Светлана Бланкина - Верхний Ист-Сайд [СИ]

— Эй, что стряслось? Только не говори, что ноготь сломала, — усмехнулась я, но она никак не отреагировала. — Расскажи мне, ведь ты позвонила мне, а не Диане или Кэндис. Джессика ты моя лучшая подруга, ты можешь мне довериться. — Она медленно поднимает на меня голову. В её глазах я ещё ни разу не видела столько боли, сколько вижу сейчас. — Джесс.

— Кларисса я ненавижу его! — Плаксиво, но настолько жестоко говорит она, но о ком? Почему в моей голове всплывает имя Джека? Так, хватит!

— Кто бы это ни был, хочешь, я ему ногу сломаю, ты знаешь, я могу! — Её взгляд смягчился, и она действительно улыбнулась и с прежней добротой посмотрела на меня.

— Вот поэтому я позвонила именно тебе, ты всегда знаешь что сказать. — Тут она, как ни года ошиблась, я часто оказываюсь в идиотских ситуациях, просто потому что я ничего не могу сказать, не знаю, как поддержать или ещё что-то. Я утёрла её растёкшуюся тушь и обняла за плечи. — На моей кровати, — еле прошептала она, и я тут же посмотрела на то место. Отсюда я вижу лишь то, что там лежит газета.

Неужели она так расстроена из-за жёлтой прессы? Хотя, если вспомнить меня когда я увидела статью со мной, пожалуй, возможно всё.

— Поднимайся, — говорю я и тяну её за руку, она неохотно поддаётся.

Мы зашли в её спальню, Джессика отправилась за туалетный столик и принялась приводить своё лицо в порядок, я же взяла с её кровати ту газету, которая оказалась журналом, надо проверить зрение.

В таких журналах жёлтой прессы нет, значит что-то другое, но связанное с прессой. Интересно.

Сев на край кровати я принялась листать глянцевые страницы, пока не наткнулась на знакомое мне лицо. Интервью Сэма. Его чёрные волосы просто идеально и непривычно для него зализаны назад, а впалые скулы невыносимо отвлекают от самого интервью, он всегда был красавчиком. Пропускаю совершенно не интересующие меня вопросы и ответы вроде «каким парфюмом ты пользуешься», не думаю, что Джессику расстроило именно это.

— «Твои отношения с Джессикой Кроуфорд как все знают, были очень запутанными и довольно сложными. Вы расходились, потом снова сходились. Сейчас вы снова по разные стороны, нам ждать вашего воссоединения или это конец всех концов?» Вот это уже интересно.

— «С Джессикой у нас действительно было всё очень сложно и запутанно и с уверенностью могу сказать, что у нас больше ничего не будет. Мы будто с разных стран, не понимаем друг друга. Она очень настырная и стоит на своём, всегда. Она до той степени любит внимание, что была готова отказаться от меня. Она меня не плохо пропиарила и всё чем я сейчас обладаю и всю мою известность я получил за счёт неё, и я благодарен ей за это и говорю ей спасибо». Как он мог сказать такое на интервью, неужели захотел стать «плохим парнем»? Мне уже тошно стало.

— «Ты уже состоишь в новых отношениях?»

— «Да и она полная противоположность Джессики, в плане характера. Мы любим с ней одно и то же, тусить в клубах, петь на концертах любимых груб и всё в таком роде. Джесс же зануда ещё та! Она обожала светские приёмы, элитные вечеринки на которых толком то и не выпьешь, всё это было нудно и скучно!»

«— Ты хочешь сказать, что Манхэттенская светская львица Джессика Кроуфорд скучная?»

— «Возможно, именно для элиты она и жутко популярна и известна, но давайте на чистоту, современная молодёжь это уже не элита, это всё в прошлом как её мать и бабушка, а она не хочет этого принимать. Скоро это звёздочка погаснет и про неё все забудут».

— Вот козёл! — Не выдержав, выкрикнула я, но подруга даже не шелохнулась.

Как он мог такое сказать, как у него вообще язык повернулся? Я его не понимаю! Мы были с ним знакомы, он был прелестным, милым, добрым парнем, без злых домыслов, а сейчас… другая причёска другой характер?

— Клэр ты меня используешь? — Задала вопрос Джессика и её рука державшая кисточку для макияжа даже не дрогнула.

— Что? — Прошептала я полностью шокированная её вопросом. — Ты издеваешься!? Конечно же нет! — Практически на крик срываюсь я. Как она могла вообще об этом подумать!?

— Прости, — выдыхает она. И поворачивается ко мне. — Я не верю, что он лгал мне всё это время. Но я хочу поскорее забыть всё это. Во всём этом даже есть огромный плюс, — я смотрю на неё как на идиотку, может так оно и есть? — Меня больше к нему не тянет, я его не люблю, как думала, это к лучшему, я его даже ни ненавижу, он мне безразличен, а это ещё хуже, чем ненависть, безразличие.

— Он просто придурок раз потерял тебя. — Я подошла к ней.

— Может быть, мне лучше быть одной? Потому что никто никогда не любил меня так, как я любила их и я вообще никогда не чувствовала, что кто-то нуждается во мне, действительно во мне. Я просто надеюсь, что люди перестанут использовать меня и начнут действительно любить меня за того человека, которым я являюсь, а не за то, что я делаю для них.

— Ты нужна мне, потому что ты это ты. И твои друзья тоже нуждаются в тебе лишь поэтому, — она слегка улыбнулась и повисла тишина на некоторое время.

— Может хватит тебе уже быть одной? — Опять она начинает!

— Мне нравится быть одной! Отношения, уже в который раз я убедилась, бардак и ранят чувства людей. Полный бред в общем.

— Наверное, ты права, — сказала она и снова продолжила размахивать кисточкой по лицу. — Кстати, — я чуть вздрогнула от столь неожиданно громкого голоса подруги. — Что ты делала в машине Джека? — Ооу, придётся объясниться, или…

— О чём ты? — Я попыталась изобразить удивление.

— Не строй из себя идиотку Олдридж. — Я всё ещё смотрю на неё с непонимание в надежде, что она мне поверит. Джесс тяжело вздыхает и, покачав головой, снова устремляет взгляд на меня. — Фото из газеты, на котором ты выходишь из его машины, а он идёт следом. И да, откуда у тебя туфли от Louboutin? — Я закатила глаза и, опустившись на мягкий пуф возле неё начала рассказ о нашем знакомстве с Джеком.

— Ого! Почему ты мне раньше не сказала? — В её голосе чувствуется затаённая обида.

— Потому что это полный бред и тут нечего рассказывать.

— Ну, знаешь, он не каждой встречной покупает такие туфли! — На что она намекает!?

— Ты не забыла, что тебе всё же нужно собирать свои вещи? — Попыталась перевести тему я.

— Полетели со мной! Это будет невероятно! Давай! Ты, я, Париж, парни! Ну же, соглашайся!

— Нет Джесс, ты ведь знаешь, что я не могу.

— А помнишь, как на первом курсе на первое твоё лето в Манхэттене нам было весело? — Она подошла ко мне, и мы сели на кровать.

— Конечно помню, хотя далеко не всё, — я засмеялась.

— Я снова хочу позабыть все проблемы и купаться с тобой ночью в загородном доме моих родителей. Было так легко… — Приятно снова окунуться в воспоминания. Тогда и я была другой, родители были ещё живы, и я действительно наслаждалась жизнью на Манхэттене, я жила.