Дженнифер Арментраут - Навсегда с тобой [litres]

Мое тело с радостью поддержало это предложение. Ник вывел меня из комнаты и повел вниз, в свою спальню недалеко от кухни. Он старательно раздевал меня, только на это потребовалось больше времени, чем обычно. Но я нисколько не расстроилась из-за этого. Кажется, еще до того, как Ник включил воду и ванную заполнил пар, он поцеловал каждый сантиметр моего тела. А все только начиналось.

– Я люблю твои губы. – Он поцеловал меня. – И эти щеки. – Его губы проложили путь туда. – И эти глаза. – Он поцеловал лоб и начал спускаться вниз. – Люблю твою шею.

– Шею? – Я хрипло рассмеялась.

– Ага. И твои лопатки. – Он поцеловал меня в ключицу.

– Ты такой странный.

– Я так сильно люблю тебя.

Сердце сжалось. Как всегда, когда я слышала эти слова.

Он поклонялся каждому сантиметру моего тела. А когда обхватил губами сосок и втянул его в рот, то с моих губ сорвался хриплый стон, который возбудил еще сильнее.

– И я просто обожаю их.

Я возбудилась так сильно, что было даже больно.

– Боже.

Мы долго пробыли в душе, но всего лишь несколько минут потратили на то, чтобы действительно помыться. Когда мы только зашли в него, моя спина тут же оказалась прижата к плитке, а Ник на коленях вырывал у меня тихие стоны. Мои ноги ослабли, а тело все еще дрожало от сильнейшего оргазма, когда он встал передо мной. Вода стекала по его бронзовой коже, а зеленые глаза смотрели на меня собственническим, всепоглощающим взглядом, когда он проник в меня.

Он погрузился полностью, даря мне невероятные ощущения, но при этом очень нежно держал меня, даже когда его тело напряглось. Наши глаза находились на одном уровне, бедра к бедрам, грудь к груди.

– Боже, ты ощущаешься так хорошо, что мне не хочется торопиться.

– Не торопись.

Я провела пальцами по его коже, по груди. Ник застонал и начал двигаться. Его мышцы дрожали, а мои руки скользили по его телу. Мы очень быстро потерялись друг в друге, его бедра раскачивались в безумном ритме, а мои устремлялись навстречу. Казалось чудом, что мы не упали и не переломали себе шеи.

Позже, намного позже мы лежали на кровати лицом к лицу. Наша кожа обсохла, но волосы еще нет, и Ник играл с моими влажными прядями.

– Я тут подумал, – сказал он.

Я приподняла сонную бровь.

– Поздравляю.

Он усмехнулся.

– Язва.

Улыбка стала еще шире.

– Так о чем ты подумал?

– Эта мысль возникла случайно. – Он перекинул прядь волос через мое плечо и взял другую. – Я подумываю рассказать Калле, кто мой отец.

У меня перехватило дыхание, а сонливость испарилась.

– Серьезно?

– Да. – Уголок его губ дрогнул. – Что ты об этом думаешь?

– Что я думаю? – Я подтолкнула его на спину, и уселась сверху и уперлась руками по обе стороны от его головы.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – пробормотал он.

– Заткнись, – сказала я. – Думаю, это отличная идея.

– О том, чтобы ты побыла сверху?

Я склонила голову набок и с нежностью посмотрела на него.

– Нет. Я не об этом.

Он снова рассмеялся, а его зеленые глаза засветились. Такого я не видела последние несколько дней.

– Знаю.

Наклонившись, я мимолетно коснулась его губ.

– Я горжусь тобой.

Его руки сжали мои бедра.

– Почему?

Я пожала плечом.

– Знаю, насколько трудным будет этот разговор и как много ты думал об этом. Но если расскажешь все Калле, это станет огромным шагом на пути к тому, чтобы просто отпустить все. – Я поцеловала его еще раз и выпрямилась. – Если захочешь, чтобы я была рядом, когда соберешься это сделать, только скажи.

– Я хочу, чтобы ты была там со мной.

– Значит, так и будет.

Он поднял руку и зарылся ею в моих волосах. Ник притянул меня к себе и остановился, когда между нами оставалось не больше сантиметра.

– Знаешь что?

– Что?

Он притянул меня еще ближе, так, что, когда заговорил, его губы касались моих.

– Я люблю тебя.

Сердце затрепетало так сильно, что, казалось, сейчас поднимет нас к самому потолку. Три этих слова я никогда-никогда не устану слышать. Я снова поцеловала его, но в этот раз в нашем поцелуе не было ничего нежного или целомудренного. Сказав ему те же слова, я показала, насколько сильны мои чувства.

В середине следующей недели, когда я составляла расписание Маркуса на первый летний месяц, Ник написал, что договорился о встрече с Каллой и Джаксом в это воскресенье.

Мы встречались с ними или Рисом и Рокси дважды или трижды в неделю. Но я понимала, что в этот раз Ник позвал их не просто так, поэтому немного нервничала из-за этого. Еще я очень сильно надеялась, что мое впечатление о Калле было верным. Мне казалось, что она не накинется на него.

В воскресенье мне потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы собраться. Что-то вроде прихорашивания с надеждой. Днем я сделала педикюр и маникюр с Рокси и Кэти, а потом попробовала одну из зеленых глиняных масок, которые купила в интернет-магазине на прошлой неделе. К счастью, от нее кожа не покрылась пятнами или чем-то еще более странным. После долгого душа я высушила волосы и искусно наложила макияж.

«Искусно наложила макияж» означало вывалить на лицо тонну косметики и при этом выглядеть так, будто ее практически нет.

Я подумывала надеть миленькое весеннее платье, но на улице все еще было довольно прохладно, особенно по вечерам. Поэтому я остановилась на темно-синих обтягивающих джинсах, легком свитере и босоножках с множеством ремешков, которые еще ни разу не надевала в этом году. Они лежали в коробке на верхней полке. Когда я потянулась за ними, на пол упал небольшой листочек. Сунув коробку под мышку, я наклонилась и подняла его.

У меня тут же перехватило дыхание.

Мне следовало сразу догадаться, что это, когда почувствовала глянцевую текстуру бумаги, но я даже не помнила, как засунула его в шкаф. Наверное, когда пыталась убрать все, что напоминало о беременности. Я направилась к кровати, чувствуя, как слегка дрожат руки.

Присев, я положила маленький снимок рядом с собой, но не смотрела на него, пока не надела босоножки. Затем глубоко вздохнула и подняла его.

Честно говоря, я до сих пор не видела ребенка. Для меня это все еще было просто черно-белое пятно. Но это было мое пятно. И Ника. Сжав губы, я слегка покачала головой. При виде снимка я чувствовала всю ту же боль, что и раньше. И замешательство. Мне никогда не узнать, почему это случилось и возникнут ли какие-то проблемы, если я забеременею вновь, пока это не произойдет. Зато я знала, что никак не могла повлиять на это и что страдать из-за этого совершенно нормально.

Встав, я подошла к полке и поставила снимок рядом с фотографией отца. Мне показалось, что ему там самое место. Может, когда-нибудь я уберу его оттуда, а Ник превратит спальню деда во что-то другое.