Маргарита Ардо - Вокруг пальца – 2. Пальцем в небо [СИ]

Кажется, я знала, что он имеет в виду, хотя о наших семейных тайнах я ничего ему не рассказывала, и вряд ли он читал мою книгу на русском литературном сайте. Но иногда старики, сохранившие ясность мысли, как и дети, говорят нам из неведомой глубины, словно знают что-то большее — не из мира вещей.

Наверное, поэтому Паблито снова засмеялся и бесцеремонно шлёпнул ручкой главного акционера десятка корпораций по сухонькому носу. Мистер Уилл тоже засмеялся, а Хуанита заявила:

— Анхелита, с таким платьем иди к мужу и не мешай мне флиртовать с этим чудесным, богатым сеньором, — и кокетливо взглянула на своего компаньона.

И это, кажется, ему очень понравилось… Честное слово, я её обожаю!

— Сашуль, вот ты где! — выцепила меня, наконец, из толпы Таня.

С новой причёской, фамилией и счастьем в глазах, она взяла меня под руку и подвела к своему мужу, Роме — бесконечно рыжему и улыбчивому архитектору. Они познакомились в самолёте, когда Танюша возвращалась от меня в Россию в прошлом году и, думаю, скоро нас пригласят на свадьбу.

— Смотри, Солныш, — Таня подхватила у меня из рук Паблито, — детки — это чудо! Нам тоже уже пора!

— О да, надеюсь, наш тоже будет такой же спокойный, как ваш! — вступила в разговор Мария, наша венесуэльская красавица на седьмом месяце. Теперь, кстати, госпожа Ароян. И тут же переключилась на жгучего мачо, вскинув на него свои бархатные ресницы: — Рафаэль, любимый! Принеси мне что-нибудь с кальмаром, я умру, если не съем кальмара!

Армянский «Бонд» с готовностью бросился к столам с угощениями, а я крикнула ему вдогонку:

— В холле, третье блюдо справа. В слоёных корзиночках!

— Как ты всё помнишь? — удивилась Мария.

— О, если ты хоть раз была секретарём страшного тирана, антикризисного менеджера, ты будешь помнить всё, — хихикая, ответила я.

А тем временем рыжий Солныш моей Тани корчил рожицы Паблито и подкидывал его над головой, получая в ответ восторженный хохот. По-моему, такие папами становиться не боятся. Видимо, Танюша больше уговаривала себя. Конечно, боязно уходить в декрет, когда только получила повышение.

— Всё будет хорошо, — кивнула я ей. — Присоединяйтесь. У вас будет такой же рыжий и весёлый, как Рома, и красивый, как ты.

— Ах, — вздохнула Таня и разрумянилась. — А с кем это там твоя Динка зажигает?

Я обернулась и увидела, как моя сисбра, теперь уже высветленная блондинка с розовыми прядями в ярком жёлтом наряде танцует у бассейна с Ганнибалом. Дина сияла так, будто слово депрессия с ней никогда и рядом не валялось. Здорово! Теперь, надеюсь, у неё будет повод не откладывать изучение английского на лучшие времена.

Я зацепила взглядом Николаса, что-то бурно обсуждающего с Шерил. Её малиновые пухлые губы то и дело растягивались в улыбку, но она тут же собиралась и принималась ему что-то доказывать. Ещё один моряк моряка признал без текилы — для них обоих штиль равен смерти. Только наезд, страсть и кипение, только хардкор! Я улыбнулась.

Жаль, Том Лебовски не приехал. Но за него можно только порадоваться… Как и за Тэйлор. Она ушла от Эдди и снова стала писать, а потом по моему совету показала картины нашему знаменитому искусствоведу. Не знаю, что сыграло решающую роль: то ли талант Тэйлор, то ли их общие британские корни, но сегодня у Тэйлор открытие собственной выставки. Причём в той самой галерее, куда мы ходили смотреть на коллекцию Барышникова. Да-да, я сама поражаюсь, что она и после развода не уехала из Нью-Йорка. Возможно, главное было не «где», а «с кем»?

Джуд тоже не приехала — она во Флоренции, изучает дизайн. Сейчас как раз время сессии. Возможности у неё были всегда и сколько угодно; вкус, как у мамы — прекрасный, а вот с ленью пришлось побороться. Джек как старший брат не долго смотрел, как Джуди мается дурью, просто взял за шкирку и промыл ей мозги. А он это умеет!

Я обвела глазами наших гостей. Красивые, каждый по-своему, разные всем, даже цветом кожи и языком, близкие с детства или знакомые совсем недавно. Но, кажется, всем им было у нас хорошо! Паблито попытался запихнуть в рот мою серёжку, пришлось отобрать.

Издалека услышав любимый бас, я поторопилась к площадке, где чудодействовал мой муж. Дело в том, что сегодня он все основные блюда готовил сам! Ну, вместе с Филиппом, конечно. Они с Ли и с малышом тоже прилетели. Причём самые первые.

Именно отсюда доносилась сальса, и народ тянулся посмотреть на шоу. Когда ещё увидишь президента компании во всём белом, виртуозно режущего лук для карне-гисада пуэрторикана?! К тому же, если он вместе с невысоким, но таким же ловким вихрастым французом всё делает одновременно: пританцовывают, делают оборот вокруг себя и подбрасывают на сковородке шкворчащие в масле кусочки мяса?

О, Джек был в таком раже, что аж подрыкивал от удовольствия, ловя бурные аплодисменты от друзей и подчинённых. Чувствуя себя раздувающейся от гордости, как царевна-лягушка, я показала Паблито на наших поваров:

— Папа.

Малыш неловко захлопал ладошками и засмеялся. А я смотрела, не в силах сдержать восхищение: то, как готовит Джек, всегда вызывает у меня дикий восторг! А как вкусно то, что он приготовил с присущей ему страстью! Передать не возможно. Боюсь, в кулинарии я никогда его не переплюну…

На столах рядом уже аппетитно дымились на разогретых банановых листах пастелес из зелёных бананов, тапо и мясного фарша; ароматно пах софрито — чесночный соус к аналогу пуэрториканского шашлыка — лечону. Бананы во фритюре — изысканные африканские мофонго были прикрыты крышкой и покорно ждали, когда гости насмотрятся на наших танцующих поваров и примутся за еду!

Рядом со мной стояли, хлопая, китайцы, которые так и не смогли перепить Джека Рэндалла, венесуэльцы, жаркие ребята из Колумбии и Гватемалы. Почти по-американски деловые мексиканцы, Корай и Батур с жёнами, Сергей Петрович, Гена, моя тётя и двоюродные братья, особенно светлокожие на фоне индусов, пуэрториканцев и афроамериканцев. Будто целый мир съехался к нам сегодня, и я с Паблито в центре. Я взглянула на часы. Одного человека ещё не хватает. Возможно, не приедет? Что ж, я пойму…

Под овации Джек сделал фееричное па, накрыл крышкой невероятных размеров сотейник с карне-гисада и увидел меня с Паблито. Сказал что-то Филиппу и снял передник. Поклонился гостям.

— Прошу вас, друзья! Главная радость повару, если в конце праздника ему не останется даже крошки! Угощайтесь, — он сделал широкий жест, указывая на стройные башни белых тарелок и остальные блюда. — Оставьте меня без завтрака на утро!

И он пошёл ко мне, красивый, смуглый, мой невероятный корсар в белой футболке и джинсах.

— Боже, балерина, — он осмотрел меня со всех сторон, — ты сногсшибательна! И если бы не этот вырез, — он с хитрой улыбкой глянул на декольте, — я бы сказал, что ты прекрасна, как Дева Мария с младенцем! Но это платье, эти босоножки… чёрт! — у него даже хрипотца в голосе появилась. — Ты никогда не перестанешь меня удивлять!