Тальяна Орлова - Заложница чужих желаний [СИ]

Теперь я немного пожалела об излишней откровенности – не надо было упоминать и про подруг в словах Сергея Андреевича, я просто добавила ненужных тревог. Она теперь не может не думать о том, что ее личное благополучие зависит от моих решений. Но обвинить ее в том, что заботится только о себе, я не могла – хорошо ее знала. Наташка вполне способна волноваться и за себя, и за всех втянутых. Однако я заверила:

– Не волнуйся, я в любом случае даже не рассматривала вариант, чтобы каким-то образом вас подставить. Мне просто хотелось душу излить.

– Я понимаю, – Наташа протянула руку и положила ее на мою в качестве поддержки. – Юль, давай тогда соберем все, что мы имеем. Он определенно не противный старый хрыч и понравился бы тебе, если бы вы познакомились в других обстоятельствах и ты не знала бы о роде его деятельности. Так?

– Так, – подтвердила я.

– Но тебя вымораживает его принуждение и его угрозы. Сложно подчиняться такому диктату, а он вцепился в тебя и отпускать не собирается. Так?

– Так. К чему ты клонишь?

Она слабо улыбнулась, продолжая:

– Но отцепится он от тебя только после того, как отключится инстинкт охотника. То есть не будет никакого сопротивления, а значит, и никакого азарта. Так?

– Звучит логично. Ты хочешь сказать, что у меня все равно нет выбора. А раз его нет, то ускорить свое освобождение я могу только тем, что сама начну шагать навстречу. Ему может хватить и короткого времени полной покорности, чтобы оставить меня в покое. И хоть мне страшно, но мне все равно будет проще сделать так, а чем сильнее я от него отгораживаюсь, тем дольше все это будет продолжаться.

– Мне жаль это говорить, Юль, но да. Ты знаешь, как вырвать руку из захвата бойцовской собаки? Я недавно читала, просто жуть. Бесполезно их бить по голове или пытаться задушить, ничего не помогает. Есть только один способ: протолкнуть руку еще дальше, только тогда псина ослабляет хватку и появляется шанс. А про заложников читала? Кричать и сопротивляться нужно только пока жертву не затолкали в машину и не увезли куда подальше, а потом инструкция одна – делать все, что говорят похитители. По статистике выживших среди таких на порядок больше. Иногда чтобы выиграть, надо сначала проиграть. А ты и есть заложница его хотелок, нравится тебе это или нет. Прости, что другого совета придумать не могу.

Но я ее лишь поблагодарила. Как-то так странно вышло, что только после этого разговора мне стало понятно дальнейшее. И хоть неприятно, но разве я подсознательно не понимала, что примерно к этому все и придет? Мне нужен был кто-то, кто помог бы с этим примириться.

Закрыв за Наташей дверь, я еще несколько раз прокрутила в голове все мысли. Теперь намного спокойнее, чем раньше. Оказалось, что даже плохой, но понятный вариант лучше, чем бесконечное бултыхание в воздухе. Сотовый я брала, уже полностью придя в равновесие.

– Сергей Андреевич, я звоню, чтобы сказать – я согласна на вашу сделку.

Его голос звучал привычно спокойно:

– Рад. И удивлен. С чего вдруг такие изменения?

– Разве вы дали мне выбор?

– Нет. Я знал, что иначе не будет. Но ожидал для начала истерики. Где твоя истерика? Или я ее пропустил?

– Не будет никаких истерик, Сергей Андреевич. Я согласна на сделку. Буду делать все, что вы захотите, если речь не зайдет о вреде здоровью или чем-то подобном. На остальное я согласна. Я очень прошу вас внести в сделку и этот пункт: никаких непоправимых последствий для меня быть не должно.

– За это не волнуйся, пункт утвержден.

– Отлично. Мне приехать к вам, или вы заедете? Стоит ли мне одеться каким-то определенным образом? Пить противозачаточные таблетки, или вы будете пользоваться презервативами?

Он несколько секунд молчал. Похоже, действительно очень удивлен. Вот только теперь в его голосе зазвенело веселье:

– Эх, не знаю, что ты задумала, но такие подачи я не пропускаю. И все-таки потянем время, не спеши. Начнем с того, что ты увольняешься. Помнишь, это одно из условий?

– Помню. Тогда прошу разрешения отработать сегодня последнюю смену, я подменилась, не хочу подводить человека. Но если вы против, то я каким-нибудь образом это улажу.

– Нет, не против. Отрабатывай, – он там явно смеялся. – Покорность ты разыгрываешь так, что я о делах думать не смогу. Ох, Юлька, такими темпами мы очень быстро прибежим. Я позвоню завтра.

– До завтра, Сергей Андреевич.

И, отключив вызов, я окончательно поняла, насколько верную стратегию выбрала. Я обескуражила его, сбила с толку, у манипулятора отняли веревочки, кукла сама дергается без пререканий. Полной податливости, да еще и так быстро, он точно не ожидал. И пусть пока мне придется проигрывать, а может, даже терпеть какие-то извращения, но уже теперь понятно – «такими темпами мы очень скоро прибежим».

С работы меня уволили без лишних слов. Администрация здесь привыкла к текучке: такие, как я, чуть ли не еженедельно сменялись такими же, как я. За два трудовых месяца я не успела привыкнуть к сопричастности к коллективу или пищевому производству, но все равно ощущала потерю. О, конечно, не изнурительных вечерних смен и копеечной зарплаты, а чувства хоть какой-то финансовой независимости. И, шагая домой, очень хорошо понимала, почему Сергей Андреевич настаивал на этом пункте: нет ничего хуже, чем полная зависимость от кого-то. На такой шаткой поверхности психика ищет другие ориентиры – вот этим самым ориентиром он и собирается стать.

Как и обещал, он позвонил в воскресенье. Сказал, чтобы выходила через час, и добавил со смехом, что форма одежды никакого значения не имеет, поскольку мне придется избавиться от нее почти сразу. Я не спорила и даже почти не дрожала, хотя и отчетливо улавливала его проверку моей новоявленной «покорности». Никаких мне больше ресторанов или свиданий, никакой потенциальной романтики. Выдержать бы самой же утвержденный план. Да хотя бы этот день пережить, я уже не столько боялась самой близости, сколько унижений и проверок, которые могут быть до или во время.

По дороге молчали, лишь обменявшись приветствиями. Привез он меня в свою городскую квартиру, которая никаких приятных ассоциаций не вызывала.

– Раздевайся, – бросил, проходя в гостиную. – Ты голодная?

– Нет, – я ответила поспешно, точно понимая, что все равно он не поведет меня на люди, даже если я сейчас голодные обмороки изображать начну.

Сергей Андреевич обернулся ко мне:

– Я сказал – раздевайся. Или ты собираешься там часами стоять?

Я поежилась, поскольку обувь и верхнюю одежду уже сняла.

– Ну же, Юль! – казалось, он пребывал в веселом настроении. – Я умею быть терпеливым, но быть всегда терпеливым не хочу. Долго ждать?