Вера и Марина Воробей - Игра со смертью

— Ты не поверишь! — торопливо заговорила Туся. — Егор прислал мне записку.

— Когда? — недоуменно спросила Лиза, и улыбка сошла с ее лица.

— Сегодня утром, — говорила Туся, не замечая реакции подруги. — Я еще спала, когда нянечка принесла мне цветы и записку. Я чуть с ума не сошла от радости!

— И о чем он пишет? — без прежней радости спросила Лиза.

— Так, ерунду всякую. Он торопился, поэтому ничего толком не успел, но обещал зайти завтра, представляешь?

— Да-а-а, — протянула Лиза. — Представляю. Туся вдруг пристально вгляделась в лицо подруги, и слезы выступили у нее на глазах.

— По-моему, ты совсем не рада за меня, — заключила она. — Почему у тебя такое лицо?

— Какое? — спросила Лиза.

— Такое, как будто ты увидела привидение.

И действительно, на минуту Лизе показалось, что она увидела привидение. Призрак из прошлого. Наблюдая радость своей подруги, Лиза вспоминала о тех временах, когда она сама могла радоваться или горевать из-за Егора. Те времена уже давно прошли, но Лизе было неприятно даже воспоминание о них.

Егор принес ей много зла. Из-за него она пролила столько слез, что если их собрать, можно заполнить целый аквариум и разводить в нем рыбок, привыкших К морской воде. Теперь Лиза боялась, что Егор может причинить боль и Тусе. Уже причинил.

— Знаешь, — осторожно начала она, — честно говоря, не нравится мне все это.

— Что именно тебе не нравится? — обиженно спросила Туся. — Что Егор навещает меня или что я снова счастлива?

Лиза хотела было обидеться на резкость тона подруги, но вспомнила, что та лежит в больнице, и передумала.

— Туся, — сказала она, — я боюсь этого человека. Помнишь, что ты уже была счастлива с ним? И чем это кончилось?

— Теперь все по-другому, — с жаром принялась доказывать Туся. — Вот увидишь. Совершенно по-другому.

— Ну как знаешь, — кивнула Лиза. — Только, пожалуйста, будь с ним поосторожней.

— Спасибо, что ты так волнуешься за меня, только это ни к чему, — с этими словами Туся взяла Лизу за обе руки. — Лучше расскажи мне, что там в школе, как наши?

И Лиза рассказала о том, что все готовятся к двадцатилетию школы. Намечается шумный праздник, и директор поручил Кахоберу Ивановичу, их классному руководителю, поставить какой-нибудь спектакль.

— А почему именно ему? — смеясь, спросила Туся.

Почему-то ей было трудно представить усатого, добродушного и полного Кахобера в роли строгого режиссера.

— Ты разве не знаешь? Он же учился в театральном институте, до того как стать учителем. Говорят, он так читает басни, что все ухохатываются.

— Здорово, — грустно сказала Туся. — Жалко, что я не смогу сыграть в спектакле.

— Почему не сможешь? — оживилась Лиза. Еще даже не начинали. Ты, главное, побыстрее выписывайся, и обязательно сыграешь.

Постепенно на улице темнело. Туся посмотрела в окно, и кроны деревьев показались ей приподнятыми кулисами. Лиза уже встала и засобиралась домой, когда Туся вспомнила о записке.

— Лиза, ты не можешь для меня кое-что сделать?

— Все, что угодно.

— Пожалуйста, передай это Егору. — Туся достала из кармана записку и протянула Лизе.

— Ты уверена? — спросила Лиза.

— Как никогда, — улыбнулась Туся. — Хочу, чтобы он получил это письмо еще в школе, до нашей с ним встречи вечером. Передашь?

— Конечно, — сказала Лиза. — И даже постараюсь ничего не приписать от себя лично.

Подруги рассмеялись, поцеловались, и Лиза вызвала лифт. Когда она уже стояла в кабинке, Туся спросила:

— А какой спектакль они ставят?

— Не знаю, — пожала плечами Лиза, — точно еще не решили… Хотя нет, вспомнила! Кажется, «Ромео и Джульетту». Больше ни на что фантазии не хватило.

Когда Туся вернулась в свою палату, она с разбегу кинулась на кровать и несколько раз качнулась на пружинах. У нее было очень хорошее настроение: во-первых, потому, что завтра придет Егор, а во-вторых, потому, что у нее появился план. К ней зашла медсестра и принесла вечерние лекарства.

— Спасибо, — сказала Туся, а когда та вышла, выбросила таблетки в раковину.

Ей надоело лежать в больнице. Конечно, приятно, когда тебя навещают друзья, приносят цветы, записки и апельсины, но…

Туся представила себя на сцене в средневековом платье с длинным шлейфом. Как она могла бы сыграть Джульетту! Она бы смогла заставить целый зал заплакать над судьбой несчастной влюбленной, потому что знает в этом толк. Она была бы прекрасна в этой роли, и все бы поняли, как тонко она умеет чувствовать, как глубоко страдать. Надо только вырваться из этой прокля той больницы, стены которой давили на Тусю всей своей тяжестью.

«Через несколько дней я выйду отсюда, — думала она. — Потому что я совершенно нормальна, и мне здесь делать нечего».

В эту ночь Тусе приснилось, что Егор целует ее на глазах у всего класса. Во сне она оглянулась по сторонам и поняла, что просто идет репетиция. Она играет Джульетту, а Егор — Ромео. А Кахобер Иванович недоволен и просит еще и еще повторить сцену с поцелуем.

Туся вздрогнула и проснулась оттого, что кто-то на самом деле прикоснулся к ее щеке.

— Ой! — тихо взвизгнула Туся, садясь и натягивая одеяло до ушей. — Как ты сюда попал?

— Обыкновенно. Через дверь, — ответил Сюсюка, а это был именно он. — Уговорить вашу тетю Полю оказалось совсем несложно. Она добрая.

Он замолчал, глядя на Тусю с обожанием.

У Сюсюки было широкое веснушчатое лицо и курносый нос. Он был блондином и зачесывал волосы на прямой пробор. И еще он всегда дергал заусенцы, когда нервничал. А нервничал он тогда, когда видел Тусю.

Всегда приятно, когда кто-то тебя так сильно любит. Особенно радовало то, что Сюсюка был на два года старше и учился в одном классе с Егором. Туся надеялась, что когда Егор поймет, как ее любит его друг, чувства шевельнутся и в его душе. Она знала, что так часто бывает у мальчиков: они влюбляются вслед за кем-то, думая так: «Раз он что-то в ней находит, значит, в ней действительно, что-то есть».

Однако любовь Сюсюки часто тяготила Тусю.

Вот и сейчас в его взгляде было столько нежности, что она невольно отвела глаза.

— Ты не рада? — тихо спросил он.

Ей стало стыдно своих мыслей, и она стала разуверять несчастного поклонника.

— Ну что ты! Конечно, рада. Просто я не ожидала.

— Понимаю, — кивнул Сюсюка. — Ты ждала меня вечером.

«Надо же, какой самоуверенный! — подумала Туся. — С чего это я вообще должна его ждать?»

— Нравятся? — спросил Сюсюка, указывая на гвоздики, которые стояли у Туси на тумбочке.

— Еще бы, — улыбнулась она. — Удивительные цветы. Это так трогательно.

— Да ладно, чего там, — смущенно заулыбался Сюсюка и пренебрежительно махнул рукой.

«Что это с ним? — подумала Туся. — То ли ревнует к Егору, то ли совсем от любви с ума сошел?»