Дженнифер Арментраут - Навсегда с тобой [litres]

Я медленно покачала головой, сама не понимая, согласна ли я с ней или нет.

Она тихо вздохнула.

– Я не знаю, что сказать, Стеф, кроме того что мне безумно жаль.

Глаза защипало, поэтому я закрыла их и вцепилась в одеяло. Живот вновь прорезало болью, но она не могла сравниться с опустошением, которое я чувствовала.

– Не понимаю, – через мгновение сказала я.

– Что? – тихо спросила она.

Я действительно не знала, почему начала этот разговор, но мой язык двигался сам по себе, а слова наполнялись мукой, бурлящей внутри.

– Не понимаю, почему мне так больно. У меня же был не такой уж и большой срок, знаешь? Я даже своему боссу еще не сказала. Только начался второй триместр. – Боль снова пронзила меня. – На самом деле вполне возможно, срок был еще меньше. В больнице мне сказали, что ре… что он, скорее всего, перестал развиваться уже давно. Неделю назад или даже больше.

Как только я это произнесла, то кое-что осознала. Вот почему я чувствовала такую усталость и потеряла вес, который набрала до этого.

– Были признаки… – продолжила я и так зажмурилась, что увидела белые пятна. – Признаки того, что я его теряю… но я не обращала на них внимания. Думала, что все нормально.

– Откуда ты могла знать? – возразила Рокси. – Такое случается очень часто, и в этом никто не виноват.

Никто не виноват? Я не была так в этом уверена. Может, все дело в том, что я не воспринимала свое состояние всерьез. Однажды даже забыла принять витамины для беременных. Да и питаться могла бы чем-то более полезным. Если бы ребенок не перестал развиваться и я бы поехала в больницу, как только почувствовала боль, его бы смогли спасти.

Мысли носились в голове, вызывая у меня тошноту. Я чувствовала себя так… будто заслужила это. Словно это стало моим наказанием. Я облажалась, но даже сама не понимала, в чем именно.

Рокси пододвинулась ко мне поближе и обняла за плечи.

– В этом нет твоей вины.

Я открыла уставшие глаза.

– Такое бывает, – еле слышным шепотом продолжила она. – Знаю, сейчас это ни капли тебе не помогает и кажется чушью. Но такие вещи случаются, Стеф. В этом никто не виноват.

Мне на глаза попалась рождественская елка, и в голове тут же всплыли воспоминания о том дне, когда мы с Ником выбирали ее. Как мы бродили по детскому отделу и рассматривали вещи…

Я оборвала эти мысли и резко вздохнула, но так и не смогла отвести взгляд от дерева. Боже, неужели это происходило всего две недели назад? Ребенок тогда еще был жив?

Рокси сжала мое плечо.

– Что я могу для тебя сделать?

– Ничего, – прошептала я.

– Может, ты хочешь поесть? – спросила она, и я покачала головой. – А пить? Или, может, какое-то обезболивающее?

Когда я ничего не ответила, она убрала свою руку.

– Я не уйду, так что можешь по полной использовать мое присутствие здесь.

Я поджала губы.

– Мне ничего не надо.

На мгновение повисла тишина.

– Думаю, ты врешь. Тебе нужно, чтобы Ник был здесь.

Я напряглась и резко втянула воздух.

– И ты необходима ему сейчас, – добавила она.

Я снова покачала головой.

– Он… я не нужна ему.

– Знаешь, по его голосу казалось, что он еле сдерживал себя. – Мы встретились с ней взглядами. – Может, тебе и не стоит сейчас это слышать, но я никогда не видела Ника потерянным. Никогда. А он был невероятно потерянным.

– Я не хотела этого. – Мой голос звучал хрипло. – Меньше всего мне хотелось, чтобы он вновь испытывал боль. Он столько потерял… – Я замолчала, потому что не хотела делиться его личными проблемами.

А еще потому, что в голове всплыли слова Кэти.

Ты разобьешь ему сердце.

Губы медленно приоткрылись. Кэти и ее способности экстрасенса-стриптизерши. Мне это казалось безумием по очевидным причинам. Все это время я была уверена, что не обладала настолько сильной властью над Ником, чтобы разбить ему сердце. Но я это сделала. Вернее, ребенок, но в этом… виновата я. Как бы безумно это ни звучало, Кэти была права.

– Что у вас с Ником случилось? – тихо спросила Рокси.

У меня перехватило дыхание.

– Я… разбила ему сердце.

День незаметно перетек в ночь.

В какой-то момент я переместилась с дивана в кровать, но не спала. Просто не могла уснуть. В голове все время крутились мысли о том, что я делала или чего не делала с тех пор, как узнала, что беременна. Я неустанно выискивала, что стало причиной потери ребенка.

Рокси не ушла, но она не приставала ко мне. Она вообще лишь раз зашла в комнату, чтобы предложить поесть куриного супа. Я не знала, откуда она его достала, но он напомнил мне о Нике. Это только усилило боль.

Мне показалось, что еще я слышала голос Риса, потом и Каллы. Сначала подумала, что мне показалось, но потом поняла: она приехала в город. В Шепарде уже начались каникулы. Я молилась, чтобы она не входила в комнату, и, видимо, моя просьба была услышана.

Всю ночь я пролежала без сна, но не плакала. Мои мысли поглотила безразмерная пустота. Я не смогла отключиться от реальности, как сделала это в больнице. Мне просто хотелось, чтобы утихла боль – физическая и та, что была более глубокой, острой и пронзительной.

В тихие предрассветные часы я поняла, что хотела этого ребенка гораздо сильнее, чем осознавала. Мне вспомнилась поговорка: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Кто знал, что она настолько правдива. Жжение в горле и глазах усиливалось.

Я свернулась калачиком и поджала ноги. Как же это было несправедливо. Я не чувствовала себя так ужасно с тех пор, как двое морских пехотинцев появились у дверей нашего дома, когда мне было пятнадцать.

В глубине души я понимала, что должна перестать себя жалеть. Мне следовало встать, встряхнуться и начать жить дальше. Это то, что я всегда делала, и то, что должна была сделать снова. Но я не просто потеряла ребенка.

Я потеряла будущее.

Рокси попыталась заставить меня позавтракать утром. Ее каштановые волосы растрепались, и она выглядела так же ужасно, как я себя чувствовала. Мне хотелось сказать ей, что она не обязана торчать тут со мной. У нее была своя жизнь. А со мной все будет в порядке.

Я всегда была в порядке.

Около одиннадцати утра я услышала, как открылась дверь в комнату, но в мою спальню вошла не Рокси, а Кэти и закрыла за собой дверь. Я еле узнала ее.

Без макияжа, с собранными в хвост волосами и в самой обычной одежде: синих джинсах и белом шерстяном свитере. Я никогда не видела ее такой… неприметной.

Кэти подошла к кровати и села на край. Без теней для век и темной подводки ее голубые глаза сияли.

– Рокси пришлось поехать домой.

В горле пересохло, но я выдавила:

– Могла бы и не приходить. Я просто… отдыхаю.

– Трудно пережить потерю ребенка.

У меня перехватило дыхание. Видимо, метаморфозы на ее прямолинейность не распространялись. Я не знала, что на это ответить.