Дарья Симонова - Нежная охота на ведьму

— По-моему, все очевидно! — категорически настаивала Лика. — Нечего выгораживать эту особу. Шалимов — ее бывший муж. В его издательстве теперь работает их дочь. К тому же эта ведьма и книгу Германа присвоила! Какие тебе еще нужны аргументы?! Это в моем случае можно отмахнуться от мистики… Но с книгой — очевидная злонамеренность! Нет, на твоем месте я бы ей все-таки отомстила!

— Интересно, как? Может быть, мне одеться в черный плащ, подкараулить ее на лестнице и тоже сглазить? Аттракцион «Двадцать лет спустя»!

Лика обескураженно усмехнулась. Вот что в ней хорошо — она не обидчива и не злопамятна. Стефания даже чувствовала неловкость, что так мало уделила внимания той инфернальной встрече, которая чуть не пустила Ликину судьбу под откос. Просто сейчас грубая и зримая реальность затмила тонкие миры. Не случись этого горького казуса с книгой, Стеша погрузилась бы в ту демоническую историю с потрохами. Хотя и поверить-то в нее невозможно — чистое наваждение. И строго для одного лица. Такой опыт невозможно пересказать достоверно. Он навсегда остается лишь твоим потрясением, увы…

Как бы то ни было, одной детали в Ликином рассказе не хотелось верить точно: прекрасный призрак певуньи, ее необъяснимая тайна, не может материализоваться в совершенно немузыкальную женщину! Кара поет… ужасно. Что бы она там ни пела на той роковой лестнице двадцать лет назад, певуньей у Андроникова монастыря ей не стать никогда!

Лика Потоцкая на это возмущенно фыркнула: дескать, теперь-то, конечно, это ясно как день и даже не обсуждается! И продолжала изливать праведный гнев, не знавший границ:

— Нет, неужели это ей сойдет с рук?! Втерлась тебе в друзья, морочила голову каким-то пропавшим братом… Когда она мне позвонила, я думала, она не отстанет! Чуть ли не час меня мурыжила!

— Так она тебе все-таки позвонила?! — воскликнула Стефания. — Чего же ты молчишь об этом?

— Я тебе и хотела в эти выходные все рассказать, — пожала плечами Лика, смакуя ликер. — Собственно, и рассказывать нечего. Разве что голос у этой… так называемой Кары, такой змеиный! Нет, все же не обмануло меня тогда моментальное впечатление! Она вбила себе в голову, что я жила в той же квартире, где временно жил ее братец перед тем, как исчезнуть. Что за хрень! Не знала я никакого брата! Хотя и столько лет прошло, я отлично помню, кто мне эту хату подогнал. Чудесные люди.

— Разумеется, не было там никакого брата! — подтвердила Стеша. — Но с чего она так решила? Дом-то был огромный! Многоэтажная общага, коридорная система…

— А с того, что ее брат тоже жил рядом с кошачьей мамочкой! Помнишь ту гранжевую мадам с живностью, у которой была вечно открыта дверь? Ты еще к ней сначала приходила, прежде чем я поселилась в том доме.

— Седая фея! Конечно, помню! — грустно улыбнулась Стеша теплому воспоминанию. Даже в угрюмом состоянии душа на миг растрогалась уютной картинкой из прошлого… — Подожди, но это слишком зыбкий ориентир. Мне думается, в том доме могла быть не одна такая дама…

— Даже если Кара-ведьма имела в виду именно ее, я сразу поняла, в чем дело. Элементарно! Я жила слева от феи, а потерянный брат — справа. Вот и все объяснение.

— Прелесть, какое объяснение! — внезапно осенило Стефанию. — «К востоку от рая», слева от феи… Столько лет спустя я понимаю, что фея пыталась мне сказать! Помню, что она меня пригласила в комнату, а сама все говорила и говорила, уходила зачем-то на кухню, потом возвращалась, а разговор наш не прерывался, но часть сказанного ею я просто не расслышала! Она бормотала о том, что ее соседи уехали за границу… то есть я-то была уверена, что речь шла о хозяевах твоей квартиры, я же пришла о ней узнать! А она перескакивала с одного на другое, сетовала, что времена изменились и народ в доме не тот, старая гвардия сменилась временщиками… Словом, в какой-то момент она и перескочила на противоположных соседей, но от меня ускользнуло, когда именно!

— И что, эти другие соседи приютили «мифического» брата?

— Это Кара его приютила у них. А они-то как раз и жили в Италии. Друзья родителей. То ли Ушинские, то ли Ольгины, не помню…

— Вот если бы сейчас нам такого всезнающего старожила вроде седой феи найти в «Пентаграмме»… — размечталась Потоцкая. — Надо помозговать, может, кого и подключу из своей старой гвардии!

Зачем? Этот безнадежный внутренний вопрос Стефания уже не произносила вслух. Что толку махать кулаками после драки? Все уже произошло. И никто не поможет. Паша дал недвусмысленно понять: сама виновата и мне не до тебя. У Стеши даже мелькнула мысль о его причастности к краже, но сие — абсурд обиженного самолюбия. Просто сейчас было легче пережить предательство, чем банальное равнодушие. Когда тебя предали, правда на твоей стороне, и ты чувствуешь, как наполняются гневным адреналином твои паруса. Ты становишься значимой фигурой. Когда же до твоей катастрофы никому нет дела… живешь ли ты вообще?

Вспомнила Стефания и о своем трогательном помощнике и единственном подчиненном Леше. Элементарная логика заставляла заострить на нем внимание. Но даже если окончательно ощетиниться на мир, его все равно нельзя заподозрить. Он ведь был собирателем материала для книги и никогда не читал текст целиком. Соответственно, и не имел его на своем компе. Леше это было не нужно! Он больше любил споры, версии, легенды, изыскания на местности… он любил, скорее, попадать в истории, чем в историю. Словом, он был человеком процесса, а не результата. Конечно, Стеша поплакалась бы ему о своей потере — он единственный сопричастный, не считая Паши. Но его телефон был глухо недоступен — видно, непоседа сменил номер.

О Каре толком не думалось. Может, она и правда «ведьма»? «Боже! — вздохнула про себя Стеша. — Если бы я умела жить по своему личному бестиарию: эта — ведьма, тот — оборотень… Насколько все было бы проще! Или это очередная иллюзия?»

Но, так или иначе, Стефании было сложно представить чью-то беспричинную злонамеренность. Неужели человек, которому она не сделала ничего плохого, станет ей сознательно вредить? Смысл? Или он за гранью? Самая внятная версия произошедшего крутилась вокруг Марины, дочки Кары. Она теперь подвизается в «Пентаграмме». Кара могла ей подбросить Стешину рукопись как пример подобных сборников, а та пустила материал в дело. Стефания для Марины никто. А книг теперь море, и львиная доля их — что греха таить — исторические компиляции. Автор оригинала вряд ли найдет свою иголочку в стоге сена… Можно спросить: а заголовок-то, гады, что ж не изменили?

А что заголовок… идеи носятся в воздухе!

Если так, то расчет Марины в целом верен. А то, что она не учла пытливых особенностей автора, так это в пределах ошибки.