Евгения Серпента - Енот-потаскун

С хозяином, кстати, все было очень загадочно. Обычно таких запазушных малявок покупают гламурные дамочки, носить в руках или в сумочке. Или детям. А тут вполне так маскулинный мужик, судя по виду, очень даже денежный. Мы после каждого визита всей клиникой перемывали ему косточки. Впрочем, вполне беззлобно, потому что собачонку свою он любил, это было очевидно.

И все бы ничего, но хозяин этот по имени Федор любил еще и меня. Как ветеринара, конечно. Ну, я надеялась, что так, тем более, никакого другого интереса он не проявлял. Любовь эта напрягала, потому что возиться с Фросей приходилось исключительно мне, а такого насквозь больного и несчастного существа я за всю свою практику еще не встречала. «Лапки» наверняка означали очередной приступ ревматоидного артрита.

Пока я заполняла карточку, Федор стоял у смотрового стола, придерживая Фросю, и что-то тихонько ей нашептывал. Снял резиночку-махрушку, стягивавшую на макушке длинную челку, подобрал упавшие на глаза пряди, затянул потуже. Я закусила губу.

Десять лет для маленькой собаки еще не самая глубокая дряхлость, но вполне солидный возраст. Где-то человеческие шестьдесят пять. У людей тоже так — кто-то молодец-огурец, а кто-то развалина.

Я измерила Фросе температуру, взяла кровь на анализ, послушала дыхание, прощупала распухшие суставы. Она посмотрела на меня, вздохнула страдальчески. И я вздохнула тоже.

— Все плохо? — спросил Федор.

Я никогда не предлагала хозяевам усыпить их питомцев. Даже если это было наиболее гуманным вариантом. Если просили, смотрела по состоянию. Случалось, приводили собак и кошек, которые вполне могли еще выздороветь. Просила подумать, давала адрес приюта. Но иногда приходилось. И каждый раз потом было плохо. Не привыкла — и сомневалась, что смогу привыкнуть.

— Понимаете, Федор…

— Просто Федор.

— Где-то год она еще проживет. Может, и больше. Иммунодепрессанты помогают, но убивают иммунитет. В ней живого места нет. Лучше уже не будет. С каждым месяцем только хуже. Я просто объясняю, что вас ждет. Чтобы вы были готовы. Посмотрим, что анализы покажут, может, подберу другое лекарство, посильнее. Или возьмем ее в дневной стационар, прокапаем. Завтра я работаю с утра, результаты будут готовы. Позвоните, администратор меня позовет, я вам все расскажу.

— Я лучше заеду. Мне по пути на работу.

После Фроси у меня было еще несколько пациентов, но все простые, рутинные: прочиповать щенка, сделать прививки коту, прочистить уши. Закончив, я поехала домой — к Тошке. Странно, но уже привыкла называть съемную квартиру на Светлановском домом, хотя жила там всего ничего.

Когда я искала жилье, сразу предупредила хозяйку, что у меня енот.

— Енот? — удивленно переспросила она. — Ну ладно. С собакой жили, с тремя котами жили, вряд ли енот страшнее.

— Да как вам сказать… — замялась я.

— Сделаете ремонт, если что, — и на этом разговор был окончен.

Покормив Тошку и разогрев себе покупную лазанью, я уютно устроилась на диване с книжкой. От рабочего дня осталось тяжелое послевкусие, да и в целом настроение прочно прописалось под плинтусом. Хотелось расслабиться и ни о чем не думать. Может, в ванну с пеной? Музыку включить, бокал вина? Хотя нет, вино пока лучше не стоит. Ну тогда просто чаю с бергамотом.

Но ванну еще надо было помыть, к тому же Тошка никогда не давал мне спокойно полежать — ныл и царапался в дверь.

Меня потихоньку начало затягивать в дремоту, когда зазвонил телефон. Взглянув на экран, я вздрогнула. Сердце мерзко забухало в висках, ладони мгновенно взмокли.

Не отвечать? Но это не выход. Все равно рано или поздно придется.

— Да?

— Наташ, может, мы уже поговорим?

Когда-то меня от его голоса бросало в дрожь — такую сладкую. И сейчас тоже бросило. Но совсем в другую. Жуткую, ледяную.

— О чем?

— О нас…

Я прямо почувствовала, как из телефона мне в ухо выкатываются эти три круглые точки многоточия, такие многозначительные, обещающие.

— Саша, нет больше никакого «нас». Я надеялась, ты понял.

— Нат, я действительно все понял. Мне без тебя плохо. Возвращайся. Пожалуйста. Все будет по-другому.

Сколько раз я это слышала.

Я все понял, все будет по-другому, я тебя люблю, прости…

И ведь верила. Хотела верить. И даже сейчас… что-то ныло внутри, скулило, совсем как Тошка.

Нет. Если я поддамся, останусь в этом рабстве на всю жизнь. И кончится все… так, как чаще всего кончаются подобные истории.

— Саша, я не вернусь. Давай разведемся по-хорошему. Детей у нас нет, делить нечего. Сходим в загс, подадим заявление.

— Заявление, говоришь… — помолчав, сказал он. — Делить нечего… Вот так ты, сука, заговорила?

Я дернулась, как еще от одной оплеухи. Как будто ведро ледяной воды на меня вылили.

Спасибо, Саша. А то ведь кто знает, не прорвало бы тебя, может, я бы и дрогнула.

— Именно так, — я впилась ногтями в ладонь. — Квартира твоя, деньги твои мне не нужны. Машина… так ты мне ее подарил и на меня оформил.

— Но куплена-то она в период брака, а значит…

— А значит, твой Рейндж тоже. Во сколько раз он дороже будет? Не хочешь через загс, будем через суд.

— Не дождешься! — не сказал, а прошипел он.

— Еще как дождусь. Три раза не придешь — разведут без твоего присутствия. Ничего, мне не горит. А заявление завтра же подам.

— Наташа!

Я нажала кнопку отбоя. Отшвырнула телефон в сторону, легла. Слезы потекли сами собой. Тошка словно почувствовал, прибежал из кухни, завертелся у дивана, захныкал. Я затащила его к себе, обняла теплый меховой шар…

Мы познакомились, когда я заканчивала академию, на свадьбе у моей однокурсницы Алены. Сашка был дальним родственником жениха. Пригласил танцевать, поговорили, на этом все и закончилось. Тогда я встречалась с дрессировщиком из цирка, но это было совершенно несерьезно. А спустя неделю вдруг звонок. Узнал мой номер у Алены через ее новоиспеченного мужа. Я даже не успела на нее рассердиться: так ловко Сашка пригласил меня на свидание. Встретились раз, другой — и закрутилось…

Он был на шесть лет старше, работал начальником отдела в компании, которая сдавала в лизинг промышленное оборудование. Деловой, серьезный — и при этом мог быть совершенно безбашенным, веселым, обаятельным. В его ярко-синих глазах я тонула, как в море.

Через месяц я получила диплом, мы отметили это событие в кафе, а потом поехали к нему. Секс был просто чумовым, но словно оцарапало, когда он вдруг начал выспрашивать, сколько мужчин у меня было до него. Вроде как в шутку.

Всего двое? Да не может быть! Ты же такая, такая… обалденная! Наверняка намного больше.

Я постаралась выкинуть это из головы. Потому что была влюблена по уши. И меня не насторожило то, что в постели он мог быть сначала невероятно нежным, а потом неожиданно жестким, грубым. Даже нравилось!