Агиналду Силва - Нежный яд. Тайны.

Ему было стыдно за свое мальчишество. Он чувствовал, что краснеет.

В сумерках раздался стук в дверь. «Горничная, наверное», - подумал он и крикнул:

- Войдите!

В номер вошла Лавиния в красном, подаренном Валдомиру платье с распущенными волосами.

Лавиния стала Инес, но он ей на этот раз не обрадовался. Комедия-то была с душком. Участвовать в ней не хотелось.

- Зачем к тебе приходил Аделму? – спросил он, не давая ей опомниться.

- Зачем приходил брат? – переспросила, опешив от неожиданности, Лавиния. – С сыном повидаться!

Словно завеса упала с глаз Валдомиру. Так вот какой грубый фарс с ним разыграли! А он попался на него как младенец. Его добрыми чувствами воспользовались во зло! Его использовали!

Он смотрел на Лавинию с отвращением.

- И где же твоя сообщница, с которой ты расплатилась моими бриллиантами за освобождение брата-убийцы? – грозно спросил он.

- Понятие не имею! – ответила Лавиния и расплакалась. – Только все не так! Аделму совсем не убийца и он не знает, какая цена заплачена за его свободу. А Клариси – она тоже не воровка!

- Конечно! У нас тут благородное собрание, - усмехнулся Валдомиру.

- Аделму меня не простит, если узнает, - рыдала Лавиния.

- А почему ты думаешь, что прощу я, человек, которого вы обокрали? – поинтересовался Валдомиру.

Он не мог, не смел никого прощать. Империя мечты рухнула. На короткий миг он воспарил к небесам. Поверил, что существует чудесная страна, где царят любовь, дружелюбие и взаимное доверие. Желая поселиться в этой стране, он отдал все, что нажил тяжелым трудом, насилием и борьбой. Бриллианты, которые он протянул своей королеве, были чем угодно – светом звезд, годами счастья, даром его любви, но только не богатством.

Он думал, что проживет в стране любви до конца своих дней. Но его очень быстро вернули на грешную землю. Оказалось, что он не гость горных вершин, а жертва обмана жадных мелких людишек, для которых его бриллианты – деньги и ничего больше. Он тоже нуждается в деньгах. И он их себе вернет!

- Мы не обокрали! Клариси не воровка! – продолжала твердить Лавиния. – Она почему-то ненавидит всю твою семью, а я… я тебя полюбила…

Валдомиру поморщился. Он терпеть не мог фальши. Ему было противно слушать эти притворные признания.

- О любви мы поговорим потом. Сначала помоги мне найти Клариси. Пока это единственно, что может спасти тебя от тюрьмы!

Лавиния сидела молча, а слезы текли и текли у нее по лицу.

Валдомиру не смотрел на нее. В его глазах стояли слезы – он оплакивал свою разбитую мечту.

С тех пор как мечты Уалбера стали исполняться, он опасался мечтать. Мало ли что там намечтаешь! Однако после сеанса левитации он стал еще осторожнее.

Он понял, что иногда ему удается воплощать и чужие мечты. Дело в том, что, придя в себя после обморока, Мария дус Карму сказала, что видела Женивала, своего мужа, который ушел двадцать лет назад за сигаретами и не вернулся.

Признание матери очень огорчило Уалбера. Он не сомневался, что она вместе с ним парит в горных высях, а она отправилась в далекое прошлое.

Долгие годы потратил Уалбер на то, чтобы залечить нанесенную отцом рану, - отца он не любил и не скрывал этого, - и вот обнаружил, что рана по-прежнему кровоточит. Как это огорчительно!

- Я видел его наяву, - убеждала сына Мария дус Карму. – Он стоял у самого помоста и смотрел наверх. Он видел, как ты летаешь. Какой бы он ни был, но он твой отец, и ему было радостно видеть своего сына летающим. Одно чудо породило второе, твой отец вернулся!

Уалбер слушал мать, а сам колдовал над плитой.

Он так любил свою мать, что избавил ее даже от стряпни. Когда он бывал в хорошем настроении, то приготовление пищи становилось для него священнодействием, а все, что выходило из-под его рук, - лакомством. Зато в дурном настроении Уалбер готовил отвратительно, но дус Карму никогда не жаловалась. Ее трогали заботы Уалбера, она обожала сына и любовь ценила куда выше гастрономии.

Сегодня они, похоже, были обречены на самый невкусный обед, потому что Уалбер был слишком взволнован.

- Радостно было тебе, мамочка! – возразил он. – Я думал, ты так обрадуешься, что обо всем забудешь. А ты вспомнила человека, которого не видела двадцать лет! Скоро вся Бразилия будет говорить о твоем сыне, а ты все будешь вспоминать, что было двадцать лет назад.

Дус Карму не видела смысла в том, чтобы настаивать на своей правоте. Раз Уалбер не рад появлению отца, то нечего и толковать о нем.

Хотя, разумеется, ей очень хотелось поговорить о Женивале. Он постарел, изменился, и все-таки она его узнала. Он показался ей призраком, она не поверила собственным глазам, но сердце сказало ей – это он! И от волнения она лишилась чувств.

Все эти годы она представляла себе, что однажды он вернется. И всякий раз по-разному представляла себе встречу.

Поначалу она ждала его в волнении и беспокойстве, страшась беды, которая могла с ним приключиться. Она была готова выхаживать его от всевозможных болезней, терпеть беспамятство и костыли, если он попал в автокатастрофу.

Но когда выяснилось, что его нет ни в больницах, ни в моргах, когда она поняла, что он просто сбежал от нее и от крошки-сына, ее стали душить гнев и обида.

Но с годами боль притупилась. Она вспоминала мужа значительно реже. А когда вспоминала, то с любопытством – куда он, интересно знать, подевался? Есть ли у него семья? И как случилось, что он взял и ушел?

Ей стало казаться, что они могут встретиться просто и по-дружески, потому что жизнь почти что прошла, делить им уже нечего, и они вполне могут просто посидеть за чашкой кофе и рассказать друг другу о прожитом.

Но оказалось, что она себя обманывала. Стоило ей увидеть Женивала, как она так разволновалась, что потеряла сознание. Но что было причиной волнения? Любовь или ненависть? Она и сама не знала.

Благодарного слушателя она обрела в Гату, поэтому частенько приходила к нему в кафе, садилась возле стойки и рассказывала то свой сон, похожий на воспоминания, то делилась воспоминаниями, похожими на сон.

А Гату делился с ней своими переживаниями по поводу Карлоты. Он страдал от ее непредсказуемости. Вечером она принимала его любовь, а утром могла прогнать. То она была самой нежной любовницей, то становилась вампиршей, и Гату в ужасе сам убегал от нее.

- Можно я зайду к вашему сыну? – спросил он у Марии дус Карму. – Он погадал бы мне на ракушках.

- Отчего же нет? – отвечала она. – Он вас любит и охотно вам погадает.

Она и сама бы погадала у Уалбера, но на это он никогда не согласится.

- Ты – это я, - любил он повторять. – А на самого себя не гадают.

Уалбер обрадовался Гату, он с детства любил добряка, который баловал его сладостями.