Олег Кудрин - Во имя любви

(C) Кудрин О., 2005

(C) ВГТРК, 2005

(C) ЗАО "Издательский дом "Гелеос"", 2005

(C) ЗАО "Л Г Информэйшн Груп", 2005

— Ну и что мне теперь делать, Максим? — спросила Света.

— Я не знаю…

— Ну а что бы ты сделал на моем месте?

— Не знаю!

— Да что ты все "не знаю" да "не знаю"?

— Понимаешь, Света, мне еще ко всему привыкнуть нужно. Осознать. Ты ведь раньше меня все это услышала.

— Поехали, — как-то тускло, бесцветно сказала она.

— Куда? — спросил Максим.

— В милицию. Я должна остановить этого человека…

— Да, конечно, ты права. Я сам должен был это сказать, но что-то задумался. Поехали в милицию. Если этот Солодовников и теперь скажет, что у него нет доказательств…

Они выехали за ворота. Поехали по слободе. Сначала все было нормально.

Но потом появился какой-то непривычный звук. Максим про себя сразу это отметил. Подумал по-хозяйски: "Надо будет в автосервис заехать, к Палычу. Попросить, пусть посмотрит…"

Как-то незаметно машина набрала большую скорость.

— Макс, чего ты так гонишь? — спросила Света.

— Свет, прости… Даже не знаю. Слушай… тут какая-то ерунда с тормозами.

Астахов вернулся в офис вечером. Олеся все еще сидела за компьютером. В последнее время, не говоря друг другу об этом вслух, они оба как-то не спешили домой. А чего торопиться, если дом Астахова превратился в странное общежитие — с его бывшей женой и нынешней любимой.

— Олеся, я только что встречался с Зарецким, — Астахову нужно было поделиться с кем-нибудь новостями, а для этой нелегкой и весьма ответственной роли никто не подходил лучше, чем верная и так хорошо понимающая его Олеся.

— Сами встречались?

— В каком смысле?

— Ну, сами, без Форса?

— Да. А что?

— Нет-нет, ничего, просто спросила. И что же, вы с Зарецким опять заключили перемирие?

— Ну, я надеюсь, что это не перемирие, а настоящий мир. Как говорится, "мирное сосуществование народов". Жаль, конечно, что случилось все это только после такого несчастья — бандиты требуют от него огромные деньги — за Кармелиту. Так что, Олеся, надо посмотреть, с каких счетов и сколько мы сейчас можем снять.

Теперь уж не просто Олеся, а бухгалтер начала щелкать компьютерной мышью. И не просто Астахов, а генеральный директор продолжал рассказывать, как они встретились с Баро и наконец-то поняли друг друга. И как Зарецкий рассказал ему все, что знал о похищении своей дочери, а Астахов в ответ — о том, какие у него проблемы с сыном, который его чуть было не обанкротил. И еще о том, как всплыли и разрешились наконец все недоразумения с пресловутой закладной.

— Коля, а сколько ты хочешь дать Зарецкому?

— Ему нужен миллион евро.

— Сколько?!

— Да, Олеся, да. Миллион евро. Двести пятьдесят тысяч я ему в кредит уже давал. Если найдем еще столько же — будет уже половина.

— Щедро.

— Олеся, я очень хочу помочь и ему, и Кармелите. Да и Максиму, ведь она же — его невеста. Ну что там, получится у нас еще двести пятьдесят тысяч собрать?

— С трудом, но получится. Правда, придется сократить финансирование некоторых проектов и обналичить активы.

— Придется, придется — речь идет о жизни человека!

Форс позвонил Антону, сказал, что надо срочно встретиться с ним и с Тамарой.

— В ресторане? — с надеждой спросил Антон. Он уже успел соскучиться по ресторанам, по привычному безбедному образу жизни, а между тем на сегодня единственным денежным ручейком для него оставались подачки Форса.

Но Леонид Вячеславович его разочаровал, сказав, что скоро заедет домой.

И пусть Антон явится туда вместе с матерью.

Когда через полчаса Форс вошел в дом, мать и сын уже ждали его.

— Итак, Тамара Александровна, говорим по делу. Я тут подумал…

Допустим, я поверил во всю эту вашу историю о том, что Кармелита Зарецкая — на самом деле дочь Астахова, — адвокат перешел к делу сразу, без всяких предисловий. — Но почему вы так уверены, что в это поверит и Астахов?

— Поверит, поверит. А еще и заплатит!

— Ну что ж, тогда вы, любезная Тамара Александровна, ему об этом и расскажете.

Тамара промолчала — сочла за лучшее не возражать лишний раз Форсу, тем более что его предложение не особенно расходилось с ее собственными планами.

Зато Антон протянул:

— Да-а-а, я бы дорого дал за то, чтобы посмотреть на лицо Астахова, когда он об этом узнает.

— Поменьше эмоций, Антон, — Форс посмотрел на него поверх очков. — Будем считать, что с сегодняшнего дня мы действуем все вместе, одной командой. Так что настоятельно прошу — без самодеятельности!

Тамара поспешила разрядить обстановку:

— Ну что ж, господа, я считаю, что за одну команду стоит выпить!

— Я бы с удовольствием, но не могу — у меня встреча с Зарецким, — сказал Форс.

— С Зарецким?

— А что вас удивляет? Для него я — союзник, человек, который ведет переговоры с бандитами о судьбе его дочери.

— Ну и ловкий же вы тип, Леонид Вячеславович! — вырвалось у Антона.

— Спасибо за комплимент, зятек, — и Форс направился к выходу, но, уже открыв дверь, обернулся и переспросил: — Все равно, трудно это все представить. Что ж получается: Кармелита — сестра Антона? Каких только чудес не бывает на свете!

Адвокат вышел, а Тамара с Антоном молча переглянулись: "Значит, все-таки даже этому всезнающему спруту Форсу известно еще не все. То, что как раз Антон — не сын Астахова, ему неизвестно". Но заговорить об этом вслух в доме Форса, пусть даже и в его отсутствие, ни мать, ни сын не решились.

Рука молча перешагнул через валяющегося в пещере Рыча, пнул его ногой и пошел дальше, в глубь одного из закутков. Связанный по рукам и ногам Рыч только промычал что-то. А как иначе, если рот к крепко залеплен скотчем…

Рука пробрался в тот боковой коридор подземелья, в конце которого на сыром полулежала (так же неподвижно) связанная Кармелита.

— Бери ложку, бери хлеб и садись-ка за обед! — пропел Рука на пионер-лагерный мотив (да, господа, даже у этого бандита тоже было детство, вполне пионерское) и стал доставать из пакета съестные припасы.

— Давай, ешь, — и Рука сорвал со рта Кармелиты скотч, — а то сдохнешь тут с голоду, и нам за тебя денег не дадут.

Но Кармелита только посмотрела на бандита полным презрения взглядом.

— …А если не будешь есть, — спокойно продолжил Рука, — то я тебе ногу прострелю. Нам так в пионерлагере говорили. Только там шутили, а я не шучу.

С этими словами он достал пистолет и направил его на пленницу.

— Ну и как же я, по-твоему, могу есть со связанными руками?

— А как собака — у нее ж рук нет, а она ест.