Алиона Хильт - В ритме Болливуда [litres]

– А где же именинник?

– Да вот же он, у бара! Заказывает напитки. Ты что будешь?

– Воду с лимоном и мятой. Без алкоголя.

– Может, расслабишься? Мы тут все… – Прашант немного замялся, – на расслабоне. Может, тебе не алкоголь, а что-то другое?

– Я не курю, спасибо. Все хорошо! – неловко засмеялась я, обняла его за шею и поцеловала так страстно, как только могла.

Прашант притянул меня к себе еще сильнее и спустил руку с талии немного ниже.

– О… вау… я не ожидал. Ты классно целуешься! – сказал он мне на ухо после того, как наши губы выпустили друг друга.

Когда мы вернулись к нашему столику и завалились в обнимку на белоснежном диванчике, я увидела, что Натали вовсю болтает с Мистером Печенькой. (Господи, как же его звали? Не помню совершенно!) Увидев, что я вернулась, подруга многозначительно на меня посмотрела и спросила, хорошо ли Прашант целуется.

– Бомбически! – ответила я и вернулась к нему под руку.

Внезапно Гита попросила проводить ее в дамскую комнату:

– Поможешь мне застегнуть комбинезон сзади? Мне самой не справиться.

– Не вопрос! Конечно! – сказала я в замешательстве и последовала за ней.

Когда мы вышли, Гита постоянно шмыгала носом.

– У тебя насморк? – поинтересовалась я.

– Нет, я не болею, просто в нос что-то попало.

Обратно из клуба нас снова подвозил парень на желтом «Ламборджини», и я опять сидела на заднем сиденье со своей новой подругой. Мы остановились на заправке, огни которой хорошо освещали Гиту. Она нервно достала кошелек и наклонилась к нему, опять в поисках чего-то. Видимо, найдя то, что ей было надо, она повернулась ко мне своими совершенно стеклянными глазами:

– У меня все в порядке?

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего на лице нет?

И тут я заметила белый порошок на кончике ее носа. Это был кокаин.

Как только мы вышли из машины, а желтый «Ламборджини» скрылся из виду, Наташа сказала:

– У нас есть пятнадцать минут, чтобы отмыть эти дурацкие штампики с рук!

В Мумбае при входе в клуб на руку ставили штамп, чтобы можно было пройти снова, не оплачивая входной. Эти рисунки очень плохо отмывались, обычно я запросто ходила с ними дня два.

– Наташ, зачем отмывать? – не могла понять я, все еще находясь под впечатлением от занятия Гиты в машине.

– Через пятнадцать минут за нами приедет Фирдос и его друг.

– Что, мы опять куда-то идем? Ты не наплясалась?

– Да брось, просто посидим кофе попьем, поедим и пойдем спать. Время еще только час ночи. Я есть хочу, а ты?

Я тоже была голодна, поэтому мы поднялись в номер и стали оттирать опознавательные знаки Приве. Все еще не понимая, зачем я это делаю, я на всякий случай переспросила:

– А ты уверена, что нам надо стирать эти штампы? Почему мы не могли с тобой пойти в клуб потанцевать?

– Меньше знают – крепче спят! – лаконично ответила подруга.

Ровно через пятнадцать минут за нами приехали наши старые новые знакомые. Точнее, знакомы мы были только с Фирдосом, а с его другом нет.

Чернила на руках практически исчезли, я поправила макияж, провела расческой по волосам, и мы сели на заднее сиденье белой машины, за рулем которой был друг нашего темнокожего приятеля. В темноте я не могла разобрать, что у Фирдоса за друг, симпатичный или нет, хотя было очень любопытно!

Я его увидела при свете, когда мы подъехали к кафе. Суфьян, так звали молодого человека, был около 180 см роста и…180 кг веса. Очень миловидное лицо, приятный голос и добрые глаза, но его лишний вес на контрасте со спортивной фигурой Фирдоса меня так поразил, что все было написано на моем лице, и я с трудом могла удержать в себе удивление. «Боже, только не это! Он совсем не в моем вкусе!» – пронеслось в моей голове, и я искала возможность найти пути отступления.

– Какой симпатичный у нашей обезьянки друг! – неожиданно сказала мне на ухо Наташа, и я с облегчением выдохнула. Теперь мне предстояло очаровать «нашу обезьянку», а она будет любезничать с его другом.

Разговор не клеился. Я с трудом понимала, что Фирдос мне говорит, по десять раз просила его повторить, ссылаясь на незнание английского, а не на его дефект речи, но разобрать удавалось меньше половины. Строить глазки у меня тоже не получалось, то ли время было позднее, то ли мои мысли были все еще с Котенком на танцполе.

– Ребят, нам завтра на работу, ладно? Засиживаться не будем. – зевая и прикрывая рукой рот, протянула я.

– О, так вы здесь не на отдыхе? Серьезно? А чем вы занимаетесь?

– Полиуретановыми канатами… – произнесла я, зевая.

Они оба поперхнулись кофе и хором переспросили:

– Чем?

– Канатами из полиуретана. Мы производим канаты из синтетических материалов и экспортируем их, – пояснила я, не обращая внимания на Наташу, всем своим видом умоляющую не грузить наших спутников.

Вечер начинал мне нравиться, и мне безумно хотелось посмотреть на его развитие, ведь реакция у парней на то, что с ними сидят не две дурочки, была очень бурная. Надо отдать должное, я всегда любила сверкать своим интеллектом в самых неожиданных ситуациях.

Еще когда я училась в институте, нося мини-юбку, белые ботфорты на шпильках и ярко-синие ногти с аквариумным дизайном, новые преподаватели постоянно помещали меня в воображаемый ящик фифочек, думающих только о шмотках и парнях. Я же всегда была прилежной и ответственной ученицей, никогда не позволявшей себе лишнего, а свиданиям предпочитавшей походы в библиотеку или музей. И когда на зачетах преподам хотелось продемонстрировать свое превосходство, они вызывали меня и… садились в лужу, потому что все предметы институтской программы я знала на пять с плюсом. Мне очень нравилось видеть выражения их лиц, меняющихся от самодовольной ухмылки до неподдельного удивления с отпавшей челюстью. Для меня это всегда значило триумф.

И тогда, сидя в кафе «Лавацца» на Колабе, я с наслаждением наблюдала лица наших старых новых знакомых, объясняя им разницу между полиуретаном и полипропиленом.

Когда я закончила свой монолог, все еще находившийся в трансе Фирдос серьезно посмотрел на меня в упор и впервые членораздельно произнес:

– А я и не знал, что красивые девушки могут так хорошо разбираться в пластике. Какие в тебе еще есть сюрпризы?

Я улыбнулась и сказала, что это секрет и всему свое время, а сейчас нам пора спать, день выдался трудный.

– Ты зачем им про канаты рассказывала? – подтолкнула меня подруга плечом, когда мы выходили из машины у нашего отеля.

– Просто захотелось. К слову пришлось. А что, это секрет?

– Да нет. Просто, на мой взгляд, совершенно ненужная информация. Ну да ладно.

– Видишь это? Это моя мама, она всегда со мной и охраняет меня. – Гита показала на огромную татуировку, украшающую все ее плечо.