Яна Ясная - Новая история Колобка, или Как я добегалась

Мы глубокомысленно молчали. Вязалась эта история с рейдерским захватом, поджогом леса, похищением детей и попыткой убийства или не взялась? Справедливость, она ведь разная бывает…

— Да и вообще. Железная женщина. Так что, хоть верьте моему чутью, хоть нет, если кто в Круг из этих дам входит — то она — так точно!

— В Круг — это хорошо, — пробормотал Бронислав, медитируя на фотографию как заправский ведун, резко переквалифицировавшийся из альтера.

— Как только узнать, входит ли она еще и в число тех из Круга, кто нам палки в колеса вставляет? — Славик старательно хмурился.

— А мы к ней наведаемся — и спросим! — подмигнул двоюродному внуку Мирославский дядюшка.

— А она нам так и скажет? — скептически уточнила Ада.

— Если встретимся, авось и скажет. Ибо пока что, девуля, заметь, все эти дамочки ловко от нас удирали и хвосты всячески заметали. Так что… плюс мы же не постесняемся, мы же и другим визит нанесем. Это осиное гнездо палкой только ткни посильнее, сами всем роем набросятся — и виновные, и невиновные, а там разберемся.

Я не знала, радовало меня это заявление или огорчало.

— Альтеры направо, все остальные — налево, — шутливо скомандовал Бронислав, когда мы выходили из малого зала. Что в переводе означало, те, у кого есть всякие читерские батарейки могут и поработать, а остальные отправляются досыпать.

И я поудобнее перехватила кое-чей локоток, намекая, что удрать не дам. Альтер он там или не альтер, а переодеться в сухое надо!

Охранник у детских дверей при нашем приближении приободрился, но тут же сник, когда мы направились вовсе даже к соседнему номеру. И у меня родилось смутное подозрение, что того, кого он охраняет, суровый мужик побаивается куда больше, чем неведомой супер-опасности.

— Мы рядом! — утешил его сострадательный Мир, и, слегка впихнув меня в свой номер, тут же, без предупреждения, обхватил ладонями мое лицо и впился поцелуем в губы.

Опомнилась я, когда нахальный пальцы забрались под пижаму и чувствительно сжали грудь.

— Ты что делаешь?! — проснулся рассудок, и я встрепенулась и попыталась вернуть все, как было. За стеной дети без присмотра, в коридоре — охранник, и вообще!

— Переодеваюсь, — нагло заявил господин альтер и, подцепив край футболки, показательно ее с себя стянул.

Нежное женское сердечко екнуло и рухнуло куда-то вниз. Десять из десяти за стриптиз!

— А для этого надо сначала раздеться, — окончательно размурлыкался Мирослав, кошачья мартовская натура, Радомилович, и его руки снова каким-то чудесным образом оказались под моей пижамой.

— Мне-то не надо! — трепыхнулась я.

— Так и будешь в пижаме ходить?

— Нет, но… эй, хватит, у меня здесь одежды нет!

— А зачем она тебе? — вкрадчивый голос кружил голову, поцелуи обжигали, прикосновения путали мысли и атрофировали дар речи.

И мир вокруг сужался до одного только… Мира. Сильного, горячего, такого желанного.

Добегалась ты, Колобкова, ой добегалась…

— Лен, а Лен?… Лена-а?…

Мое имя перемежалось с покусываниями и зализываниями, и коктейль был просто сокрушительный, поэтому я в ответ могла только промычать что-то вопросительное.

— Лен, ты выйдешь за меня замуж?

Вся томная нега скатилась с меня как с гуся вода, я подскочила, приподнялась на локтях и возмущенно уставилась на бессовестного разрушителя интимной атмосферы.

— Мир, это свинство! — искренне возмутилась я. — Ты у кого этой ерунды нахватался, у родственников?

— Лена, ну ты же понимаешь, что все равно придется, — альтер нависал надо мной черной тенью и даже не пытался отодвинуться. На такую заявочку я бы, может, даже и обиделась, если бы не откровенное веселье в синих глазах, различимое даже во мраке.

— Кто сказал? Мама с папой?

— Лена!!!

— Лена такого не говорила!

Мир шумно выдохнул и навалился на меня всей тушей, я успела только задавленно пискнуть, а потом вдруг все кувыркнулось, и я оказалась верхом на мужских бедрах. Пользуясь случаем, придирчиво оглядела торс на предмет повреждений, а то мало ли что там скрыл этот мистер “Кровь? Где кровь? Нет никакой крови!”. Отыскала наливающийся синячище и одарила бойца укоризненным взглядом.

— Лен, я серьезно, — шершавые ладони огладили мои ноги, переместились на пятую точку и чувствительно оную сжали.

— Мне и так хорошо, не хочу я ни в какой замуж! — заканючила я. — Там надо борщи по воскресеньям варить, без конца выслушивать вопрос “ну, когда за четвертым-пятым-шестым?” и носки гладить!

— Боже, носки-то зачем?

— А я откуда знаю?! Но свекровь моей подруги утверждает, что любая уважающая себя жена должна гладить мужу носки!

Взгляд мужчины подо мной был полон недоумения.

— Лена, — проникновенно произнес он. — Я торжественно клянусь — не надо, ради всего святого, гладить мои носки!

— А борщ? — не сдавалась я, с удовольствием скользя пальцами по рельефному животу.

— Борщ я люблю, — закручинился Мирославушка. — Со сметанкой…

— С пампушками, — подсказала я.

— С чесночком… — синие глаза мечтательно затуманились, но Мир тут же тряхнул головой, дернулся, и я охнула от того, как мужское тело прижалось ко мне в стратегическом месте. — Так, стоп, ты мне зубы не заговаривай! Я ей про замуж, она мне про борщ с носками!

— Мир, ну правда, зачем? — я навалилась на него грудью и пристроила подбородок на собственных руках, позволяя чужим гладить меня вдоль всего тела. — Потому что “так надо”?

— Потому что мне хочется.

И руки скользили, гладили, ласкали, сжимали…

— И да, потому что надо. Мне — надо. Мне надо нагнать четыре года упущенного времени. И пусть я не могу вернуться в прошлое, зато я могу повернуть время вспять.

— Это что за альтеровские штучки?

— Нет, — Мир тихонько рассмеялся. — Это наши с тобой штучки. Обратный порядок. Дети. Свадьба. Любовь. Ухаживания. Знакомство.

— То есть, через пару лет я узнаю, что ты вовсе не Мирослав, а какой-нибудь там… Здебор?

— Не смей упоминать это имя при моих родственниках!

— Плохие ассоциации? — озадачилась я.

— Нет, — Мир помотал головой. — Нельзя подкидывать им идеи…

Я рассмеялась, а Азор, сообразив, что со мной наверху каши не сваришь, снова подмял меня под себя.

— Ну?

— Ладно, — вздохнула я. — Уговорил…

Склонившееся надо мной лицо озарилось улыбкой и я мстительно закончила:

— …я подумаю!

Зря. Очень зря, да.

Хотя… с какой стороны посмотреть.

Растекшись по кровати, как блинчик по сковородке, я пыталась собрать мысли в кучу и одновременно, против воли, проваливалась в какое-то подобие полудремы, чувствуя себя выжатой до предела, но при этом парадоксально… наполненной. Будто все разбросанные кусочки жизни встали в паззл, в целостную картинку. И все теперь правильно. Все так, как и должно быть.