Олег Кудрин - Выбор сердца

(C) Кудрин О., 2005

(C) ВГТРК, 2005

(C) ЗАО “Издательский дом “Гелеос””, 2005

(C) ЗАО “ЛГ Информэйшн Труп”, 2005

Родов ждали у Рады совсем скоро. И Рубина постаралась, чтобы к намеченному сроку табор уже не был в пути, а остановился у какого-нибудь города. Им оказался Управск. Привал сделали на опушке леса, у трассы, ведущей в город.

Рубина, как шувани, предчувствовала, что роды будут тяжелыми. Говорила об этом Рамиру.

“Не паникуй! — отвечал он тихо, чтобы жена не услышала. — Такого лекаря, как ты, ни в одной гаджовской больнице не сыщешь. И Рада у нас — молодая, сильная, здоровая женщина. Все будет замечательно!”

Последние слова он сказал нарочито громко, чтоб они долетели до жены. Рада услыхала их и посмотрела на него с благодарностью. Все знают, что перед родами нужно говорить только о хорошем, о светлом.

Схватки начались днем, когда в таборе мало народу. Все тревожней было Рубине, она уже точно знала, что сама не справится. И, поймав машину, повезла дочку в городской роддом. По дороге приговаривала:

— Потерпи, потерпи, родная! Потерпи.

Рада, которая до того бодрилась, начала жаловаться:

— Мама, я боюсь! Мне очень плохо!

— Рада, потерпи, дочь. Скоро в больнице будем! Потерпи!

— Нет. Не надо в больницу, не нужно врача! Ра-мир будет недоволен. Мамочка, ты же сама все можешь!

— Да Рамир с ума сойдет, если, не дай Бог, с тобой что-нибудь случится. Все будет хорошо.

По дороге Рада иногда теряла сознание, но, в общем, держалась молодцом.

До больницы домчались совсем быстро. Там им навстречу мигом выкатили через специальный выход кровать-каталку. Рада пришла в себя. И пока ее перегружали из машины на кровать, тихонько сказала Рубине, склонившейся над ней:

— Мама, я умираю…

— Что ты, доченька, нет. Тут врачи — во какие! И с тобой, и с ребеночком все будет хорошо.

— Нет, мама, я точно знаю. Пусть на моих похоронах поют певчие, красиво так… как ангелы. И ребеночек… Думаю, у меня девочка… Сделай так, чтобы у Рамира остался ребенок. А то ему очень трудно без меня будет. Очень! Все сделай, чтобы у него осталась девочка. Все! Обещаешь?

— Обещаю, дочка. Обещаю! — это последнее, что она сказала дочери.

Две молодые расторопные сестрички покатили Раду в операционную. Она уже была без сознания. Рубина схватила одну из девушек за полу халата:

— Сестричка, вы ее спасете?

— Я вам не сестричка, я уже акушерка! Спасем, мамаша. Конечно, спасем. Мы тут всех спасаем!

— И ребеночка тоже!

— И с ребеночком все хорошо будет.

— А как звать-то тебя, красавица?

— Тамара.

— Дай тебе Бог мужа хорошего, богатого. А я — Рубина.

— Хорошо, мамаша, после родов свидимся, когда на внучку поглядеть придете! А пока — не мешайте!

Двери операционной закрылись.

Неторопливым приволжским ручьем текло время. Тихий, сонный Управск, взбудораженный резонансным, как говорят в столицах, судебным разбирательством, успокоился.

Но не весь.

Астахов, как ребенок, радовался чудесному освобождению Максима. И все приставал к Форсу с вопросом, не следует ли поднять гонорар. Но Леонид Вячеславович умел при острой необходимости казаться благородным и практически бескорыстным. “Да что Вы! Николай Андреич! Не стоит обо мне так беспокоиться, ей-богу! — отвечал он смеясь. — Вы и так заплатили по ставке какого-нибудь доисторического Кони или Плевако. Куда ж еще больше!” Астахов же вновь всем и каждому рассказывал, как ловко Форс выстроил стратегию защиты и как вовремя нашел и вытащил козырную карту — охранника Рыча, свидетеля невиновности Максима.

А вот Тамара лишь криво улыбалась, в сотый раз слушая все эти россказни. Очень уж красиво и правдоподобно представляла она спокойную жизнь своей семьи после осуждения Орлова. Но теперь все вернулось на круги своя: Астахов Антона не замечает, говорит только о Максиме. Антон же, наивный мальчик, живет как жил, как будто ничего не произошло!

В конце концов Тамара не сдержалась — уж очень много боли и тревоги в душе накопилось, — позвала сына:

— Антон!

— Что, мама? — недовольно скривился тот. “Небось торопится куда-то”, - подумала Тамара.

— Антоша, нам нужно поговорить.

— О чем?

— Да не о чем, а о ком! О Максиме. Пройди в мой кабинет.

Антон состроил недоуменную мордаху, закрыл дверь и плюхнулся в кресло:

— Маман, ну чего ты? Я тороплюсь.

— Сынок, суд закончился, время идет. А тут… Неужели ты не видишь, какая неприятная ситуация складывается?

Антон удивился еще больше. Что неприятного могла найти мама в окружающей жизни? Все замечательно. Отец окончательно утвердил его своим заместителем, со Светой, вроде бы, отношения наладились, да и вообще…

— Антоша — Антоша, — вздохнула Тамара. — Неужели ты не понимаешь, что после триумфального освобождения Максима отец опять возьмет его на работу?

— Ну-у-у, — важно протянул Антон. — Это мы еще посмотрим. Я лично, как заместитель генерального директора, буду против!

— И что это тебе даст? Отец только разозлится на тебя.

Антон озадачился впервые за весь разговор:

— Подожди-подожди… но он же не может не прислушаться к мнению своего зама. И сына…

— Да будь ты хоть трижды сыном и дважды замом, он поступит по-своему. И ты это прекрасно знаешь.

— М-да. И что же мне делать? Просто терпеть?

— Нет, сынок, не надо терпеть. Нужно его опередить.

— В смысле?

Тамара обстоятельно, как учительница, начала пояснять:

— Антон, если возвращение Максима неизбежно, то ты должен проявить инициативу и, как зам генерального, пригласить Максима на работу прежде, чем это сделает отец.

— Я все равно не понимаю! Зачем мне это надо?!

— А затем, что в будущем это дает тебе большие преимущества.

— Какие преимущества?

— Во-первых, ты повысишь свою значимость в глазах Максима. Во-вторых, что важнее, пусть Максим помнит, что ты дал ему работу. Ты… а не Астахов!

Антон задумался. Что ж, действительно, как ни крути сложившуюся ситуацию, а мама права, получается, со всех сторон права. А он, Антон, что-то слишком расслабился — в мире бизнеса это непозволительно. Сожрут. Или, в лучшем случае, подомнут. А потом все равно сожрут!

— Слушай, мама, отличная мысль. Правда, отличная. Спасибо. Ты у меня просто гений.

Тамара довольно улыбнулась — наконец-то удалось достучаться до сына.

К возвращению Максима Палыч, как мог, привел в порядок котельную. Взял у девчонок в гостинице яркие буклеты, намазал клеем-бустилатом и упрятал под них самые большие пятна на стене. Выглядело это немного по-детски, наивно, но очень трогательно.