Мария Акулова - Гранатовое зернышко [СИ]

Значит, как сказала Наира, в ней скопилось очень много этого чувства, которое нужно кому-то дарить. И ему очень повезет, если сумеет убедить ее подарить нежность именно ему.

Ну а как именно убеждать — это уж вопрос не к ней.

Лала потом долго обижалась на Мира, что не дождались ее, но младший Бабаев все же выкрутился — заручился поддержкой младшей сестры в другом, не менее важном задании.

Дамир глянул на часы — как раз полдень — где-то там это задание потихоньку начинает исполняться. Значит, и ему пора двигаться.

Взяв все необходимое, Мир вышел из кабинета, а затем и из Бабочки.

Тихой-тихой, будто затаившейся. Кажется, это место тоже волновалось. Вряд ли за него, скорей за Амину.

— Не волнуйся, милая. Мы сюда еще вернемся.

Успокоив здание, Дамир забрался в машину, тронул.

Амина с Лалой стояли у входа в большой городской парк. Очутились они тут, как казалось Амине, чисто случайно. А вот по мнению Лалы, все шло четко по плану.

Ей было дано распоряжение вытащить главную бабочку Баттерфляя на дружеский обед где-то неподалеку, потом довыгуливать ее сюда, зайти в середину…

— Лала, мне скоро ехать нужно будет… — Амина глянула на часики на запястье, а потом извинительно улыбнулась девушке, с которой они сегодня так хорошо провели время.

Вообще, как ни странно, со всеми родственниками Мира Краевская чувствовала себя более чем комфортно. Иногда ей с кем-то из них было даже спокойней, чем с самим Дамиркой. Почему? Ответить несложно — Амина до сих пор не разобралась в себе и в своих чувствах к нему, поэтому видеть каждый раз в его взгляде беззащитность неподдельной любви было больно.

С Лалой же они абсолютно совпали. И тем, как мыслят, и тем — о чем, как на мир смотрят, как смотрят на… Мира. Им было легко общаться. И даже молчать легко. Они обнаружили это почти сразу после знакомства — как-то раз Лала приехала к Миру, у которого как раз гостила Амина.

В тот вечер Дамир расположен к беседам не был — бурчал только и супился, Амина же играла роль радушной хозяйки. И если еще первый час обе девушки пытались как-то повлиять на своего надувшегося джигита, то устав, в конце концов, плюнули, оставили его наедине с телеком, а сами отправились на кухню — гонять чаи с пироженками.

Там, на кухне, переобсуждали все на свете, насмеялись от души, косточки по одной перебрали — брату и парню. Разошлись союзницами, соратницами, единомышленницами и чуть ли не разлученными в детстве сестрами из индийского фильма.

Мир по этому поводу потом пытался Амину подкалывать. Мол, бросила расстроенного мужика, ушла куда-то с сестрой, а он тут страдал, между прочим…

Амина же на мелкие провокации не велась. Популярно объяснила, что хитрость мужиковскую давно раскусила — и когда он действительно грустит, а когда просто на «пожалелки» напрашивается, различать научилась. Что «ушла куда-то» — это в соседнюю комнату, и как бы сильно он ни страдал, уж если б поскулил из комнаты о том, как во внимании нуждается, они вернулись бы.

Правда, Амина его хоть и отчитала, но потом все равно пожалела. Все-таки права была Зарина, когда рассуждала, что заводить мужика, которому не стукнуло тридцать — это усыновлять младенца. Так и есть. Но в то же время подруга и ошибалась… Когда младенцу стукает тридцать… ничего не меняется. У них продолжаются периодические приступы хандры, они все так же любят, чтобы их по головке погладили, загривочек почесали, чтобы рассказали, как он силен и могуч, как же всем вокруг повезло, что он вот такой вот есть, ну и что больше всех, конечно же, повезло той, которая удостоена чести чесать тот самый загривочек и целовать в носик. Здорового. Тридцатидвухлетнего. Мужика.

Вот такое оно бывает… Мужество. Но это так трогательно, что сердце щемит. У Амины каждый раз щемило. Действительно ведь сильный. Действительно ведь ответственный. Действительно ведь делает все и даже больше. Работящий. Добрый. Ласковый. Честный. Сильный. И нуждается иногда в перезагрузках. Как все. А что самое важное — перезагрузка для него — это ее ласка, а не в и ски с друзьями и девочками. Амина это понимала и ценила, поэтому относилась снисходительно.

А Лалу после того вечера без лишних сомнений занесла в небольшой список тех людей, общение с которыми для нее приятно. Поэтому, увидев сегодня ее номер на экране телефона, Краевская искренне обрадовалась и так же искренне с радостью согласилась на совместный обед.

— Да, без проблем, у меня тоже встреча на два, так что скоро поедем. Но я еще кое о чем спросить у тебя хотела. Пройдемся? — Лала посмотрела на Амину, улыбнулась застенчиво, кивая в сторону парка.

Ох, бедные у девочки родители… И мужик тоже бедный будет. Ей же нереально отказать, когда так смотрит! Даже Амина не смогла, что уж говорить о людях куда более близких.

Они прошли через арку, ведущую в парк, направились к первому разветвлению тропинок.

— О чем ты хотела меня спросить?

Амина видела, что Лала нервничает, ведет себя спокойней, чем обычно, не сыплет вопросами и рассказами, даже движения у нее более плавные, чем обычно. Амина сказала бы, что девушка взрослеет, но не так резко за неделю же? Видимо, ребенка что-то гложет…

— Я парня встретила одного…

— И что? — Амина заглянула в девичье лицо, сдерживая улыбку. Гложет… Еще как гложет…

— И влюбилась… Очень…

Дальше Амина шла молча, слушая… Слушая внимательно, и будто в каждом слове, в каждой фразе видя себя в юности, вспоминая… Она в семнадцать влюбилась так же — быстро, сильно, нежно. Но ей и поделиться-то было не с кем. А ведь ее разговор с подругой звучал бы приблизительно так же.

Лала рассказывала о своем любимом, а перед глазами стояло лицо Илюши. Его длинноватые волосы, серые глаза, тонкие кисти, длинные гибкие пальцы…

И на сердце становилось так хорошо. Не больно, не горько, не отчаянно, а хорошо. хорошо потому, что это было , а не из-за того, что было давно и недолго … Впервые, наверное, Амина вспоминала о муже вот так.

— Но я не понимаю его, Амина. Вот совсем не понимаю… — в какой-то момент Лала остановилась посреди тропинки, повернулась к Амине, заглянула в ее лицо, ища ответа там. — Я-то его люблю. А он меня?

— У него спросить нужно, Лала. Я-то точно за твоего кавалера ответ не дам.

Бабаева будто отмахнулась, а потом вновь заговорила:

— То есть ты у Мира спрашивала, да? Вот так подошла и спросила: а ты меня точно любишь?

Амина пожала плечами. На самом деле, нет. В его чувствах она давно уже не сомневалась. Не знала, что с ними делать, но не сомневалась, что делать что-то надо…

— Мы с Миром — это одно, а вы — другое.

Лала застыла на какое-то время, а потом опустила взгляд, прошептала себе под нос: «ну хоть у вас все будет хорошо, уже славно», а потом резко перевела тему.