Стелла Грей - 2+2

/Никита Данилов/

Ника нервничала, смотрела на меня загнанным зверем и тут же прятала глаза. Я не мог понять, что именно ее терзает. Проекты мы подготовили отличные, в языке она преуспела и стала говорить намного лучше.

Что касалось наших отношений, вообще все было настолько хорошо, что становилось страшно. Никогда раньше я не испытывал подобной близости с другим человеком. С девушкой. Она отдавалась мне на все сто, преданно глядя глаза в глаза, обнимая так, будто каждый раз последний. А я наслаждался каждым мгновением, проведенным рядом.

Защита проектов теперь казалась чем-то важным, но не настолько значимым, как, к примеру, Никино спокойствие. Мне грела душу ее улыбка, а когда она сама тянулась за поцелуем, хотелось кричать от счастья, потому что оно разрывало меня изнутри, пытаясь выплеснуться наружу. Пусть бы все были так счастливы, особенно мама со своим Гельмутом.

– Данилов, остановись. Я боюсь, – шепнула Ника, обрывая мои мысли. – В голове просто ураган, я все завалю.

– Ты не можешь завалить все. – Я сжал ее плечи, прижал к себе. – Малыш, ну не стоит это таких переживаний. Ты у меня умница, и все что нужно – расслабиться, показав себя во всей красе. Это твой звездный час, просто расскажи, над чем работала столько времени. А я буду рядом, что бы ни случилось. Сможешь?

– Да… Спасибо.

Мы идем дальше по коридору, и я вдруг думаю о том, что люблю ее. Но почему-то не спешу сказать об этом. Нужно ли сейчас засорять голову еще и этим? Нет, определенно не стоит. Но как хочется услышать, что Ника скажет в ответ! Не могу молчать. Повернувшись, хочу сказать эти три слова, хочу, чтоб она знала…

– Наконец, – мистер Браун выглядывает из своего кабинета. – Вот и вы. Первые двое уже здесь. Входите, начнем.

Ника бледнеет, крепче сжимает мою руку.

– Данилов… – шепчет одними губами.

– Ты поразишь всех, Громова, – говорю искренне, пропуская ее вперед.

И она поражает.

Стоит ей выйти к проектору и начать рассказывать о проделанной работе, как она преображается. Серьезная, красивая, уверенная в себе, Ника выглядит чудесно, внушая доверие и даже легкий трепет. Она легко отвечает на все вопросы, с легкостью разбивает конструктивную, на первый взгляд, критику… Моя девочка прекрасна.

Когда дело доходит до меня, я беру себя в руки и отрабатываю тему на полную. Знаю, о чем говорю, и, надеюсь, Браун это видит.

Лариса в ответах плавает, а Селиванов выступает на удивление хорошо, что раздражает.

– Что ж, очень неплохо, – говорит в заключение мистер Браун. – Я бы сказал, что вы все – достойные кандидаты. И даже если не можете сработать умом, дорабатываете хитростью.

Руководитель нашей практики смотрит на всех поочередно с легким прищуром, словно бы говоря: я знаю все ваши тайны, ребятишки, меня не проведете.

И я понимаю, что девушка, про которую говорила Ника, все ему рассказала…

– Также я знаю, что двое из вас из весьма обеспеченных семей, – продолжил говорить Браун. – Дочь главного спонсора, сын ректора… А ведь был уговор на этот счет – никакого личного протектората. Как итог, мне жаль, но я приму на практику только одного кандидата. Наиболее, по моему мнению, достойного. Громову Веронику. Имею честь пригласить вас на учебу за наш счет. Спасибо за прекрасно отработанные задания.

В кабинете повисла тишина.

Я повернулся к Нике, чтобы ее поздравить, но она с бледным лицом смотрела куда-то вперед и выглядела так, будто ей сейчас объявили смертный приговор.

И в тот же момент в моей голове прозвенел опасный звоночек. Неужели она переживает, что победил не Селиванов?! Если так, то мое терпение грозило лопнуть, как мыльный пузырь! Нельзя же быть настолько наивной и жалостливой…

– Мисс Громова, поздравляю, – еще раз объявил Браун. – Мой университет будет рад видеть вас среди наших студентов.

– Но позвольте… – где-то со стороны вякнула Лариса.

Пришлось обернуться на нее. Она вскочила с места и теперь пыталась что-то доказывать.

– Вероника, конечно, прекрасная студентка, но Владимир… – в ее голосе появился трепет, я даже поморщился. И эта туда же! Откуда такое благоговение перед Селивановым? – Владимир куда более талантливый молодой человек и более способный.

Браун скрестил руки на груди, посмотрев на нее, затем на Селиванова и неожиданно на меня, а после сверкнул глазами так, что захотелось провалиться сквозь землю.

– Я наслышан о способностях некоторых молодых людей в этом кабинете, – пригвоздил профессор. – Поэтому сделал свои выводы и выбрал того из вас, кого посчитал достойным. Решение окончательное.

Лариса мучительно покраснела и села. Я же вновь перевел взгляд на Нику.

– Эй, ты чего? – подтолкнул я ее немного в бок. – Ты молодец. Заслужила!

Только сейчас она очнулась от моих слов и как-то вымученно улыбнулась, будто и не рада была победе.

И тогда я зло посмотрел на Селиванова. Тот сидел бледный, с подрагивающими губами. Но жалеть этого идиота хотелось меньше всего! Если бы не его выкрутасы, мы могли бы вести вполне честную борьбу. Да что уж теперь говорить?

– Спасибо, мистер Браун, – наконец произнесла Ника, возвращая мое внимание. – Но я не совсем поняла, что значит студенткой. В случае победы речь ведь шла лишь о практике в следующем году.

– Изначально да. Но я имел беседу с ректором вашего университета, и мы пришли к выводу, что по программе обмена опытом и студентами можем предоставить одному из вас бюджетное место.

– Ох! С-спасибо, – пробормотала Ника. – Но я ведь могу подумать? Да?

Теперь уже на лице Брауна мелькнуло недоумение. Да я и сам был в шоке. Что значит “подумать”? Она что, решила отказаться? Но ведь от таких шансов не отказываются.

– Конечно, подумайте. Силой вас никто не заставит учиться.

Ника смущенно потупила взгляд, а я едва сдерживал себя, чтобы прямо сейчас не развернуть ее личико к себе и, глядя в глаза, не спросить: “Что за фигня?”.

Собственно, это я и сделал, как только мы оказались за пределами кабинета профессора.

– Ну… понимаешь, – сбивчиво начала девушка. – Моя мама… Я не уверена, что она позволит. Мне нужно с ней посоветоваться. Ведь одно дело пара месяцев в другой стране, а другое – годы… А она там одна в России, я не могу пойти на такое. И, к тому же…

Беглый взгляд на меня, и снова она спрятала глаза. Да что с ней?!

Слушал и не верил.

Не верил в то, что такие бескорыстные и не эгоистичные до сих пор есть на свете.

Что там Ника вчера говорила о семье Вовчика? Тот бы не раздумывая кинул всю родню и унесся в Штаты в поисках лучшей доли, а Ника сомневалась. И если мама, оставшаяся одна, действительно единственная причина ее сомнений, то я начинал гордиться своей девочкой.