Айя Субботина - Фокус

Ни на полмгновения в моей голове не появляется мысль о том, что мы делам что-то ненормальное и неправильное. И эта ночь должна быть именно такой, даже если между нами так много километров.

Вздрагиваю, когда замечаю на экране входящий вызов и дрожащими пальцами не с первого раза попадаю в зеленую «кнопку» ответа.

— А теперь попробуй повторить свой вопрос, Эльфенка, — дразнит его голос. Сейчас — какой-то совсем другой: тихий и более низкий, урчащий, игривый, соблазнительный.

— Не уверена, что смогу, — кое-как отвечаю я, перекатываясь на спину. — У меня не осталось трезвых мыслей, Фенек. Ангелочки могут это не пережить.

— Будешь скучать без них?

Он тихо смеется. Слышу возню на заднем фоне и намек на музыку превращается в ритмичную мелодию: «Твои ангелы внутри тебя не справились…[1]»

— Кажется, не буду, — улыбаюсь в ответ. Не мило, как обычно, а как я бы хотела улыбаться этому мужчине, если бы он лежал рядом абсолютно голый. Чтобы ему хотелось стереть эту улыбку поцелуями, от которых у меня точно закружится голова.

Меня снова штормит, на этот раз так сильно, что приходится перекатиться на живот и до боли в коленях сжать ноги.

— Что за звуки ты издаешь, маленькая? — Фенеку точно нравится играть со мной.

— Я просто удобнее устраиваюсь на животе, вредный ты мужчина.

Пауза, в которой я слышу полувздох, и мысленно ловлю его губами.

— Как бы я сейчас прошелся языком… От пяток до шеи… Раз ты лежишь на животе, да еще и в постели…

На этот раз не срабатывает ни один мой предохранитель, потому что мой стон в ответ — это больше, чем просто сказать: «Я тебя хочу, моя аномалия».

Мне становится очень неуютно лежать в постели. Даже если перевернуться на спину и попытаться глубоко дышать, все равно чувствую себя моделью-шибари[2]: связанной по рукам и ногам сотней хитроумных узлов, получающей удовольствие от неспособности управлять собственным телом. И Мастер связал меня совсем не веревкой из джута, а при помощи одних только слов.

— Ты так странно молчишь, — слышу новую порцию игривой насмешки. Наверное, для него это что-то хорошо знакомое, известное, а не темная восьмиугольная комната с ловушками, в которые я наверняка попаду, как только открою рот и попытаюсь подыграть.

— Я просто представила… — говорю так тихо, что едва слышу собственный голос.

— Что же, Эльфенка?

Мне хочется кричать. Сорвать голос, рассказывая ему, что и как со мной делает его голос, особенно сейчас, когда нотки соблазна превратили обычно твердое «р» в хриплый полушепот, от которого я совершенно бессовестно раскидываю колени. Хочется выкричать из себя все: желание провести эту ночь с ним, несмотря на то, что мы — просто два голоса на разных концах несуществующего провода, и между нами никогда и ничего не было кроме полунамеков на флирт.

Мои ангелы стыдливо прикрыли глаза крыльями, но мне уже все равно.

— Представила, что сегодня случилось чудо — и мы можем быть вместе прямо сейчас. До самого утра.

«Как Ромео и Джульетта, но только мой любовник сбежит не от правосудия, а от беспощадного, убивающего иллюзии рассвета».

Я слышу мягкий вздох, в котором теряется одно едва слышное, по-мужски скупое:

— Да…

Как будто только что мы притронулись друг к другу, и это «да» было ответом на все непроизнесенные вопросы.

— Ты даже не представляешь, что бы я хотел сейчас с тобой сделать, — продолжает Андрей, и на этот раз я даже не пытаюсь подавить стон в ответ на откровенное признание.

— Расскажи мне, Фенек.

— Я не умею складывать слова в предложения так же красиво, как и ты, — смеется он, но даже этот смех и моя улыбка в ответ не в состоянии понизить градус нашего разговора.

— И это говорит мужчина с хорошо подвешенным языком, — говорю в ответ, вспоминая, как люблю слушать его эфиры, его шутки, которые моя Аномалия достает из ниоткуда, словно фокусник.

— Уверяю, маленькая, мой язык заставил бы тебя кричать, — и мрачная усмешка в унисон.

Я снова перекатываюсь на живот, чувствую себя кошкой, потому что в ответ на полунамеки и острые паузы мне хочется выгнуть спину и представить себя именно кошкой.

— Понятия не имею, что ты там делаешь, но мне точно нравятся эти шуршащие звуки постельного белья.

— Хорошо, что ты слышишь только эти звуки, — выдыхаю я и вовремя прикусываю губы, чтобы не развить диалог дальше. Мне все еще очень страшно, потому что я не знаю, что мне делать, как себя вести и насколько откровенной я могу — или должна? — быть.

— Я хочу слышать все. Например… — Он нарочно держит паузу, в которой я слышу чуть рваное дыхание. — Например, какие звуки ты издаешь, когда тебе хорошо, когда ты лежишь на спине с широко разведенными ногами.

— Ты бессердечный… — Это совсем не романтично, но это единственная связная мысль в моей наполненной взрослыми картинками голове.

— В чем ты сейчас, маленькая?

— В пижаме. — Окидываю себя взглядом: у меня простая хлопковая пижамка серого цвета с кошачьей аппликацией на груди и удобными карманами на штанах. — Я одета так, как одевается Синий Чулок в свою пустую кровать.

— Тогда разденься.

Это не просьба и даже не предложение — это приказ, который не предполагает обсуждения. И я, словно совсем поехавшая, быстро выскальзываю из всего. В квартире прохладно. Воздух скользи по горячей коже, соски болят от возбуждения, когда я переворачиваюсь обратно на живот и случайно трусь ими о подушку. Если на минуту прикрыть глаза и просто представить…

— Я разделась, Фенек.

— Послушная, — шепчет он, и те самые звуки повторяются снова. — Знаешь, что я сейчас делаю?

— Говоришь со мной?

— Представляю, какая ты, когда совсем голая на простынях. Какая ты, если провести двумя пальцами у тебя между ног. Какой вкус останется на моих пальцах. И, прости маленькая, но у меня такой стояк, что я просто тупо дрочу, даже если это разрушило твои романтические эротические фантазии.

Это ничего не нарушило, это просто подтолкнуло к краю, за которым — только инстинкты и желание хотя бы притвориться, что сегодня у нас есть чуточку больше, чем просто слова.

— Я все испортил?

— Я тебя хочу.

Мы говорим это одновременно.

— И я тебя хочу, Йори… Пожалуйста, скажи мне, что твои пальцы между ног, и что ты мокрая, потому что думаешь обо мне. Потому что со мной сейчас.

Я переворачиваюсь на спину, развожу колени и выгибаю спину, потому что ладонь скользит по груди и ниже, по животу, гладкой коже вокруг пупка, и еще ниже, туда, где у меня все ноет и дрожит, как оголенный нерв.

— Я очень…

Сглатываю, потому что одного прикосновения к ноющей плоти достаточно, чтобы слететь с катушек. И мне все еще очень стыдно говорить о том, как сильно он меня заводит, какие желание во мне будит. Как будто он сидит в кресле напротив и смотрит предназначенное только для него шоу.