Кристина Лорен - Сексуальный дерзкий парень [litres]

Я вздыхаю, глядя на улицу впереди.

– То, что ты не можешь танцевать на большой сцене, не означает, что ты должна перестать танцевать вообще. Найти точку на расстоянии и не отводить от нее взгляда – разве не это ты говорила девочкам? А где твоя «точка»? Найти способ сохранить танцы в своей жизни?

Я оглядываюсь назад, туда, где девочки все еще танцуют и смеются. Его точка – преподавать право. И он не отводит глаз от этой точки с самого начала.

– Ладно. – Он принимает мое молчание за пассивное согласие. – Ты не думала о том, чтобы стать преподавателем? Или о том, чтобы поучиться и открыть собственный бизнес? Это ведь два разных пути.

Мысль о том, чтобы открыть собственную танцевальную студию, вызывает удивительную реакцию у меня в животе: смесь восторга и ужаса. Я с трудом могу придумать что-либо более заманчивое, и в то же время ничто не способно испортить мои отношения с семьей сильнее.

– Ансель, – качаю я головой, – даже если бы я хотела собственную студию, ведь для этого нужны средства . Отец был готов оплачивать мою квартиру в течение двух лет, пока я не получу диплом. Теперь он со мной не разговаривает, и нет никаких шансов, что он хотя бы рассмотрит этот вариант. В танцах для него есть нечто такое… он как будто не любит их на подсознательном уровне. Так что я понимаю: что бы я ни делала, мне нужно, чтобы это могло работать без него, без его помощи.

Я закрываю глаза и тяжело сглатываю. Я так далеко мысленно отошла от реальности за время своих потрясающих каникул, так далеко забросила мысли о будущем, что сейчас этот короткий разговор лишает меня сил.

– Я очень рада, что приехала сюда. В каком-то смысле это было лучшее и самое правильное решение, которое я принимала когда-либо в жизни. Но, к сожалению, кое-что это сильно усложнило.

Он склоняется и изучает мое лицо. Я обожаю веселого и озорного Анселя, который подмигивает мне через всю комнату без повода или шутливо разговаривает с моими бедрами и грудью. Но сейчас мне кажется, что я могу еще больше полюбить Анселя вот такого, который действительно хочет понять, что нужно именно мне, и который достаточно смел, чтобы его смелости хватило нам обоим.

– Но ты же замужем, не так ли? – спрашивает он. – У тебя же есть муж?

– Да.

– Муж, который вполне неплохо зарабатывает.

Я пожимаю плечами и отвожу взгляд – разговоры о деньгах всегда ужасно неловкие.

Так же легко и непринужденно, как всегда, он спрашивает, и в голосе его нет ничего, кроме искреннего недоумения:

– Тогда почему же ты должна зависеть от твоего отца и не можешь делать то, что ТЫ хочешь?

НАВЕРХУ, В НАШЕЙ квартире я иду за ним на кухню и облокачиваюсь о стол, пока он достает из ящика бутылку вина. Повернувшись, он кладет мне в руку две таблетки ибупрофена и наливает мне стакан воды. Я смотрю на свою ладонь, а затем на него.

– Ну ты же всегда так делаешь, – объясняет он, едва заметно пожав плечами. – После двух бокалов вина ты всегда принимаешь две таблетки ибупрофена и запиваешь их большим стаканом воды. Ты же худенькая.

Я снова поражаюсь, насколько он наблюдателен, как он способен замечать мелочи, на которые, как мне думалось, и внимания не обращал. Он стоит, смотрит, как я глотаю таблетки и ставлю пустой стакан на столешницу около своего бедра.

Проходят секунды, а мы стоим, не касаясь друг друга, не целуясь, и у меня возникает ужасная мысль, что вечер сейчас закончится и он пойдет за свой рабочий стол, а я отправлюсь в постель одна.

Но чем дольше мы стоим вот так напротив друг друга в неярком свете одинокой лампочки над плитой, тем сильнее становится между нами притяжение. Оно ощущается физически. Ансель поглаживает подбородок, а потом поворачивается ко мне:

– Ты самая красивая женщина, какую я видел в своей жизни.

Желудок у меня кувыркается.

– Не знаю, не уверена, что я…

– Останься, – перебивает он еле слышным шепотом. – Я с ужасом жду дня, когда ты уедешь. С ума схожу при одной мысли об этом.

Я закрываю глаза. Это то, что я так хотела и одновременно так боялась услышать от него. Закусив губу, я стараюсь скрыть улыбку, глядя на него:

– А я думала, ты только что советовал мне поехать в школу, чтобы когда-нибудь открыть свой бизнес.

– Я думаю, может быть, ты сможешь подождать, пока я закончу с этим процессом, и тогда мы можем поехать вместе. Будем жить вместе. Я буду работать, ты учиться.

– Но как я могу остаться здесь до весны? Что я буду делать? – Это, конечно, прекрасно, но представить себе, что девять месяцев я буду праздно шататься по городу, как турист, я не могу.

– Ты можешь найти работу или пока просто изучить, что нужно для того, чтобы открыть студию. Мы будем жить вместе, а школу можно отложить на год.

Если такое возможно – это звучит даже еще более безумно, чем мое приезд сюда. Остаться – значит, что МЫ не кончимся, что не будет аннулирования брака, что это замужество не фиктивное. И это совершенно новый, иной поворот событий.

– Не думаю, что я могу остаться здесь и проводить столько времени в одиночестве так долго…

Он вздрагивает, проводит рукой по волосам:

– Если ты хочешь начать учиться сейчас, поезжай, а я приеду весной. Я просто… Ты действительно этого хочешь?

Я качаю головой, но по глазам его вижу, что он правильно понял этот мой жест: я не знаю .

Первые несколько недель здесь я чувствовала себя совершенно свободной, но в то же время и слегка иждивенкой. Но Ансель пригласил меня сюда не только из вежливости или чтобы спасти от скучного лета дома. И даже не для того, чтобы я смогла восстановить душевное равновесие и набраться сил перед учебой. Он сделал это потому, что хотел меня.

– Миа?

– Мммм?

– Ты мне нравишься , – говорит он шепотом, и по тому, как дрожит его голос, я понимаю, что знаю, что он на самом деле имеет в виду. Эти слова теплой волной касаются моей шеи, но он не делает попыток подойти ближе. Он даже не трогает меня, стоит, облокотившись руками на столешницу позади себя. И эта наша отдельность сейчас каким-то странным образом даже более интимна, чем любые поцелуи и прикосновения.

– Я не хочу, чтобы мы жили отдельно. Жена принадлежит своему мужу, а муж принадлежит жене. Я поступаю эгоистично по отношению к тебе, когда прошу тебя подождать в интересах моей карьеры, но все же прошу.

Все же он просит .

Я отвожу взгляд и смотрю вниз, на свои босые ноги на полу, а сердце мое бешено стучит. Я испытываю облегчение, ужас… но больше всего – эйфорию. Он сказал в одну из ночей, что не сможет играть свою роль, если я скажу то, что собиралась, вслух, и возможно, сейчас все тот же страх мешает нам произнести то, что оба знаем вот уже несколько недель – сказать о любви.