Мануэль Карлос - Во имя любви. Возмездие.

Разговоры о двойне Элена приняла за пустое бахвальство.

– Ребенок Эдуарды был зачат в любви и на трезвую голову. Марселу любил и хотел, чтобы у любимой женщины родился ребенок. А твоих детей мне очень жаль, Лаура!

Лаура уже приготовилась ответить, и неизвестно, до чего бы дошло дело, если бы не вернулись Мег с Тражану.

Мег не надо было объяснять, зачем здесь сидит Элена. Она отослала дочь и извинилась, что первой сообщила новость Бранке, подтвердила, что ультразвуковое исследование показало двойню, сказала, что они со всем смирились и будут воспитывать малышей.

– Мы не дадим Лауре разрушить семью Марселу, – сказал Тражану, но она нам дочь, и у детей должен быть отец. Как ты считаешь, Элена?

Элена кивнула: да, и она тоже считала, что это справедливо. Дал бы только Бог пережить Эдуарде этот удар.

Расстались они по-доброму. Мег, несмотря на поведение Лауры, ее вечную вражду к Эдуарде, всегда была симпатична Элене. Она казалась ей женщиной здравомыслящей, доброжелательной, неглупой. Элена высоко оценила ее желание найти положительное конструктивное решение из, казалось бы, безвыходной ситуации.

– Будем вместе нести наш крест, – сказала Мег на прощание.

Домой Элена пришла с опозданием, Виржиния уже ждала ее. Сестры обнялись. Ни одна не могла похвастаться хорошим самочувствием и ощущением душевного покоя.

– Ты совсем неплохо выглядишь, – ободрила сестру Элена. – Сразу видно, что немного поспала.

– Да, со снотворным, и встала совсем недавно. Знаешь, я не могу понять, что делается с Рафом. – Глаза Виржинии наполнились слезами, и она заплакала. – После того как он продал свою клинику, он совсем перестал бывать дома. Я думала, что ему нужно отдохнуть, что он хочет развеяться, но он совсем потерял к нам интерес. Ко мне, к детям… У него появился друг Алекс, он – океанолог, и теперь они вместе проводят время. Ходят на выставки, на пляж, а до меня ему и дела нет…

– Мне бы твои заботы! – смеясь, сказала Элена. – Твой всегда такой идеальный Раф в кои-то веки зажил мужской жизнью, и ты уже паникуешь. Вот если бы он завел себе любовницу, я понимаю… А то пляж, выставки. Подумаешь!

Виржиния заплакала еще горше.

– Родригу считает, – пробормотала она сквозь слезы, – что его отец сменил ориентацию… Он так ему сегодня и сказал, а потом ушел из дома, хлопнув дверью… Раф только рассмеялся и… тоже ушел со своим Алексом… А я одна! Давным-давно одна!..

На такое признание Элена не знала что и сказать. Она только гладила Виржинию по голове, как маленькую девочку, жалея и сестру, и себя, и всех на свете…

Заниматься делами Ноэми и Мигела Бранка поручила, как всегда, Розе. Той не составило труда выяснить стоимость лечения в одном из престижных санаториев Флориды, послать туда медицинскую карту Мигела и принести Бранке для оплаты счет. Мальчик мог провести в санатории полгода или год – в зависимости от оплаты. Поглядев на счет, Бранка поморщилась.

– Недешево мне обходится эта парочка! – пробормотала она.

Роза подумала про себя, что такие люди таких денег не стоят, но деньги были не ее, поэтому она промолчала.

Бранка еще раз потрясла Арналду и вытрясла из него оплату счета на год и оставшиеся двести пятьдесят тысяч долларов.

В этот раз Арналду не сопротивлялся, он был так доволен проделанной Сейшасом операцией и тем, что его деньги были теперь надежно укрыты, что мелочиться не стал и отдал Бранке все, что она потребовала.

Получив авиабилеты и оплаченный счет для санатория, Ноэми пришла лично поблагодарить Бранку.

Фаусту пока находился под следствием. Следователь раскопал кое-какие его прошлые грешки, так что вряд ли он мог отделаться пустяками. Однако поскольку его пребывание в тюрьме носило теперь характер работы, за которую ему неплохо платили, он не роптал и даже ощущал некое удовлетворение от выгодно заключенной сделки.

Ноэми тоже была довольна. И Бранка.

– У вас ведь совместный счет с Фаусту? – спросила она.

Ноэми кивнула.

– Так вот, я положила на него вторую половину обещанной суммы.

Ноэми закивала, и опять и опять благодарила. Она и в самом деле была благодарна и судьбе, и Бранке за то, что в ее жизни наметился поворот к лучшему: как раз к тому времени, когда Фаусту выйдет из тюрьмы, Мигел поправится, и у них будут деньги на то, чтобы дать ему приличное образование и самим дожить свои дни в относительном благополучии.

Спустя неделю после отъезда Ноэми и Мигела в дом Бранки принесли записку от Фаусту, адресованную сеньоре Моту.

Бранки дома не было, и Зила по своему обыкновению сунула в нее свой нос. После освобождения Нанду у Зилы с души свалился камень. Недаром она молилась Пресвятой Деве Марии, чтобы Она вступилась за невинного. Так оно и вышло: нашлись у бедняги заступники посильнее Зилы. Ромеу совсем уж было уговорил ее открыть всю правду о доне Бранке, но Бог поберег Зилу: и место ей сохранил, и Нанду не оставил.

Только она прочитала обращенную к доне Бранке просьбу сообщить, как идут дела у жены и сына Фаусту, как кто-то потянул к себе записку. Зила даже не успела спрятать записку в карман, Леу буквально выхватил ее у нее из рук. Инстинктивно он решил, что у Нанду опять неприятности. Прочитал записку и взглянул на Зилу с недоумением. «А при чем тут мама?» – говорил его недоумевающий взгляд.

Что за птица Фаусту, Леу знал прекрасно, как-никак он сам ездил к нему и сам его уговаривал выступить на суде свидетелем. Мошенник первостатейный! Но какие у него дела с Бранкой?

Он видел, что Зила встревожилась и явно знает больше, чем он.

– Ну-ка, рассказывай, что у нас в доме делается, – приказал он.

Зиле сразу стало страшно. Ей показалось, что Леу сквозь землю все видит. Такой мягкий и кроткий, он вдруг так сурово с ней разговаривает. Она залилась слезами и молчала.

Но Леу понял: что-то тут неладно, и этого дела так оставлять нельзя, и мало-помалу, слово за слово он вытянул из Зилы все, что она знала. О Розе-ведьме, о переговорах с ней сеньоры Бранки, о том, как дона Бранка хотела извести жениха сеньориты Милены, как потом у нее ничего не получилось и как вместо жениха Милены в тюрьму сел Фаусту.

Леу побелел. То, что он услышал, было немыслимо, чудовищно. Оно не укладывалось в голове, мешало дышать, жить, думать… Неужели его мать?.. Неужели она способна на такое?..

Ничего не говоря, он сел в машину и поехал в тюрьму – путь был привычным, сколько раз он ездил туда к Нанду.

Свидание ему дали сразу, Фаусту посетители не баловали, а у Леу в отделении было полно знакомых.

Фаусту ничуть не удивился, увидев Леу, даже обрадовался старому знакомому.

– По поручению матушки? – осведомился он.

– Да, – соврал Леу. – Она не понимает, какое она имеет отношение к вашей жене и сыну.