Мария Акулова - Эффект бабочки [СИ]

— Видел пару раз…

— И мама видела?

— Думаю, мама нет, у нее окна выходят в другую сторону, но это же дела не меняет. Ты что-то мутишь, Настька, я знаю.

Девушка опустилась на стул, отыгрывая для себя несколько секунд на раздумья, взяла в руки носки, показательно медленно надела. Что сказать? Что не его дело? С одной стороны, да, действительно не его, а с другой… она ведь танцует в Бабочке именно для них. Для мамы с Андреем, чтоб им было легче, значит, дело их все же касается. Или посвятить мальца в не самую геройскую правду? А потом? Следить за тем, как во взгляде брата появляется презрение? Нет, этого она не выдержит. Что тогда? Остается молчать, что она и делает.

— Не придумывайте то, чего нет, Андрюша. У меня все хорошо. Жива, здорова, при работе, компания у меня исключительно хорошая, веселая, милая, добрая, подвозящая под подъезд…

— С другой стороны арки, чтоб под парадным не видно было, ага… знаем мы таких подвозящих… — мальчик вновь насупился.

— Эй, — а до Насти наконец-то дошло, что брат имеет в виду. — Ты о чем думаешь вообще? Меня просто подвозят, потому что поздно, и нам по дороге!

— По дороге откуда?

— Не твое дело! — получилось громко и наверное резковато, но допрос Насте порядком надоел. Ей хватало того, что она тратит уйму нервов на собственные не слишком веселые размышления, а еще и перед братом оправдываться не хотелось.

— Ладно, — осознав, что сейчас дела не будет, парень пошел на попятные, примирительно поднимая руки. Напряжение в воздухе немного спало. — Ладно, я понял, что к разговорам ты не расположена, просто знай… Если кто-то хотя бы попытается тебя обидеть… — парень смотрел на Настю серьезно, такие же карие, как были у Владимира Веселова, излучали уверенность и неуловимо схожее с отцовским выражение, когда смотришь и знаешь — ты за каменной стеной. Когда-то Андрюша станет для кого-то невероятно хорошей стеной. — Скажи мне, я разберусь. Уяснила?

Настя уяснила. Сдержала улыбку, чувствуя одновременно благодарность, трепет и тоску, а про себя поклялась, что скорей сама разделается со всем миром, чем позволит жестокости коснуться этого маленького храбреца.

— Хорошо, защитник, — вскочив со стула, Настя коснулась щеки брата поцелуем, который тот тут же попытался тщательно оттереть, схватила сумку, направилась к двери.

Разговоры — это хорошо, но работу никто не отменял.

На входе в Баттерфляй Настя поздоровалась с охранником, который и вынес ее тогда из зала. Благодарность за спасение мужчина воспринял с таким же непроницаемым выражением, как теперь пожелание хорошего вечера. Люди здесь в принципе не отличались многословностью и эмоциональностью. Все девочки если и куролесили перед или после выступления в гримерной, то видно было, что это веселье дается с трудом, куда чаще здесь предпочитали исполнять свои прямые обязанности «по уставу», не растрачиваясь на посторонние вещи. Настя такое поведение понимала и позицию сослуживцев вполне разделяла.

Прошла в полутемное помещение, махнула несколько раз рукой, приветствуя знакомых, направилась по коридорчику мимо общей гримерной в свою каморку.

— Стой, — Амина выросла будто из-под земли, преградила дорогу. Несись Настя немного быстрей, влетела бы в приму бабочек с хорошего такого размаху.

— А? — отступив, Веселова вскинула голову, встречаясь с лукавым взглядом Амины.

— Пирожок просил тебя зайти, когда появишься.

— Спасибо за информацию, — Настя скривилась, не слишком стараясь сдержать эмоции.

Амина хмыкнула, но развивать тему не стала, бабочек объединяло многое, в том числе все были в курсе, как это, когда Женечка пытает удачу в охмурении одной из них.

Бросив сумку в гримерной, Настя направилась в кабинет к Пиру. Принцип «быстрее сядешь — быстрее выйдешь» здесь действовал безоговорочно, а еще не приди она сама, его величество директор обязательно припрется к ней, чтобы потом, сидя на диване, подбирать удобное для подглядывания за переодеванием положение.

— Привет, — Женечка был рад видеть подчиненную намного больше, чем она его. Улыбнулся, вскочил навстречу, проводил от двери до софы, устроился рядом, заглянул в глаза, взял ее руки в свои ладони. Настя испытала состояние дежавю. Вспомнился последний разговор с Петей. — Как ты себя чувствуешь? — во взгляде управляющего загорелось волнение.

— Все хорошо, спасибо. Простуда прошла, больше эксцессов не будет…

— Да какие эксцессы… — Женечка выпустил ее пальцы из ладони, чтоб картинно ею махнуть. Мол, как ты только подумать-то могла, что меня интересует что-то, кроме твоего здоровья и благополучия? — Главное, чтоб ты была жива-здорова, а еще довольна, — он улыбнулся, проводя по Настиной щеке. Она чуть отклонилась, руку Женя убрал, но запала меньше не стало.

— Я здорова.

— Вот и славно, — одарив девушку очередной улыбкой, Женя на какое-то время умолк, к сожалению, ненадолго. — Ты же понимаешь, что мне важно твое здоровье, но Имагин… В общем, мы снова ждем его сегодня, пожалуйста, сделай так, чтоб он не смог придраться. Он уже тогда хотел вышвырнуть тебя на улицу, только положившись на мое честное слово, и согласился оставить. Не подведи себя… и меня, хорошо?

Сцепив зубы, Настя кивнула.

В голове мелькнула мысль, что лучше б вышвырнул. Так ей не пришлось бы сейчас осознавать, что она по доброй воле держится за место, которое когда-то работой не считала. А еще виденный всего раз Имагин жутко раздражал.

— Славненько, — Пирожок улыбнулся, встал с софы, сделал несколько шагов к столу. — И вот еще… — посмотрел задумчиво, а у Насти, которая интуитивно поняла, что последует за этим «еще», возникло желание провалиться сквозь землю. — Что ты делаешь завтра?

— Сплю.

— А когда выспишься? — мужчина не планировал отступать, склонил голову, продолжая разглядывать ее спокойное лицо.

— Отмокаю в ванне.

— Мммм… — Настя поняла, что ляпнула лишнего только после того, как это самое лишнее отправилось колесить по миру звуковой волной. — Хотел бы предложить сделать это вместе, но мы пока недостаточно близки.

Стоило, наверное, сказать, что «пока» в их случае — категория, стремящаяся к вечности, но Настя прикусила язык. Хамить Пирожку не за что. В конце концов, он действительно спас ее от увольнения, на самом деле поручился перед Имагиным, взял на себя ответственность и проявил доверие, которое она не может предать.

— А как ты относишься к тому, чтобы поужинать?

Она относилась к этому крайне отрицательно. Помня негативный опыт отношений с Петей, относилась отрицательно, глядя на Женю и видя, что читается в его глазах, относилась отрицательно, не чувствуя в себе даже намека на возможность ответного желания, если уж о чувствах говорить смысла нет, тоже относилась отрицательно, а ответила… положительно.