Тальяна Орлова - Соблазн двойной, без сахара [СИ]

— Сам раздевайся! И давайте для начала продукты в холодильник разберем!

Но меня обняли сзади вместо ответа — сначала будет жарко, а потом продукты, ужин и прочие дела. Потому что нам троим так хочется. Меня теперь раздевали в четыре руки — быстро, не позволяя потянуться к их одежде. Уже через минуту я стояла совершенно обнаженной, а Костя только куртку и успел скинуть.

— Да что вы устроили? — возмущалась я. — Прохладно же! Неужели кое-кто и до спальни протянуть не смог бы?

Я поджимала пальцы на ногах — хоть и не мороз, но в прихожей нет уютной теплоты. И гостиная у нас комфортная, и диван там — весьма удобный, многократно проверенный на прочность. Но Андрей сжал сзади грудь, начал с усилием массировать, придавливая пальцами соски и отпуская их, а Костя притянул меня к себе за бедра и приник губами к шее. Он очень легко, на раз возбуждается, и уже сейчас прикусывал кожу, водил языком и не пытался скрыть растущего желания. Мне пришлось сильно, неудобно выгнуться, упереться в Андрея плечами, но бедра оставались в захвате Кости.

Такие ласки распаляют мгновенно. В том числе и ощущением, что они делают со мной что хотят, но притом каким-то образом угадывают, чего хочу я. Но в этот раз я успевала уловить диссонанс, и он раздражал. Почему они одеты? Ведь я тоже хочу касаться губами их кожи. Но, когда потянулась к футболке Кости, Андрей перехватил мои руки и завел за спину, почти полностью обездвижив.

— Да что с вами? — простонала я недовольно.

Костя оторвался от моей шеи, пустил руку вниз, провел между бедрами. Я хотела только того, чтобы он наконец-то занырнул пальцами внутрь, коснулся горячей точки, именно там хотелось прикосновений — пусть даже совсем не нежных, если у парней такое настроение. Но он будто специально дразнил, гладил низ живота, внутренние стороны бедер, давил на колени, заставляя раздвигать ноги шире, снова скользил вверх и лишь слегка касался половых губ, вновь переходя на низ живота. Я стонала разочаровано, но оттого видела только, как в его глазах черти пляшут все веселее.

— Костя, пожалуйста… — забыв обо всем, просила. — Андрей…

В оценке настроения — что все будет очень быстро и мощно — я ошиблась. Они, по всей видимости, переглянулись в самом начале и уже тогда решили не спешить. Я сделала им что-то плохое? За что такие мучения? Руки повсюду, но не трогают самое чувствительное место, языки на коже, но ни одного поцелуя в губы. Я тянусь к Косте, но не могу коснуться, тогда откидываю голову назад, но и Андрей не поворачивает голову. Дотягиваюсь до его шеи, стону даже от этого. Лижу, почти как собака. И уже от этого готова кончить. А меня все не отпускают, мучают. Кажется внутри меня уже так мокро и горячо, что стоит даже ноги потуже сжать, и мне хватит.

— Андрей, пожалуйста, — стону жалобно. — Пожалуйста.

Он так сжимает мою шею, что воздуха не хватает. Хрипит мне в ухо:

— Что пожалуйста?

Издевается. Но я созрела до мольбы:

— Возьмите меня, оба. Как хотите.

Но Костя отступил и даже бровь изогнул.

— Прямо сейчас? А если мне не хочется? Может, сначала поужинаем, потом в душ?

Андрей тихо рассмеялся и до боли сжал соски. Я в изумлении посмотрела на Костю — понахватался от приятеля! Ведь он сам едва держится, но тоже ловит кайф от моих мучений.

— Ладно, — Костя протянул будто нехотя. — Расстегни мне штаны.

Я дрожащими пальцами справилась с пуговицей, звякнула молнией на джинсах, потянула вниз. О, он определенно притворялся — член налился, синие венки вздулись. Потянулась рукой, чтобы ласкать его там, но Костя остановил:

— Нет, Анют, ртом.

Но на колени мне опуститься не позволили, Андрей удержал за бедра. Пришлось сильно наклониться, упереться руками в колени. Неудобно. Но я вобрала головку и начала посасывать. Просто облизывать языком — знала, что нужны глубокие ритмичные движения, чтобы он смог кончить. Но теперь была моя очередь немного поиздеваться. Костя застонал, погрузил пальцы в мои волосы и начал насаживать. Не слишком резко, но теперь в его рычащих стонах звучало больше удовольствия.

И вдруг Андрей вошел сзади резко, одним толчком. Я была мокрая, потому не почувствовала боли. Только неудобная поза мешала. Мои руки кто-то из них оторвал от коленей, не позволяя упираться, и снова завел за поясницу. Я оказалась почти на весу, ноги задрожали от перенапряжения. Но Андрей лишь слабо придерживал за бедра, когда я покачивалась, а потом снова убирал опору. От каждого его движения все тело подавалось вперед, Костя в том же ритме и сам немного двигал бедрами. Он трахал меня, почти достигая горла. А я даже стонать не могла или как-то это замедлить. Придержал меня за шею, и теплая струя ударила в рот. Но Андрей все двигался, потому мне приходилось держать во рту член и продолжать почти столь же интенсивные движения. Ни сглотнуть, ни отстраниться, а Костя и не думал отодвигаться сам — кажется, наоборот, наслаждался тем, что я вынуждена облизывать его орган снова и снова.

К счастью, меня удержали на руках, когда накрыло оргазмом, иначе бы упала. Теперь Андрей, удовлетворившись моим наслаждением, словно перестал сдерживаться. Или внутри у меня так сильно сжималась, что ему хватило только двух толчков.

Через несколько минут я, разнеженная и до сих пор еще не вполне пришедшая в себя, оказалась на кухне, на коленях у Кости. Мне не позволили одеться. Даже помыться не дали. Так и приходилось жаться к нему и наблюдать, с какой ехидцей поглядывает на нас Андрей, готовя ужин. Я уже тогда знала, что буду ужинать голая и даже сил воспротивиться не найдется. Но Костя теплый и большой, а они оба — пусть смотрят и глотают слюни. Совсем не от еды. Вот только потом пойдем все вместе в душ, а там уже никто слюни глотать не подумает, снова раздраконят меня и возьмут свое сладкое.

Несмотря на подобные, очень страстные эпизоды, они случались не так уж часто. И крайне редко мы занимались сексом чаще, чем раз в день. Иногда и весь день проходил без этого, мы ограничивались нежностью. А когда у меня наступили женские дни, я прямо заявила, что я в это время неприкасаема.

— Глупо, — сказал Андрей, не отрываясь от монитора. — Ты в такие дни особенно чувствительная.

Костя вообще недоуменно уставился на меня и нахмурился:

— Анют, неужели ты до сих пор чего-то стесняешься? Это животное, — он указал на друга, — тогда с собой не возьмем, а я умею быть нежным.

Он умел, кто бы спорил. Но я отрицательно мотнула головой и повторила упрямо:

— Не хочу. И живот болит.

И в следующие несколько дней я оказалась в каком-то раю. Почти без чувственных удовольствий, но в полной неге. Мои мужчины как-то без лишних разговоров прониклись, вообще не позволяли мне ничего делать, а ласки их стали подчеркнуто бережными. Честно говоря, боли в животе меня беспокоили только день-два, но я была готова притворяться какой угодно больной, лишь бы продлить это удовольствие — когда Костя смотрит внимательно, удобно ли меня устроили на диване, когда Андрей даже не думает командовать или включать привычный диктат. Это же не жизнь, это концентрация счастья! Женщина, прожившая с ними столько, сколько я, наверное, просто не сможет ужиться с любым мужчиной — да ни с одним из них никого не сравнишь, а двое они вышибают разом.