Екатерина Юдина - Среди них скрывается монстр... Книга 2

- Все, я их выпил, - сказал он, вертя в руках пустой стаканчик. – А теперь, вали отсюда и больше не приходи.

- Спокойной ночи, Призрак. Пусть тебе приснится прекрасная опера, - саркастически сказала я, нехотя вставая с кресла. Если честно, я уже настроилась провести тут всю ночь, донимая парня, но, раз пообещала уйти, если он выпьет лекарство, значит должна держать свое слово.

***

Поскольку я чувствовала себя намного лучше и могла самостоятельно передвигаться, уже около недели ела в столовой. Позавтракав, я возвращалась к себе, когда увидела, как из палаты того парня, выходят понурые медсестры, сетуя на то, что пациент опять отказался есть и принимать лекарства. Хотя они уже начали надеяться на то, что он, наконец-то, решил лечиться, раз выпил вечерние таблетки. Проводив медсестер взглядом, я свернула и без стука зашла в палату парня. Как же меня раздражала его упорство.

- Опять ты, - на выдохе раздраженно сказал он, закатив глаза. – Убирайся, надоедливый мальчишка.

- Не уйду, Призрак, - я промаршировала через палату и опять села на кресло. Взяв с тумбочки тарелку с кашей, я помешала ее ложкой.

- Что ты делаешь? – спросил он, прищурив взгляд. При свете теплых лучей солнца, его кожа, не скрытая бинтами, казалась болезненно серой и в голубом глазе, не смотря на виднеющуюся там строгость, проглядывалась усталость. Я же, как всегда, вела себя нахально, кидая на него надменные взгляды, хотя, сегодня опять выглядела не самым презентабельным образом. Лежа в больнице, я стала носить мешковатую одежду, предпочитая чувствовать себя удобно, а не красиво. Тем более, благодаря тому, что мои толстовки были мешковатые и их рукава так же были широкими, мне было легче просовывать в них левую руку, с которой еще в ближайший месяц не снимут гипс.

- Собираюсь съесть твой завтрак, - я подняла голову, все еще помешивая ложкой кашу. – Знаешь, тут кормят невероятно вкусно. Даже удивительно, как у них получается так сварить кашу.

- Ты хочешь съесть мою еду? – парень приподнял бровь. – Серьезно? Хотя нет, не хочу углубляться в причины твоего ненормального поведения. Забирай тарелку и уходи к себе.

- Нет, - я вновь отрицательно покачала головой. – Я буду есть тут. И я уже позавтракала и, если съем еще и эту кашу, уйти из палаты не смогу, поэтому я проведу весь день тут, валяясь на этом кресле. Хочешь этого? Нет? Тогда сам ешь, - я протянула ему тарелку, наблюдая за тем, как черты его лица искажаются.

- Не буду, - злой шепот. – И хватит разговаривать, будто ты девушка. Меня от этого тошнит.

- Как хочу, так и буду разговаривать, - пожала я плечами. Я не стала переубеждать его и говорить, что я, действительно, девушка. Какой в этом смысл? Тем более, мне нравилось, как он злится всякий раз, когда я говорю в женском роде. Брезгливость и гнев на его лице, были наградой в нашем небольшом противостоянии.

Как и обещала, я съела его кашу и, потом, долго валялась на кресле, напевая песни, самым скрипучим голосом, на который только была способна. Не выдержав, парень, пытался позвать медсестер, чтобы они вывели меня из палаты, но я забрала у него кнопку вызова. Нечестно, но он сам напросился. Зато в обед, он съел весь суп и даже выпил лекарства, чтобы я поскорее ушла.

Со временем, посещения палаты этого парня, стали для меня небольшой традицией. Он всегда ворчал, ругался, пытался меня прогнать и недовольно щурил глаз, но, тем не менее, ел еду и пил лекарства. Иногда, я смотрела на парня, пытаясь понять, насколько паршиво ему сейчас. После пробуждения, я хотела поскорее выздороветь, а он, наоборот, отказывался от лечения. Глубоко внутри его сознания, бушевал апокалипсис, разрывая парни изнутри. Я его недолюбливала, точно так же, как он ненавидел меня, но я понимала, что мир этого парня разрушен. Вопрос лишь в том, будет он его заново отстраивать или нет.

Естественно, между нами не возникло теплых дружеских чувств. Наоборот, мы постоянно кидали друг другу колкие слова, огрызаясь и злясь. Мы не знали имен друг друга, не интересовались по какой причине оказались в тут и кем являемся в жизни за пределами больницы. Он все еще был уверен в том, что я мальчишка, возомнивший себя девушкой, а я, окончательно, решила не переубеждать парня в этом. Наоборот, я, пользуясь разными случаями, все чаще пыталась его задеть. Однажды, я попросила у Мадлен косметику и, накрасив губы и ресницы, заявилась к нему в палату во все той же мешковатой одежде, которая прекрасно скрывала мою фигуру и делала меня похожей на парня.

- Черт… Ты накрасился. Какой ужас, - сказал парень, когда я умостилась на кресле. Более брезгливого выражения я еще не видела и еле сдержалась, чтобы не засмеяться.

- Да, я подумал… То есть, подумала, что так я буду выглядеть намного лучше, - иногда, я специально говорила так, будто я на самом деле являлась парнем, а потом специально исправлялась и произносила слова от лица девушки. Это его еще сильнее злило.

- Ты не пробовал ходить к психологу? – поинтересовался он, устало вздыхая. Со временем, я стала замечать, что этот парень начинает все меньше реагировать на меня. Кажется, он даже почти смирился с тем, что в соседней палате находится трансвестит. Вернее, он так думал, что совсем не являлось правдой. Но он сам виноват. Если бы этот парень не был таким упертым, уже давно понял бы, что я девушка, а я не стала бы разыгрывать этот спектакль. – Твое поведение ненормально. И твоя внешность ненормальная. Мужик должен быть мужиком, а твои черты лица слишком женственные. Пухлые губы, длинные ресницы и аккуратные брови. Даже знать не хочу, что ты с собой делал, чтобы так выглядеть.

- То есть, ты согласен с тем, что я выгляжу, как девушка? – я присвистнула. Ну, наконец-то, в его упертой голове начинался просвет. Но парень, мне ничего не ответил.

Так уж сложилось, что, не зная его имени, я начала называть парня Призраком, опять-таки, ссылаясь на мюзикл «Призрак оперы». Сначала его это злило, но потом парень привык и, в отместку, начал называть меня мальчишкой, ясно давая понять, что моего стремления стать девушкой, которое он сам себе выдумал, парень не приемлет.

Призрак был далеко не из бедных. Это было видно по его вещам и поведению, хотя свой достаток он никогда не выставлял напоказ. Однажды, когда он извернулся на кровати и открыл тумбочку, чтобы достать оттуда телефон, я увидела в том же шкафчике наручные часы. Поскольку, Мадлен очень любила подобные аксессуары, я с ее подачи, тоже стала в них разбираться. Мне хватило лишь одного взгляда на те часы, чтобы понять, что они стоят целое состояние. Из этого, я сделала вывод, что этот парень, скорее всего, является представителем золотой молодежи. Жизнь Призрака меня не интересовала, но, временами, я задумывалась над тем, как он будет возвращаться к привычной жизни.