Джудит Макнот - Рай. Том 2

— Нисколько, — коротко бросил он и добавил уже спокойнее:

— В тот день, когда я сказал это, твой отец пытался подкупить меня и заставить бросить тебя. Поэтому я и начал угрожать ему.

— Но ты не имел в виду именно это, верной — прошептала Мередит, умоляюще глядя ему в глаза.

— В то время я готов был поручиться за каждое слово. Я всегда выполняю свои обещания, — прошептал Мэтт, прильнув к ее губам в долгом крепком поцелуе. — Но иногда, — пробормотал он, чуть отстранившись, — я могу и передумать…

— Но ты угрожал похоронить его! Неужели действительно хотел убить?

— Конечно, нет, хотя в то время я с радостью отделал бы его как следует!

Успокоенная, но не полностью удовлетворенная ответом, Мередит приложила палец к его губам, чтобы заставить замолчать, и попыталась отвлечь поцелуем.

— Почему ты сказал, что собираешься купить его? Услышав в голосе нотки сомнения, Мэтт нахмурился и поднял голову:

— Я только успел отказаться от подачки, как он обвинил меня в том, что я охочусь за твоими деньгами. Я объяснил, что мне они не нужны, поскольку у меня скоро будет собственное состояние, достаточное, чтобы в один прекрасный день купить и продать его с потрохами. И когда я сказал, что похороню его, скорее всего подразумевал именно это.

Лицо Мередит прояснилось; притянув его голову к себе, она ласкающе погладила Мэтта по щеке и, улыбнувшись, шепнула:

— Как насчет еще одного поцелуя?

На сердце было по-прежнему легко, и Мередит, счастливо улыбаясь, подняла газету, лежавшую под дверью квартиры, но при виде заголовка на первой странице едва не лишилась сознания.

«МЭТЬЮ ФАРРЕЛ ПОДОЗРЕВАЕТСЯ В УБИЙСТВЕ СТАНИСЛАСА ШПИГАЛЬСКИ».

Она развернула газету трясущимися руками и пробежала глазами репортаж. Он начинался с пересказа обстоятельств ареста мошенника адвоката, подделавшего множество постановлений о разводе, а заканчивался зловещим заявлением о том, что вчера днем Мэтт допрашивался полицией по поводу убийства Шпигальски.

Мередит, оледенев, уставилась в газетные строчки. Мэтта допрашивали вчера. Вчера. И он не только промолчал о допросе прошлой ночью, но и вел себя так, словно ничего не случилось. Потрясенная скрывать свои чувства даже от нее, Мередит медленно побрела обратно. Пора отправляться на работу.

Она решила позвонить Мэтту из офиса. Когда она приехала в магазин, Лайза уже нетерпеливо металась по приемной.

— Мередит, мне нужно поговорить с тобой, — пробормотала она, закрывая за собой дверь кабинета Мередит.

Мередит посмотрела на подругу детства и нерешительно улыбнулась, внезапно охваченная прежними сомнениями в верности Лайзы.

— Я все гадала, долго ли ты собираешься держаться от меня подальше.

— Ты о чем?

Мередит пожала плечами:

— Я имею в виду Паркера. Лайза, казалось, мгновенно погрузилась в пучину отчаяния — Паркер?! О Боже, я так хотела поговорить с тобой об этом, только никак не могла набраться мужества. Мередит, — умоляюще пролепетала она, поднимая руки, но тут же беспомощно опуская их. — Знаю, ты, должно быть, считаешь меня самой большой лгуньей и обманщицей в мире, потому что я вечно подсмеивалась над ним, но никогда не пыталась помешать тебе выйти за него замуж Я так старалась забыть о нем, убедить себя, что Паркер просто ничтожество, глупый зануда банкир, только и всего. И черт возьми, ты ведь не любила его по-настоящему, иначе не бросилась бы так быстро в объятия Мэтта.

Но вызывающая гримаска мгновенно исчезла, и Лайза опустила глаза:

— О пожалуйста, не нужно ненавидеть меня за это. Пожалуйста, Мередит, — сказала она и голос ее сорвался. — Я люблю тебя больше, чем собственных сестер, и презираю себя за то, что без ума от человека, за которого ты собиралась выйти замуж…

И неожиданно время повернуло вспять, и они вновь превратились в восьмиклассниц, недавно поссорившихся и вновь споривших на школьной площадке для игр, только теперь обе стали старше и мудрее, узнали цену дружбе.

Лайза, не вытирая катившихся по щекам слез, судорожно сжала кулаки.

— Пожалуйста, — повторяла она, — не нужно меня ненавидеть.

Мередит тяжело вздохнула.

— Я не могу ненавидеть тебя, — через силу улыбнулась она. — Я тоже люблю тебя, и кроме того, других сестер у меня нет…

Лайза, захлебнувшись смехом, бросилась в объятия Мередит, и как давным-давно, когда обе носили школьную форму, а не модные платья, они обнимались, и хохотали, и старались не зареветь.

— Тебе не кажется, что это нечто вроде инцеста? — шмыгнула носом Лайза, когда они оторвались друг от друга. — Я имею в виду себя и Паркера.

— По правде говоря, кажется… особенно в то утро, когда я позвонила тебе и обнаружила, что вы, очевидно, еще в постели. Вместе.

Лайза попыталась было засмеяться, но тут же, став серьезной, призналась:

— Знаешь, я ведь пришла поговорить не о Паркере, а о вчерашнем допросе Мэтта. Я прочла в утренней газете, и… — Она смущенно отвела взгляд. — ..честно говоря, я заявилась для собственного спокойствия. То есть… я хочу сказать… полицейские считают, что это Мэтт убил Шпигальски?

Едва удержавшись, чтобы не броситься на защиту мужа, Мередит спокойно спросила:

— Какие у них причины думать так? И у тебя?

— Я так не думаю, — жалко оправдывалась Лайза, — просто помню, как в утро вашей пресс-конференции он говорил по телефону со своим адвокатом. Каждый мог слышать, что Мэтт готов прикончить Шпигальски и отчаянно пытается защитить тебя. И… он сказал кое-что, показавшееся мне странным… и угрожающим… даже тогда.

— О чем это ты? — вскинулась Мередит, скорее нетерпеливо, чем встревоженно.

— Мэтт и его адвокат говорили, что Шпигальски просто псих, которому не терпится устроить спектакль в зале суда. Мэтт попросил адвоката сначала попытаться убедить Шпигальски, что этого не стоит делать, а потом вывезти его из города. И Мэтт еще добавил, — пробормотала Лайза, взволнованно глядя в глаза подруги, — что после этого позаботится о нем. Не думаешь, что Мэтт имел в виду именно такой способ обработки? Что, если он приказал избить адвоката и выкинуть его в канаву?

— Это самая абсурдная, самая безумная вещь из всех, что я слышала, — зловеще-тихим голосом бросила Мередит, но раздавшийся сзади голос отца заставил ее резко обернуться.

— Не думаю, что полиция посчитает это замечание абсурдным, — объявил он, стоя в дверях конференц-зала. — И твоя обязанность уведомить их об этом.

— Нет, — твердо объявила Мередит, охваченная мгновенной паникой, представляя себе, как полиция может истолковать слова Мэтта, но тут ее осенило вдохновение. Облегченно вздохнув, она объявила:

— Как жена Мэтта, я не имею права давать показания против мужа даже в суде.