Челси Лэндон - То, что стоит сохранить

Мне снится сон о нем, где парень лежит, прямо как на борту корабля, спокойно разговаривая со мной, холодный и собранный как всегда, бесстрашный. И я ухожу от него.

Не знаю, почему, и он кричит мне остановиться, но я продолжаю идти.

Я просыпаюсь в слезах, и сердце мое ещё больше разрывается. Иногда я боюсь спать. Боюсь того, что мне может присниться.

Потому что мне снится сон об Обри обычно сразу после того сна, который встряхивает меня до самой моей сути и испытывает мою волю, чтобы выдержать это. Тот сон, об Обри, ещё страшнее, и заканчивается он только через несколько часов, и после него я уже не могу уснуть.

Во сне она стоит, окруженная племенем, держит в своей руке мое сердце и бросает его в огонь. Но это не только мое сердце, это наши с ней сердца, так сказать, они горят вместе. Я зову ее, говорю, что могу спасти ее, зная, что не могу этого сделать.

А затем я стою возле могилы Логана. Только я придерживаю не Брук, а Обри, и это я умер, а не Логан. В кошмаре я смотрю, как они протягивают Обри шлем, такой же обугленный краями, как у Логана. Когда присматриваюсь, то вижу, что ее держит Ридли, его руки обвиты вокруг нее и моих детей, в то время как я погребен под землей.

Будь я проклят, если позволю этому случиться.

Мысль о том, что увижу такую же реакцию у Обри, как у Брук на похоронах приводит меня в ужас. Это была картинка, страх, который всегда будет со мной.

После каждого сна я просыпаюсь, когда слышу звуки взрыва защитного снаряжения Логана, никогда не забуду тот острый, глухой свист.

Вчера у меня был первый вызов со времени смерти Логана. И все время я думал, что друг был рядом со мной, помогая мне. Возможно, он и был там. Я знал одно, это повлияло на меня так, как, я думал, повлиять не может.

Логан говорил мне никогда не сдаваться. Никогда. Он говорил о борьбе с огнем, но это заставило меня задуматься, потому что, сказав мне никогда не сдаваться, он также сказал одну вещь, которая сейчас многое значит. Парень сказал, что в ту последнюю секунду, когда ты уже готов сдаться, поднажми ещё немного, потому что именно в этот момент ты можешь найти то, что искал.

Я заказал ещё один напиток у бармена и снова уставился на стеклянную рюмку.

Я не получил ответа, на который рассчитывал.

Однако это заставило меня думать об Обри.

Посмотрите на меня на этом этапе моей жизни – растерянный, эмоциональный, разочарованный... и она чувствует то же самое. Когда вы смотрите – это две истории, сплетающиеся в одну, дышащие как одна.

Огонь живой, он дышит. Как и любовь. Чтобы бороться с огнем, вы должны его понять.

Я ни черта теперь не понимаю.

– Ещё один? – спрашивает бармен, когда я вижу, что рюмка пуста.

Смотрю на стопку достаточно долго для того, что понять, что ещё одна мне не нужна, потому что я не могу сказать, была эта рюмка полной или пустой.

– Нет, думаю, с меня хватит.

Как только я поднялся, рядом остановилась девушка.

Ава, наш парамедик.

– Так что происходит между тобой и твоей девушкой? – простояв там несколько минут, спросила она, так как я с ней не разговаривал.

Ава казалась милой девушкой, но она была проблемой. Она была из тех женщин, которые охотятся на мужчин, вроде маня. Растерянных.

В конце концов, я посмотрел на нее.

– Это не твое дело.

У девушки были голубые глаза, которые до сегодняшнего вечера я не замечал. И черные волосы, которые блестели в освещении бара. Да, для меня было бы легко поддаться порыву, пойти на поводу у гормонов, но я не такой. Я любил Обри несмотря на то дерьмо, которое сейчас между нами происходило.

– Ты всегда такой придурок, верно?

– Да... я придурок, – я сфокусировал на ней взгляд и рассмеялся. Это не был веселый смех.

– Мне все равно, Джейс, – ответила девушка и жестом показала бармену принести одно пиво для нее и одно – для меня.

– Я не всегда плохой парень, – сказал я, снова посмотрев на нее. – Просто в моей жизни сейчас много всего происходит.

Ава улыбнулась, локтем ударив меня в бок.

– Знаю. Я просто усложняю тебе жизнь, – она протянула руку и положила ее мне на плечо. – Как насчет напитка?

Вопреки здравому смыслу, я выпил с ней. И из-за этого почувствовал себя чертовски виноватым. Мне было неуютно от того, что Ава находилась слишком близко, или что она касалась меня. Поэтому я засобирался на выход.

– Последний?

– Послушай, – я встал со стула и увеличил дистанцию между нами. – Думаю, у тебя сложилось неправильное впечатление.

Ава, казалось, обвела глазами помещение, прежде чем, наконец, сказала:

– Ты серьезно откажешься от этого?

Я развернулся и посмотрел на нее через плечо.

– Да, откажусь.

Суббота, 15 декабря 2012 года

Когда я пришел пьяный из бара и уснул на диване, ни Обри, ни я ничего не сказали друг другу, так как я ушел на работу, прежде чем она проснулась. То, что я не мог поговорить с Обри, делало мне больно, но ещё больнее, что она не могла поговорить со мной. И я не могу винить ее за это. Во всем виноват я.

Сегодня я должен освободить шкафчик Логана.

Я откладывал это, но он должен быть вычищен и никто другой не мог этого сделать. Не было никакого шанса, что я заставил бы Брук спуститься и сделать это, так что я сказал Майку, что займусь шкафчиком.

После гибели во время исполнения служебных обязанностей началось расследование, как и расследование пожара. У меня была куча бумажной работы, и, переживая все эти моменты, я совсем не наслаждался. Ни один пожарный не наслаждался. Уверен, мы все хотели знать, что пошло не так и как мы могли это изменить, но всё ощущается совсем по-другому, когда это близкий вам человек, а не безымянное лицо, которое вы пытались спасти. Если это имеет значение. Вы привязаны к ним, обязаны сделать для них все правильно, ведь они вам доверяют.

Отчет о вскрытии выпал из папки с документами. Логан погиб от ожогов третьей степени. Невозможно сказать, было ли это причиной смерти, но он также напоролся на осколок и тот разорвал ему селезенку. Это произошло при первом взрыве.

Кто скажет, что Логан не умер бы через несколько часов после пожара, но я не чувствую себя лучше из-за этого. Все ещё чувствую себя ответственным.

Я сижу в раздевалке, уставившись на его шкафчик. Парни входят и выходят, но никто не беспокоит меня. Думаю, они знают, что я не хочу, чтобы меня беспокоили. Все эти дни на мое лицо приклеен постоянный взгляд, который говорит «отвали».

Одну за другой я вытаскиваю фотографии, на которых запечатлено его счастье. На одних – счастье их с Брук. На других – счастье, связанное с их жизнями.

Может поэтому я не погиб в том пожаре?

Потому что он выполнил свою миссию в жизни, а я – нет?

Меня спасли, чтобы я поступил правильно с Обри и детьми?