Евгения Серпента - Енот-потаскун

— Фу! — я скривилась. — Как пошло.

— А может, это стеб, — не согласилась Ольга. — Если б мой Витька не был таким ревнивым павианом, я бы с этим… енотом подольше пообщалась. А ты у нас теперь девушка тоже свободная… как ветер, так что… К тому же у вас, можно сказать, общий ребенок.

— Ну хватит!

— Как знаешь. Ладно, давай, поправляйся.

Я лежала и гипнотизировала телефон взглядом. И вовсе не потому, что заинтересовал свободный, как ветер, «симпотный мальчик» Антон Енотаев. Тем более вкусы на мужчин у нас с Ольгой не слишком совпадали. Хотелось убедиться, что с Тошкой все в порядке. Все-таки для человека, который с енотами практически не знаком, такая передержка — это изрядный шок.

Ждала, ждала, пока не задремала. Звонок у этого прадедушки смартфонов был пронзительный, как почечная колика. Я аж подпрыгнула. Телефон свалился под кровать, я едва успела поднять его и ответить.

— Добрый день, Наталья, — приятный баритон был похож на голос радиодиджея, которого я обычно слушала в машине по дороге на работу. — У меня ваш енот, судя по всему.

Сквозь сон я слышал шорохи, скрежет и под конец грохот. Но так не хотелось вставать. Подумал, что если бы чертов енот как-то себе навредил, он бы уже орал. А если не орет — значит, норм. Или наоборот, и тогда я вряд ли чем-то смогу помочь. Когда ты одной ногой во сне, такое построение кажется очень даже логичным.

Что я увидел утром… Если честно, мне хотелось его убить. Причем с особой жестокостью. Но он сидел посреди разгрома столбиком, прижав к груди лапы, с таким видом, что дал сто очков вперед старшему маминому коту. Тот был редкий пакостник и при том гениальный актер. Известный интернет-мем «мамой клянусь, тапки сами обосрались» — это про него.

Весь Тошкин вид говорил: «Милый, хороший, не поверишь, не представляю, что произошло. Проснулся — а тут все это. Хотел прибрать, чтобы ты не расстраивался, но не успел».

Я подумал, что Наталье этой самой, если найдется, придется раскошелиться, потому что разрушения в холле, которые устроила эта гнусная тварь, тянули на неплохой косметический ремонт. И делать его за свой счет я не собирался.

Обои, в одном месте на пару миллиметров завернувшиеся по стыку, енот содрал лентами на высоту своего роста, мелко порвал и раскидал. Выковырял из гнезд пластиковые уголки и плинтусы и перегрыз кабель интернета. А заодно и шнур бра — хорошо хоть не включенного в розетку. Вся обувь была разбросана, шнурки из кроссовок исчезли, а вытащенные из туфель стельки превратились в узкие полосочки. Гладильная доска лежала на боку, жалобно вытянув ножки: именно грохот ее падения, надо думать, я и слышал. Металлическая боковина выбила в ламинате вмятину размером с кулак. В довершение всего на полу блестела огромная лужа. За несколько часов стыки ламината уже успели разбухнуть.

Я заглянул в туалет — там разлилось еще одно море, а лоток, видимо, осчастливил посещением слон. Тут я вполне мог понять: мамины Гришка и Тишка тоже не ходили в грязный. Но мне от этого было не легче. Впрочем, я обо всем забыл, едва зашел на кухню.

Первое, что бросилось в глаза, — сорванный карниз и разодранная занавеска. Пола не было видно: его скрывали рассыпанные крупы и приправы, осколки битой посуды, раскиданные вилки и ложки, вытащенные из сушилки. Девушка из зоомагазина предупреждала о необходимости закрывать мусорное ведро. Оно стояло в шкафчике под мойкой, но Тошка туда пробрался и раскидал содержимое мусорника по всей кухне. Дверцы буфета были распахнуты, ящики выдвинуты. Продукты из открытого холодильника тоже валялись на полу: разбитые яйца, куски хлеба, обглоданные огурцы, сыр и колбаса. Все это было щедро полито молоком и подсолнечным маслом.

Но главный сюрприз ждал меня в тазу с водой. В нем плавала моя клетчатая рубашка, которую я обычно надевал поверх футболки. У рубашки были большие карманы, позволявшие распихать в них множество всего нужно и не морочиться с сумкой. Вот вместе со всем нужным полосатая сволочь ее и замочила. Вечером я, как обычно, бросил рубашку на гладильную доску, наивно подумав, что енот туда не доберется.

Выудив рубашку, я достал из кармана кошелек. Так, это подождет. Деньги просохнут, банковские и дисконтные карты тоже. В другом кармане лежала обложка с правами и техпаспортом. Заламинированные — тоже ничего страшного. Картонный пропуск на стоянку уже пропал, можно даже не смотреть, придется брать новый. Но ключ от машины с брелком — вот это уже был реальный попадос.

До занятия с очередной тепешкой оставалось часа полтора, а ехать предстояло на Ржевку, через весь город. Я бы вполне успел, второй ключ лежал в комнате в тумбочке, но первый надо было реанимировать, это не на пять минут работы. Промедление грозило смертью микросхемы, а единственный ключ — это существенный дисконт при продаже машины. Заказывать дубликат — тоже гемор. И делать это имело смысл только в сертифицированном центре, чтобы прописать метку ключа в электронном блоке управления. Кустарный брелок мог грохнуть бортовой компьютер насмерть. Тойотовский дубликат стоил порядка двадцати тонн, значит, и для Мица вряд ли меньше.

Разобрав брелок, я вытащил батарейку и начал осторожно сушить его феном в теплом режиме. Тошка высунул морду из-за угла и заскулил — видимо, требуя завтрак.

— Брысь! — рявкнул я, и он исчез.

Закончив, я подождал, пока брелок остынет, вставил новую батарейку — благо нашлась запасная. Времени уже не оставалось, а ведь еще надо было хоть по минимуму прибрать. Не хватало только, чтобы этот паразит порезал лапы на битом стекле. Я пошел в комнату за телефоном и обнаружил Тошку на кровати. Перемазав чистый пододеяльник желтком, маслом и еще какой-то дрянью, он увлеченно выковыривал телефон из бампера.

Отобрав добычу, я взял его за шкирку и приподнял.

— Ну и что ты творишь, жопа? Что ты тут устроил, а?

Енот поджал лапы, свесил хвост и смотрел на меня с укоризной.

«Как же ты можешь? Что я тебе плохого сделал? Я же к тебе со всей душой — а ты?»

Ну и что вот с ним поделаешь?

Дозвонившись до Лизы, я перенес занятие на завтра и накормил Тошку, а потом принялся за уборку. Только на то, чтобы привести в порядок кухню, ушел почти час. Пока я убирал в холле, Тошка постирал пульт от телевизора и опрокинул таз. Мне пришлось снова мыть на кухне пол, а потом разбирать и сушить пульт. А потом отмывать самого Тошку в ванне своим шампунем: перемазанная шерсть склеилась в настоящий ирокез.

После обеда надо было ехать в сервис: подогнал машину мой постоянный клиент. Я прошел по квартире с инспекцией, убирая все, до чего Тошка мог дотянуться. Теперь-то мне было понятно, почему девочка говорила про «домик». На самом деле — я посмотрел в сети — это были здоровенные клетки-вольеры, куда енотов следовало запирать на ночь и на время отсутствия хозяев. Убедившись, что до самого опасного Тошка не дотянется, я оставил ему побольше еды, мячик, игрушечную собачку и уехал.