Яна Ясная - Новая история Колобка, или Как я добегалась

Возможно, даже не фигурально. Кто его знает, на что он способен…

Внутри неприятно похолодело, но я кивнула, повернулась и двинулась по коридору к выходу.

Мне правда было страшно. И утешало только одно — вряд ли бы что-то подобное я вычитала бы в интернете…

Я была благодарна Мирославу за то, что выйдя из гостиницы он направился к своей машине, а не к моей. Я подождала, пока “бэха” пристроится в хвост и вырулила с парковки. Так у меня было время хотя бы капельку прийти в себя. А еще сосредоточиться на дороге.

Полагаю, Миру нужно было то же самое — задать друг другу миллиард вопросов мы еще успеем.

— С детьми сидит соседка, — предупредила я, когда мы оказались возле нашего подъезда. — поднимешься через пять минут, когда она уйдет. Семнадцатая квартира.

Мир скривился, но не прокомментировал и на том спасибо.

Прости, милый, но моя спокойная жизнь — то, что от нее осталось — мне дороже твоих оскорбленных чувств.

…Я никогда в жизни еще не чувствовала себя настолько беззащитной. Бессильной. Беспомощной. Наблюдая за тем, как Мир осматривает детей, я чувствовала себя посаженной на цепь волчицей, вынужденной наблюдать как разоряют ее логово, как чужие, бесцеремонные руки хватают волчат, чтобы… что? Я не знала. Но старательно давила в себе желание вытолкать мужчину за дверь, бегом собрать вещи, уехать в “Тишину” и забаррикадироваться там на веки вечные.

Я боялась даже моргнуть, чтобы не упустить лишнее движение, взгляд, чтобы успеть перехватить лишнее слово.

Но Мир повода окончательно вскипеть не давал.

Он, представленный доктором, охотно отвечал на вопросы, задавал встречные, улыбался, шутил, щекотал и снова отвечал на вопросы. И дети оживились, приободрились, разрумянились. Как будто в них сил влили.

Я припомнила “акупунктуру” и подумала отстраненно, что, может, и влили. И что черный свитер очень плотной вязки тоже был надет не просто так.

— А почему у вас нет стрептококка?

— Стетоскопа, — машинально поправила я, впервые, наверное, за все время подав голос. Господи, откуда они эти слова берут вообще?

— Забыл, — беспечно отозвался Мир.

— Ай-яй-яй, — строго погрозила пальчиком Оленька. — Доктор без стрептококка не доктор!

— Стрептоскопа, — поправил Ярослав.

— Стетоскокка, — внес свое предложение Стас.

Мир оглянулся на меня, нервно теребящую кулон на груди, и взгляд был такой пронзительный, что ей богу, была бы я чуть более трепетной дамой, умерла бы на месте от разрыва сердца.

Я нашла в себе силы ответить вздернутой бровью.

В душе царила такая эмоциональная каша, что взглядом больше, взглядом меньше…

Не так, ой не так я представляла встречу детей с их отцом.

Потому что я ее не представляла. До появления Мирослава в “Тишине” — я в принципе и думать забыла, что где-то там на просторах нашей всеобъятной бродит мужик у которого три ребенка, а он не в курсе. А после я просто не успела еще об этом подумать — как. Как сказать? Как представить?

Я даже сейчас, уже глядя на то, как он возится с малышней не представляла, как им это сообщить и как они это воспримут.

Впрочем, время еще есть. Слишком многое нам нужно прояснить прежде, чем дойдет до столь радикальных действий.

Одно было очевидно — Мир из нашей жизни не исчезнет, перекрестившись “чур меня, чур”. Не сбежит, испугавшись ответственности.

И я не знала, радоваться этому или огорчаться.

Мужчина в моей кухне смотрелся странно.

Я настолько привыкла к нашему с Адой маленькому женскому (и детскому) царству, что в первое мгновение даже слегка удивилась, увидев Мирослава, стоящим у окна, хотя прекрасно знала, что он здесь. Ждал, пока я уложу детей, чтобы поговорить.

— Тебе передали, — произнесла я, приближаясь, и выложила на стол нарядный голубенький стетоскоп из игрушечного набора. — Просили, правда, с возвратом, когда свой найдешь.

Мир усмехнулся как-то кривовато, а я отвернулась к разделочному столу. Щелкнуть кнопкой чайника, достать чашки, проверить есть ли заварка…

Привычные, доведенные до автоматизма действия.

Мир молчал, наблюдая за мной. В квартире было тихо-тихо.

— Мне нужны объяснения, — произнесла я, не оборачиваясь.

Я не знаю, откуда во мне было столько спокойствия, может быть, стрессы там друг с дружкой передрались за главенство и в итоге из них никто не выжил. Подумаешь — не человек! Подумаешь — светится! А у нас в заповеднике, говорят, леший обитает, и ничего, я же как-то живу с этой информацией!

— Мы — альтеры, — негромко проговорил Мирослав. Голос его звучал хрипловато, и он кашлянул, чтобы продолжить. — Если переводить в известные какие-то категории, то, вроде как, маги.

— А маги тоже есть? — позволила я себе пустое любопытство — расширять мировоззрение, так расширять!

— Нет. Есть ведьмы.

— А разница?

— Оно тебе сейчас надо? — Мирослав, устроившийся на табуретке в углу (мое любимое место, между прочим, после детского отбоя!), принял у меня горячую чашку.

Ладно, подумала я, отложим общее образование, и отрицательно мотнула головой.

— Мы умеем работать с материальной энергией.

— И это значит?..

— Значит, не создавать что-то из ничего, а влиять на то, что уже существует. Например, я могу повлиять на потоки воздуха, но не создам ветер вне атмосферы. Я могу повлиять на процессы в твоем организме, но не могу вырастить тебе третью руку.

А жаль, третья рука для матери тройняшек могла бы оказаться настоящим спасением!

— Все это возможно благодаря энергетическим каналам.

— Татуировке.

— Да. Они проявляются у детей в возрасте приблизительно трех лет, но пока что это только зачатки, зародыши будущей системы. Первый этап взросления, инициация. Дальше она будет формироваться и потихонечку наполняться силой, пока где-то в десять-тринадцать лет не наступит второй этап — активация. Только в этом возрасте ребенок получает возможность как-то пользоваться своими силами, но этому тоже надо учиться.

— Понятно, — сказала я, сделав глоток.

“Что ничего непонятно”, — услужливо добавил мозг.

Не человек, ну надо же. Я рассматривала его почти в упор, как картинку “Найди десять отличий”, и не находила ни одного.

Мужик как мужик.

Надо же — альтер!

Кажется, я пробормотала это вслух, потому что Азор усмехнулся:

— Не нравится “альтер”? Тогда есть еще эстус, аргент, домин, лунар… Зови как хочешь.

“Да не хочу я вас звать!” — мысленно взвыла я.

“Поздно” — ответил мне едкий критик внутри меня. — “Альтер-эстус-домин — уже объективная реальность, данная нам в ощущениях!”

Так себе, кстати, ощущения. Страх перед будущим, уныние и легкое, тщательно подавляемое чувство вины. Злость. И снова страх.

Не самое любимое моё сочетание.