы вчера сидели рядышком на моей старой кровати?

Я вспомнила про Мендосу – что с ним? Ведь Каэлу позвонили минут через двадцать после ухода Мендосы. Даже если он живет на территории гарнизона, как мой отец, то все равно успел пробыть дома не больше пятнадцати минут. Хорошо еще, если он не сел за руль.

– Очень приятно, – сказал Каэл, когда я, сжав пальцами запястье, стала вращать его кисть, одновременно слегка оттягивая.

– Недавно научилась.

– Серьезно?

– Да, видела на Ютубе и попробовала на себе. Мне понравилось. Полезно людям, которые много работают физически.

– На Ютубе? – Он поднял голову, и я, сняв с нее полотенце, легонько надавила на лоб.

– Да, там много интересного.

– Ну, ты продвинутая.

– Как и ты. – Я перешла к другой руке Каэла.

– У тебя хоть диплом-то есть, или ты всему по Ютубу учишься?

– Ха-ха. Конечно, у меня есть диплом.

Тут я вспомнила, что у него сегодня день рожденья.

– С днем рожденья, кстати.

– Спасибо.

Я продолжала работать и даже продлила сеанс минут на десять. Когда я закончила, он поблагодарил, заплатил, дал хорошие чаевые и, прямо как приличный клиент, вежливо попрощался.

Я получила от него, что хотела, но от этого было еще противней – у меня остался горький привкус, как после плохого кофе.

Никогда еще, отработав смену, я не испытывала такого облегчения. После жуткого сеанса с Каэлом Мали попросила взять незапланированную клиентку.

Или из-за моего настроения, или дело было в самой клиентке, в общем, я никак не могла ей угодить. То я давила слишком слабо, то слишком сильно. Сначала ей стало холодно, и пришлось ее укрыть двумя покрывалами, потом ей стало жарко, пришлось одно убрать. Потом оказалось, что от запаха свечей у нее болит голова и лучше их затушить. Я терпеливо исполняла все прихоти, старалась настроиться на доброжелательный лад. Казалось, сама вселенная решила испытать, может ли Каэл напрочь испортить мне день.

Постепенно он все же отошел на задний план, я дала волю воображению и стала представлять себе жизнь этой женщины: много работает или, например, в семье что-то не заладилось. Наверное, только на мне она и могла отыграться. Ну, лучше так, чем на детях или на себе. Я даже преисполнилась сочувствия: кому теперь легко… А под конец она заявила, что мне не помешало бы подстричь ногти. И ушла, не оставив чаевых. Так бы и послала ее куда подальше!

Записанный на час клиент был, слава богу, ничего. Потом тоже пришла приятная молодая женщина, работавшая в студии йоги через квартал. Она почти сразу задремала, а над ее мышцами – вполне расслабленными – особо и трудиться не пришлось. Все же я была очень рада, когда день закончился. Какое счастье: можно идти домой. Мали дала мне ибупрофена, и грохотание в голове поутихло. Только паршивое настроение никуда не делось. Я злилась, нервничала и никак не могла успокоиться.

Хотелось опустить шторы, лечь в постель и укрыться с головой. Тишина и темнота.

Когда я подошла к дому, на крыльце сидел он. Моя самая большая беда и самая большая радость – с доставкой на дом.

Каэл.

В ушах наушники, взгляд устремлен в пространство, сам весь на взводе. Он даже не заметил, как я подошла.

– Пришел требовать назад деньги? – непринужденно спросила я. Ну, пришел, и что? Мне он не интересен. Ничуточки. Я совершенно спокойна. Теперь он меня ничем не проймет. Никогда.

– Нет. Я подумал, нужно закончить наш разговор.

– Это который? – прикинулась я, но Каэл, конечно, меня насквозь видел. Вечная игра в кошки-мышки, из тех, в какие играют взрослые.

– Насчет того, встречаемся мы или нет.

– Мы – точно не встречаемся. – Я выдавила смешок.

– А что у нас тогда?

– Ты говорил, что не знаешь.

– Ты тоже, – не остался он в долгу.

Каэл держал в руке апельсин. Большой, оранжевый, в его ладони он казался маленьким. Каэл поглаживал кожуру большим пальцем.

– Я хотел бы узнать тебя получше, только и всего. Ты не против?

Наверное, с такой внешностью ему никогда не приходилось задавать девушкам подобные вопросы. Любая, не задумываясь, сказала бы «да». Я – единственная идиотка, которая сама все запутывает. Меня так сильно к нему тянуло, а я все сомневалась в своих чувствах. И в его тоже.

На Каэле была серая военная футболка и черные штаны. Просто обидно – до чего он хорош в любой одежде.

– И как ты планируешь это сделать? – спросила я.

Видимо, такой реакции он и ожидал. Даже как будто пытался натолкнуть меня на подобный вопрос. Мне польстили его старания. Я сразу почувствовала себя значительной.

– Буду задавать тебе вопросы. Как же еще?

Сегодня он был настроен шутливо; исчез тот бесстрастный тип, с которым я общалась раньше.

– Ну ладно, давай, – равнодушно сказала я.

Он кивнул на крыльцо.

– Сядь хотя бы. А то что это за свидание.

– У нас не свидание. Мы просто сидим вместе, стараемся узнать друг о друге побольше. И все.

Сказано было скорее для себя, чем для него.

Я села на крыльцо и вытянула ноги.

– Раз ты постоянно твердишь, что мы друг друга не знаем, я постараюсь тебя узнать, любой ценой.

Держался он уверенно. Уверенно говорил, уверенно улыбался. Даже поза его выражала уверенность. Я ощутила знакомый трепет внизу живота.