Татьяна Алюшина - Формула моей любви

– И зачем вы здесь закрылись?

И, подхватив Клавдию под локоток, выдернул ее из салона.

– Здравствуйте, Марк Глебович, – поздоровалась с ним мадам Карно, расслабленно откинувшись на спинку сиденья и иронично поглядывая на профессора.

– Здравствуйте, – все же ответил на приветствие Марк и запоздало спросил: – Я заберу у вас девушку?

– Откуда ты здесь? – поинтересовалась Клава.

– Оттуда, – в очередной раз весьма информативно ответил профессор Светлов.

А дальше закрутилась кутерьма…

Откуда-то появился незнакомый мужчина с «волшебным» удостоверением, открывшим ему и Марку, так и не отпускавшему руки Клавдии, свободный проход в издательство.

В редакторской комнате Клавдия передала бодрому мужчине с удостоверением, открывающим все двери, заветную серую папку с документами, на полном серьезе поинтересовавшись, не даст ли он ей какую расписку, что документы, дескать, ею добросовестно сданы.

На что Марк и полномочный представитель органов, переглянувшись, уставились на девушку, как на деревенскую дурочку.

– Нет? – порассматривав выражения их лиц, переспросила Клавдия и согласилась: – Ну ладно, не надо так не надо.

И именно в этот момент ее как выключило, и навалилась вдруг какая-то жуткая слабость, ноги подкосились, а тело словно налилось свинцом, Клавдию качнуло и, возможно, она даже упала бы, если б Марк не успел подхватить ее и усадить в кресло.

И внезапно – не понятно отчего и почему вообще, она вдруг зарыдала, прямо потоком каким-то слезы полились без удержу. И Клава все пыталась, рвалась сказать что-то, но получалось бессвязно и бестолково, и она сама не понимала, что хочет объяснить и какие слова из нее рвутся на свободу, и хваталась за Марка – за его одежду, за руки, и смотрела, не отрываясь, в его лицо, боясь оторвать от него взгляд, почему-то ей казалось ужасно важным постоянно видеть его.

И все цеплялась, цеплялась за него, а он, прижимая ее одной рукой к своему боку, куда-то шел, отвечал каким-то людям, встречавшимся им на пути, о чем-то громко говорил по телефону…

В какой-то момент, захлебываясь и утопая в слезах, Клавдия принялась объяснять ему, как ужасно, зверски испугалась, когда ее чуть не задавил джип, и как испугался малыш внутри нее, и обещала, что найдет этих гадов вот прямо сейчас и что-нибудь сотворит с ними ужасное, чтобы они больше никогда не пугали малышей и их мам. И требовала, чтобы Марк пообещал помочь ей найти и разобраться с этими уродами, он кивал и обещал.

А она все говорила, говорила, и слезы, попадавшие ей на губы, пузырились от ее горячих, неистовых слов и разлетались брызгами…

Клава не осознавала, как они оказались в машине и что они куда-то едут, только продолжала крепко держаться за Марка и вглядываться в его лицо и плакала, плакала, рассказывая, как безумно жалеет Анжели, потерявшую родного человека.

– Если бы ты погиб, понимаешь… – экспрессивно объясняла она, – я бы умерла прямо рядом с тобой, в тот же день, это же невозможно жить, если тебя нет! Получится без тебя, это же как? – и принималась плакать новой волной. – А ей приходится, ты представляешь, любимого человека нет, а жить приходиться…

А Марк прижимал ее к себе, кивал, и у него на скулах ходили желваки от бессильной ярости перед ее страданиями и невозможности чем-то помочь прямо сейчас, давно прекратив всякие попытки успокоить ее, и только торопил водителя, и так старавшегося изо всех возможностей ехать быстрей.

Клавдия проснулась, как очнулась от бредового черного обморока, ничего не помня и не понимая. Она открыла глаза и увидела перед собой потолок.

Обычный потолок, но почему-то показавшийся ей знакомым, вон то пятно на нем точно какое-то знакомое, повернула голову набок и обнаружила еще и знакомый шкаф, а за ним и часть комнаты, поняла, что лежит на кровати Марка в его квартире. Клава перевернула голову в другую сторону и увидела самого Марка, спящего поверх одеяла на второй половине кровати почему-то в домашних джинсах и изрядно помятой футболке.

Хотелось пить. Это первое, что почувствовала Клавдия, и зашевелилась под одеялом, намереваясь встать с кровати. Марк, видимо уловивший это ее движение, открыл глаза, и взгляд его сразу же сделался озабоченным.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он охрипшим голосом.

– Не знаю, – честно призналась Клавдия. – Пить очень хочется.

– Я принесу, – пообещал Марк, приподнялся на локте, придвинувшись поближе, и внимательно всмотрелся в лицо Клавдии. Похоже, что он увидел в нем что-то обнадежившее, поэтому кивнул, коротко поцеловал ее в щеку и в лоб и встал с кровати.

Оказалось, что ходить за водой никуда не нужно, бутылка и стакан стояли наготове на небольшом столике у окна.

Клавдия долго жадно пила, затем перевела дыхание и спросила:

– Как я здесь оказалась? – И повела вокруг рукой, державшей стакан, уточняя определение «здесь».

– Ты не помнишь?

– Что именно? – переспросила Клава и нахмурилась. – Я передала этому товарищу из органов папку, потом мне стало как-то плоховатенько, и ты усадил меня в кресло, а потом… потом я заплакала и… Нет, не помню. Так, что-то отрывочное.

– У тебя началась истерика, – забрав у нее стакан, объяснил Марк, – спровоцированная сильнейшим стрессом, беременностью и испугом за ребенка.

– А…? – Клавдия непроизвольно прикрыла рукой живот.

– Нет, нет, – поспешил успокоить ее Марк, присев на кровать, и наклонился поближе, – с малышком все в порядке.

– Откуда мы это знаем? – тоном наводящего вопроса подсказала Клавдия.

– Когда я тебя сюда привез, нас уже ждал врач, срочно присланный ребятами из конторы, а я успел, пока мы ехали, проконсультироваться по телефону с Амирой Ашотовной, описав твое состояние и спровоцировавшие его события – то, что вы с ребенком чудом избежали аварии.

Клавдия кивнула, соглашаясь с его решением не упоминать про историю с документами.

– Она дала свои рекомендации, а врач, которого прислали из конторы, сделала тебе успокоительный укол, безопасный для малыша, и ты заснула.

– А ты почему заснул в одежде? – подергала она его за рукав футболки.

– Сначала общался с доктором, которая целый час наблюдала за твоим состоянием, потом беседовал с приехавшим Александром Ивановичем и его коллегами. Поработал немного, надо было подождать и проследить за твоим сном. Вскоре, как и предполагала доктор, ты начала беспокойно крутиться, и я сделал тебе еще один укол – мне она показала, как и куда надо колоть. А потом так и заснул рядом.

– А как вся эта история с Анжели закончилась?

– Для нас хорошо и окончательно, – придвинувшись еще ближе, заглянул он ей в глаза, – для нее, как я понял, все еще продолжается.