Айя Субботина - Фокус

— Блядь!

Он разжимает руки — и я тут же отступаю на безопасное расстояние. От злости сердце громко заходится в груди, и кровожадной части меня, той самой, которая придумывает мрачных безжалостных героев, хочется «добить» проигравшего — точно так же проткнуть и второй носок. Только ради этого стоило мучиться на «шпильках».

— Ты рехнулась?! — орет Костя.

— Тронешь меня еще раз — я тебе этим каблуком оставлю дырку во лбу.

Он перестает пританцовывать на одной ноге, усмехается — и делает шаг в мою сторону.

— Стала смелая, да? — Усмехается. — Мне нравится.

Мой ответ перебивает выразительный звонок телефона. Я успеваю заметить знакомую фотографию с фенеком на предплечье — и Костя запросто, словно злой волшебник, выхватывает телефон из моей ладони. Пока я несколько секунд пытаюсь переварить случившееся, полностью выбитая из колеи этой тупой выходкой, он разглядывает изображение на экране.

— Кто такой Андрей? Что это за херня у него на руке? Наколки?

— Верни мой телефон. — Я вот-вот тресну по швам от злости.

— Ты с ним трахаешься?

— Это не твое дело. — Театр абсурда на выезде. Не верю, что все это происходит на самом деле и со мной.

— Ну, тогда ничего страшного, если я отвечу. — Костя прикладывает телефон к уху, смотрит на меня в упор и говорит без вступления: — Привет, Андрюха. Кто ты, блядь, такой и какого хрена звонишь моей девочке в субботу вечером?

Глава шестнадцатая: Андрей

Бывают в жизни огорчения.

И плохие дни тоже бывают.

А бывает то, что я называю — громко! — Полная Жопа.

Когда все валится одно к одному, когда неприятности даже не выстраиваются в очередь, чтобы подождать, пока жертва хоть немного отойдет от предыдущей, а как стая леммингов несутся к обрыву и совершают тот самый, неразгаданный учеными, «прыжок веры» в пропасть. Ну, как-то так в общем, потому что программы Дискавери я смотрю только с Совой и обычно примерно на трети бессовестно засыпаю.

Вот сегодня — именно такой день. Сначала какой-то мудак «поцеловал» меня в переднюю фару и я, вместо того, чтобы сидеть с Совой на детском спектакле, битый час разбирался с долбаными бюрократами и криворуким придурком, который пытался спихнуть вину на меня. И самое ужасное — Соня сидела на заднем сиденье, все видела, все поняла и, конечно, испугалась. И только потому, что я переключился на мою принцессу, придурку крупно повезло остаться с целыми руками и ногами.

Никогда в жизни мне так не хотелось изуродовать человека потому, что он слепая жопа за рулем.

Потому что на одну секунду мне показалось, что эта простая авария могла превратиться во что-то большее, и в ней могла пострадать моя дочь. И я понятия не имею, скольких бы прикончил прямо на месте, если бы на ее испуганном заплаканном личике появилась хотя бы одна царапина.

Как итог — в театр мы не пошли. Настроение было безнадежно испорчено, и чтобы как-то отвлечь Соню и похвалить ее первые слабые попытки держаться бодро, повел ее в семейное кафе: есть пиццу, пить неполезную газировку, исполнять все прихоти и просто выдохнуть. А заодно придумать, кому и куда мне отдать машину, чтобы разбитый бок сделали качественно и в максимально короткие сроки. Без машины я просто как без… ног.

И вот, пока Сова увлеченно выковыривает из десерта кусочки орехов, я вспоминаю что как-то внезапно пропал со связи, уже почти семь вечера, а мое последнее сообщение для Йори было еще рано днем. Собираюсь написать ей — но меня буквально атакует коллега по работе. Валится с шумной компанией как снег на голову, и наш с Соней семейный ужин превращается в чей-то мини-праздник. Рядом «вырастает» какая-то милая улыбчивая блондинка, трещит что-то мне прямо в ухо. Я что-то отвечаю, на автомате, как будто веду эфир, и нужные фразы сами собой приходят в голову — она громко смеется, прикрывает рот рукой и стреляет в меня голубыми глазами. Опять что-то говорю — и в ответ еще одна порция смеха, слишком уж нарочито громкого. Интересно, а если я покажу гнутый палец — она описается от счастья?

— Мы домой, — говорю я, как только Соня отодвигает тарелку. Шоколадный бисквит превратился в шоколадные крошки. Уверен, там не осталось даже намека на орехи.

Блондинка догоняет нас на улице. Стоит на крыльце кафе, явно намекая, что мне нужно подойти, как только усажу ребенка на заднее сиденье и проверю ее ремни безопасности. После сегодняшнего ДТП делаю это особенно тщательно и долго, хоть и раньше никогда не пренебрегал правилами безопасности.

— Холодно так стоять, — говорю я, захлопывая дверцу машины.

Блондинка криво улыбается, явно пытаясь сдержать стук зубов. Вышла в одной полупрозрачной легкой блузке и нарочно выпятила грудь вперед. Посмотреть там есть на что, конечно.

— Давай еще как-нибудь увидимся? — предлагает девушка. По взгляду видно, что она вообще без комплексов, знает, чего хочет и, уверен, успела придумать, в какой позе даст себя поиметь в наш первый раз. Не будь со мной ребенка, это случилось бы уже сегодня, по ее мнению.

— Зачем? — Это не глупый вопрос, хоть она явно так думает, потому что удивленно приподнимает брови. Я хочу, чтобы она сама сказала, чего хочет. Секса на раз? Не мой случай. Увы, уже четыре года, как не мой. А предлагать себя на роль постоянной подруги… Ну, как-то, даже если я откопаю весь свой недобитый оптимизм и включу дохлого романтика на максимум, эта девочка точно не из тех, кому можно доверить ребенка.

Но и это не главное.

Потому что я запросто могу организовать с ней просто одну ночь, оторваться — и свалить.

Дело в том, что я чувствую себя… не свободным.

— Зачем мужчины знакомятся с женщинами и проводят время в их компании? — Она явно считает себя очень умной, «втолковывая» непонятливому мужчине очевидные вещи.

— Не мой вариант, — улыбаюсь в ответ. Нужно быть вежливым. На знакомство с Андреем-циником эта девочка наговорить не успела.

Она пожимает плечами и не выглядит обиженной. Идет ко мне, продолжая держать руки в задних карманах джин, и ее грудь прет вперед, как долбаный Крейсер Аврора. Упирается в меня, но я делаю шаг назад. Девочка пожимает плечами, протягивает руку и выразительно требует что-то пальцами.

— Меня Катя зовут.

— Я помню. — Хотя нет, ни хрена я не запомнил, как ее зовут, и с большой долей вероятности завтра утром с трудом вспомню ее лицо. — Так ты дашь телефон?

Есть кое-что, чего эта красивая ухоженная девочка не может знать, хоть наверняка считает себя гуру по части разгадывания загадочных мужских душ.

Когда-то давно, лет до двадцати, я был высоким, худым, стеснительным парнем. И такие вот принцессы даже не плевали в мою сторону, потому что укладывались под качков-мажоров или под мужиков далеко за сорок, которые дарили им билет в красивую жизнь. А я просто смотрел, слушал и мотал на ус.