Айя Субботина - Фокус

Кстати, нужно прислать моей выдумщице свою фотографию после тренировок, там, где я в спортивных перчатках.

Дьявол во мне зло усмехается, и мы оба понимаем, что сегодня и завтра, и послезавтра градус и подтон наших с Эльфенкой разговоров медленно эволюционирует во что-то новое. Не потому, что мне стало с ней скучно — я по-прежнему самый преданный фанат ее мозгов и умения поддерживать разговор на любую тему. Просто нужно быть честным и признать: если в голове появились фантазии о голой Йо, и они будоражат меня до самой естественной и мужской реакции моего организма, как раньше уже не будет.

Йори отвечает только через пару минут.

ЙОРИ:Ты бессердечный мужчина, Фенек грустный томный вздох из карамельной лужи

АНДРЕЙ:Что-то не так?))

Возможно, я крепко ошибаюсь, возможно, немного идеализирую ее образ, потому то хочу, чтобы именно эта девушка была особенной во всем, но почему-то уверен, что только моя маленькая выдумщица могла написать что-то такое милое и откровенное в ответ на фото полуголого мужика.

ЙОРИ:Знаешь какой самый большой минус богатого воображения, Фенек? Оно охотно дорисовывает детали, заталкивает их в каждую клеточку мозга и это превращается в наваждение.

АНДРЕЙ:Я — твое наваждение?

Дьявол во мне тянет когтистую лапу, чтобы «дать пять», но я мысленно показываю ему средний палец, потому что совершенно не уверен, что услышу в ответ «да», а не «вали на хрен, извращенец». Хоть мне и тридцатник, но у меня впервые вот такой роман по переписке, и нет ни малейшего представления о том, что нужно делать, и не нарушаю ли я какие-то правила.

Хотя, в жопу правила, даже если они и существуют. «Мы» точно не вписываемся ни в один виртуальный роман на свете, просто потому, что я — ее Фенек, а она — моя маленькая Эльфенка, сегодня у нас было милое свидание, и от желания ее поцеловать у меня чешутся губы.

ЙОРИ:Ты — моя аномалия

ЙОРИ:Потому что рядом с тобой, как в пределах Черной дыры, законы физики моего внутреннего мира перестают работать

Ладно, я балбес, но я перечитываю простые слова снова и снова, и они мне нравятся. Кажется, это «ты мне нравишься», но сказанное так, что впору брать «Оскар» за самое оригинальное признание. Увы, я не писатель и так же красиво сказать не смогу — потому, чтобы не выглядеть смешным, даже не буду пытаться — поэтому пишу ей самую банальную, но самую честную вещь в мире:

АНДРЕЙ:Ты мне тоже нравишься, маленькая

И, блин, все же не могу удержаться в ответ, чтобы легонько не куснуть ее за воображаемое эльфийское ухо, хотя бы только чернильными словами:

АНДЕЙ:Даже с плоской попой!))

Я уверен, что сейчас она, покрасневшая до самых ушей, смеется и мысленно снова называет меня бессовестным и вредным. Мне и самому хочется засмеяться в ответ, но улыбка медленно сползает с губ, уступая место медленному, чуть хриплому выдоху, потому что моя выдумщица, наконец, перестала стесняться.

И у меня есть ее фотография из душа.

От полураскрытых губ вниз, до обернутого вокруг груди полотенца, которое, конечно, скрывает все самое пикантное, но я отчетливо вижу верхнюю часть ее покрытой мурашками груди и соблазнительную ложбинку, стыдливо спрятанную под пушистую белую ткань. У нее узкие плечи, а на запястье пара кожаных ремешков с серебряным кулоном, подстриженные «под ноль» ногти и немного смешные, чуть пухлые пальцы.

Я сглатываю.

Это… лучше, чем я представлял.

Это настолько лучше, что «мой парень» нервно дергается, и мне на секунду становится стыдно, что, глядя на эту ложбинку, я могу думать только о том, как бы мне хотелось стащить проклятое полотенце вниз.

Но только на секунду, потому что когда миг раскаяния заканчивается, мы с дьяволом пишем ей в ответ:

АНДРЕЙ:Ты охеренная, Эльфенка

Это самое приличное из того, что в принципе можно сказать женщине, когда даже половина ее груди вызывает такие… эмоции.

Слава богу, она не останавливается и присылает еще одно: на этот раз без полотенца, но фото «стыдливо» обрезано как раз над сосками. Если бы я и так не был заведен до предела, сейчас это случилось бы за время между двумя ударами сердца.

ЙОРИ:Прости, пока только так. Надеюсь, ты увидел достаточно, чтобы иметь представление…

Она не пишет этого, но я чувствую скрытый подтекст: «Чтобы иметь представление, могу ли я тебе понравится».

АНДРЕЙ:Поверь, я видел достаточно, чтобы понять…

ЙОРИ:Тебе правда нравится?

На этот раз она добавляет парочку смущенный смайликов. Вот только у меня больше нет приличных слов, чтобы ответить чем-то милым и многозначительным. У меня только нецензурщина в голове.

АНДРЕЙ:Тебе показать, как сильно мне понравилось?

Да, маленькая, конечно же ты понимаешь, о чем я. Мы не маленькие дети.

Даже интересно, сколько времени ей понадобится на ответ и каким он будет. И когда проходит минута, а потом еще одна, мне вдруг становится не по себе от того, что я мог просто напугать свою выдумщицу. И что этот разговор — в принципе последний, потому что она уже окрестила меня придурком и отморозком, и пока я тут тешил себя мечтами, уже быстро блокирует все мои контакты.

Поэтому сигнал входящего сообщения встречаю со вздохом облегчения.

ЙОРИ:Дадада…

АНДРЕЙ:Укладывай спать своих ангелочков, маленькая, сегодня я буду твоим дьяволом))

Первый раз в жизни я отправляю женщине фотографию своего члена.

И, не дожидаясь ее реакции, набираю ее номер.

Глава тринадцатая: Йори

Что сказать мужчине, который даже полунамеками приводит состояние пальцев на моих ногах в «полную вытяжку»? В моей голове есть тому только полу приличные предположения и все они не очень умные, поэтому я просто не озвучиваю ни одно из них.

Как сказать моей Аномалии, что он покорил меня давным-давно, задолго до того, как я увидела его на том видео, но сегодня, кажется, сдалась даже та часть моего мозга, которая держала оборону башни под названием: «Это просто переписка, которая обречена на тупик».

Я бы никогда и ни за что, ни под каким предлогом, не отправила мужчине такие фотографии. Но это ведь не просто мужчина. Это мой Фенек, от голоса которого мурашки россыпью по телу, и с которым можно говорить обо всем на свете, а не только обмениваться глупыми шутками или картинками с цитатами. У нас не просто переписка, даже если он не разделяет тех же мыслей.

Я прекрасно понимаю, что за фотография меня жжет. Мне — двадцать восемь, я не ребенок, и, в конце концов, нужно быть смелой и признать: я хотела, чтобы наш разговор соскользнул именно сюда, в полумрак наших разных комнат.

Прикусываю губу, кажется, до соленого вкуса крови на языке, разглядывая жилистое запястье, крепкие пальцы, пару выпуклых вен на тыльной стороне ладони, в которой он сжимает себя. Сворачиваюсь клубком, жмурюсь так сильно, что в голове на мгновение вспыхивает боль. И снова смотрю, разглядываю все детали своего не_маленького мужчины.