Тальяна Орлова - Заложница чужих желаний [СИ]

И что-то начало происходить уже со следующего дня. Это так, оказывается, работает смена обстановки? Я просыпалась рано, шла в ближайший магазин и возвращалась с продуктами, готовила, в тишине мыслей трапезничала, а потом в той же мысленной тишине шла на берег моря – по набережной, занимала первую скамью и сидела, останавливая себя от любого анализа и позволяя только оглушительному шуму моря проникать в голову, а прохладному ветру – выгонять из нее все лишнее. И так – пока окончательно не продрогну. А потом возвращалась, закутывалась в одеяло и прихлебывала какао под дурацкие фильмы. Была бы я врачом, всем бы измотанным, задерганным людям прописывала море, тишину, теплый плед и какао. Или врачи так и делают?

Лишь через два дня я вспомнила о телефоне, а это о многом говорило. Пришлось выбраться в город и купить зарядное устройство. Ни одного пропущенного, что очень удивило. Я ожидала минимум тысячи звонков от Наташки, которая там места себе должна была не находить. И теперь растерялась – она настолько испугалась произошедшего, что вообще больше не захотела ни в чем участвовать? Даже поинтересоваться, что случилось дальше? Я уж точно ее винить не могла – не представляю, что сама бы чувствовала на ее месте и как бы себя вела. Мне сказали никому не звонить, потому я и не стала поддаваться первому порыву, хотя все равно была уверена: если полиция меня ищет, то рано или поздно найдет. Я определенно не из тех, кто умеет заметать следы, как в шпионских боевиках. Но беспокойство промелькнуло где-то мимо и улетучилось, словно и не было: беды где-то там, а я тут.

Наверное, я бы так и жила, а опомнилась бы лет в шестьдесят, случайно заметив, что до знакомой скамьи все труднее добираться. Но всего лишь через неделю меня выдернули из уже ставшей привычной сонливой безмятежности.

Сидя на уже излюбленной лавочке, я будто почувствовала его приближение, обернулась, узнала издали по силуэту и хромоте, запахнула куртку поглубже и снова уставилась на море. Я так разучилась напрягаться, что к этому теперь следовало бы приложить усилия. Вот только под внешним безразличием мысли начали оживать, копошиться, спорить друг с другом – и стало ясно, что они, мною игнорируемые, никуда и не пропадали.

Сергей сел рядом, вытянул ноги. Несколько минут тоже смотрел на море, а потом сказал:

– Что-то подобное уже было. У тебя, кажется, мания мерзнуть вместо свиданий.

Я осознанно не смотрела на него, боясь окончательно сбиться с толку. А этот разговор обязан быть умным, небестолковым. От этого разговора зависит все, что будет дальше.

– Ты мог позвонить, но прилетел сам.

– Мог. Прилетел.

– Спасибо. Как ты меня нашел? Все-таки шпионские фильмы не врут – можно вычислить человека по включенному телефону?

– Да, можно. Или просто поехать по первому адресу, указанному в день твоего прилета на городском портале объявлений. Даже не знаю, что было проще. Захожу по первому же адресу – вижу банку растворимого кофе. Вспоминаю, что ты любишь торчать на холоде, когда не знаешь, что делать. Иду – и тут ты. Можешь считать, что я нашел тебя по запаху. Кстати, если хочешь, можешь возвращаться хоть ночным рейсом. Твои проблемы улажены.

– Спасибо и за это.

– Вот в данном случае «спасибо» неуместно, – он усмехнулся. – Разве мужчина не обязан прикрывать свою женщину?

Я вздрогнула и повторила вопрос, который уже задавала и который с тех пор постоянно крутился где-то в воздухе:

– Думаешь, я твоя женщина?

– Вопрос в том, что думаешь ты.

Хорошо поразмыслив, я начала перебирать – все, что приходило на ум:

– Думаю, что я для тебя очень важна. Не имеет значения, называешь ты это любовью или болезненной зависимостью. Думаю, что ты для меня очень важен. Когда мне было страшно, то первый, о ком я подумала, – ты. И совсем не потому, что только ты был способен все уладить, мне тогда было так страшно, что просто нужен был рядом самый близкий. Боялась, что сойду с ума, свихнусь… В общем, ты понимаешь…

– Понимаю, что тебе очень повезло, что я одновременно оказался и самым близким, и тем, кто способен все уладить, – Сергей, кажется, улыбался. – Продолжай.

– Думаю, что все в мире относительно. В начале я не взяла бы от тебя стакан воды, если бы у меня был выбор, мне так претит положение содержанки, а теперь я преспокойно живу здесь – на твоем содержании, и меня это беспокоит в последнюю очередь. Еще недавно я считала себя хорошим человеком, имеющим право осуждать плохих. И вот – я сама стала убийцей.

– Ну, таким «убийцей» мог бы стать любой хороший человек. Степень его хорошести от того не уменьшается. Это не хорошие люди виноваты, что наш странный закон защищает не хороших, а сильных.

– И тем не менее, – я перебила. – Тем не менее я больше не считаю себя вправе осуждать кого бы то ни было. Я не выбирала стать убийцей. И, возможно, четырнадцатилетний ботаник Сережа, победитель олимпиад и член школьного шахматного клуба, тоже не выбирал себе такое будущее. Это не значит, что я тебя оправдываю – пойми правильно. Просто не сужу. А может, я не сужу тебя только из-за того, что уже влюблена?

– Какой интересный монолог у тебя получается, достойно Шекспира. Так и хочется сказать – ну все, договорились, идем греться. Но явно будет какое-то «но», потому что ты это ты.

– Я это я, – отозвалась эхом. – Все остальные сомнения остались. Быть женщиной самого замечательного мужчины на свете и быть женщиной наркодилера и сутенера – это разные вещи, даже когда речь идет об одном и том же мужчине. Но еще глупее ждать, что из-за тебя он вдруг изменит всю свою жизнь.

– А если не из-за тебя?

– В каком смысле? – я не выдержала и повернулась к нему, столкнувшись с ироничным взглядом серых глаз.

– Я спросил – если он жизнь изменит не из-за тебя, а из-за здравого смысла? Например, сегодня у меня все подвязано, а завтра изберут нового мэра или поставят нового начальника полиции. Конечно, и с ними я со временем обо всем договорюсь, но, дери черти их жадность, ты не представляешь, какие это издержки. Иногда проще каждому своему парню по хате купить, чем с одним мэром договориться.

– Ты к чему ведешь? – у меня сердце остановилось.

– К тому, что историю надо было лучше учить, Юль. Рано или поздно любые криминальные капиталы легализуются. Не потому что вдруг мораль с совестью начинают давить, а потому что это попросту финансово выгодно. Сейчас у меня уже имеются такие средства, что я и все мои люди не пропадем.

– Я не понимаю… что значит «легализовать»?

– Ой, ты чего так улыбаешься, как будто я вмиг стал законопослушным гражданином? Не стал и не стану. У меня по-прежнему будут ночные клубы, и в них по-прежнему будут работать проститутки, и там по-прежнему шпана будет толкать легкую наркоту. На этом весь подобный бизнес и держится. И пока не зарываешься – власти нет никакого дела до таких мелких нарушений. А вот от всего более спорного надо отходить. Ты же не думаешь, что у моих людей нет семей? Они на многое готовы, но с надеждой, что когда-нибудь их работой станет только шушеру в клубе гонять и зарвавшихся клиентов утихомиривать.