Кристина Лорен - Сексуальный дерзкий парень [litres]

ЕХАТЬ НА МАШИНЕ в студию для меня немного странно. Я ожидала, что буду нервничать или ностальгировать, но на самом деле стоит мне выехать на дорогу, по которой я ездила сотни и сотни раз, как я вдруг понимаю – во всех этих поездках рядом со мной была мама, именно она была за рулем.

И внутри меня рождается ощущение, что теперь наконец я САМА двигаюсь по тому пути, по которому меня так долго вели. Неброский торговый центр виднеется сразу за перекрестком Линда Виста и Морена, и припарковавшись, я несколько минут оглядываюсь по сторонам, привыкая к тому, как тут все изменилось. Открылось новое кафе с замороженным йогуртом, «Сабвей»; в большом помещении, где когда-то находился китайский ресторан, теперь студия карате. Но студия Тины по-прежнему на старом месте, прямо в центре здания, только вывеска другая и новая кирпичная отделка внутри. Я судорожно сглатываю вставший в горле ком, волнение скручивает мой желудок словно жгутом. Я так счастлива снова увидеть это место! Неважно, что оно выглядит сейчас иначе! А еще у меня все-таки немного щемит сердце от понимания, что для меня здесь уже все будет по-другому.

Голова идет кругом от эмоций – здесь и облегчение, и печаль, и много еще всего, но я не хочу делиться этим сейчас ни с мамой, ни с Харлоу, ни с Лолой. Сейчас мне нужен Ансель.

Я лезу в сумку за телефоном. Горячий воздух давит на меня, но я не обращаю на это ни малейшего внимания, трясущимися руками набирая пароль и выискивая фотографию Анселя в списке контактов.

Задыхаясь так, что я начинаю всерьез опасаться, не приступ ли у меня астмы, я выстукиваю слова, которые, я знаю это, он надеялся услышать, слова, которые я должна была бы сказать в тот день, когда уходила: «Я люблю тебя …» и нажимаю «отправить». « Прости, что ушла так, как ушла, – добавляю я вдогонку. – Я знаю, что сейчас поздно, но можно тебе позвонить?»

«Я звоню» .

Боже, сердце стучит так сильно, что я, кажется, слышу, как кровь несется по венам. Руки дрожат, и мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя – я опираюсь на машину и пытаюсь привести себя в чувство. Когда наконец я чувствую, что готова, я открываю снова список контактов и выбираю его номер. Соединение занимает секунду, и я слышу гудки.

Гудки, гудки… и наконец включается автоответчик. Я кладу трубку, не оставляя сообщения. Я знаю, что сейчас ночь, но если его телефон включен, а он, разумеется, включен, и он действительно хотел бы со мной поговорить, он бы ответил.

Я стараюсь справиться с разочарованием и закрываю глаза. Утешает меня мысль о том, как же прекрасно даже просто признаться себе и ему, что я не готова, чтобы все это заканчивалось.

Открыв дверь в студию, я вижу внутри Тину. И по выражению ее лица – зубы сжаты, в глубоких глазах стоят слезы, понимаю, что она наблюдала за мной все время, пока я стояла у машины.

Она, конечно, выглядит старше, но по-прежнему такая же стройная и изящная, как и раньше, седые волосы аккуратно зачесаны в пучок, а на лице ни грамма косметики, кроме ее знаменитой вишнево-красной помады. И униформа у нее все та же: обтягивающий черный купальник, черные свободные брюки для йоги, балетки. Миллион воспоминаний связано у меня с этой женщиной. Тина заключает меня в объятия и крепко прижимает к себе.

– Как ты? – спрашивает она. – Все хорошо?

– Иду к этому.

Отстранившись, она оглядывает меня с ног до головы, ее голубые глаза широко распахнуты.

– Ну расскажи же мне все!

Я не видела Тину четыре года, поэтому я догадываюсь, что она имеет в виду под «расскажи мне ВСЕ». Поначалу, когда меня только выписали из больницы, она приходила к нам домой минимум раз в неделю. Но я сразу извинялась и придумывала кучу отговорок, почему мне срочно надо уйти из дома, или пряталась у себя наверху за закрытой дверью. И в конце концов она перестала приходить.

Я знаю, что мне не нужно извиняться за это. Вместо извинений я выкладываю ей сокращенную версию событий за последние четыре года, заканчивая Вегасом, и Анселем, и своим новым планом. Клянусь, с каждым разом рассказывать становится все проще.

Я так хочу эту работу! Надо, чтобы она поняла, что я в порядке, а я действительно в порядке, поэтому я стараюсь говорить спокойно и рассудительно. И горжусь тем, что мой голос даже совсем не дрожит. Она улыбается, когда я заканчиваю, и признается:

– Работать с тобой вместе – это просто мечта.

– И для меня.

– Давай проведем небольшой просмотр, прежде чем заключим договор. Я хочу убедиться, что ты помнишь наш подход, а твои ноги помнят, что делать.

Она упоминала о неформальном собеседовании по телефону, но, разумеется, ни о каком просмотре речи не было, поэтому сердце у меня немедленно начинает выпрыгивать из грудной клетки. Ты сможешь это сделать, Миа. Ты много лет этим жила и дышала.

Мы идем по небольшому коридорчику, проходим мимо самого большого зала, который зарезервирован для старшего класса, и направляемся к малому залу, в котором проходят индивидуальные уроки и занятия для начинающих. Я улыбаюсь сама себе, ожидая увидеть ряд маленьких девочек в черных купальниках, розовых трико и крошечных балетках.

Все головы поворачиваются к нам, когда дверь открывается, и я на миг забываю, как дышать.

Шесть девочек стоят в зале у станка, по три с каждой стороны от высокого мужчины с ослепительно зелеными глазами, загорающимися надеждой и лукавством при встрече с моим взглядом.

Ансель.

Ансель?!!

Что за…???

Если он здесь, то он был в здании и полчаса назад, когда я звонила. Он видел, что я звонила? Читал мои сообщения?

На нем спортивная черная майка, туго облегающая мускулистый торс, и темно-серые классические брюки. Он босиком, стоит, расправив плечи и вытянув шею, как и девочки рядом с ним, которые украдкой бросают на него взгляды и с трудом удерживаются, чтобы не хихикать.

Это Лола и Харлоу его сюда прислали, я уверена!

Я открываю было рот, чтобы заговорить, но меня сразу же перебивает Тина, которая с понимающей улыбкой выходит из-за меня, высоко подняв подбородок, и сообщает классу:

– Класс, это мадемуазель Холланд и…

– Вообще-то мадам Гийом, – поправляю я тихо и строго поворачиваюсь к Анселю, когда он от удивления невольно охает.

Тина широко улыбается.

– Прошу прощения, мадам Гийом наш новый хореограф, и она будет заниматься с вами растяжкой и станком. Класс, поприветствуйте своего нового преподавателя!

Шесть девичьих голосков и один низкий мужской голос в унисон произносят:

– Здравствуйте, мадам Гийом!

Я закусываю губу, с трудом сдерживая смех. Снова встречаю его взгляд и понимаю, что он читал мои сообщения и что он тоже с трудом сдерживает волнение от того, что находится здесь, особенно после того, как я назвалась его женой. Он выглядит утомленным, но в глазах его я читаю облегчение. Мы обо всем говорим друг другу только глазами. И одному Богу известно, чего стоит мне не подбежать к нему и не броситься в объятия его сильных, мощных рук.